Именно комплексный подход, учитывающий полифоничность романа, я положил в основу своей книги "Тихий Дон": судьба и правда великого романа". Можно было надеяться, что системная аргументация и, главное, введение в научный оборот рукописи первых двух книг романа "Тихий Дон" успокоят страсти вокруг "Тихого Дона". И действительно, после предъявления общественности рукописи первых двух книг "Тихого Дона" некоторые из оппонентов изменили свою позицию. Например, Рой Медведев в передаче, посвященной "Тихому Дон" по второму телеканалу перед празднованием юбилея, признал, что "Тихий Дон" принадлежит М.А.Шолохову.
Однако не все "антишолоховеды" согласились с Роем Медведевым.
К столетнему юбилею великого русского писателя "антишолоховеды", историки А.Г. и С.Э.Макаровы опубликовали в качестве редакторов и издателей книгу "Страсти по "Тихому Дону" (М., 2005), куда вошли статьи из областной орловской газеты журналиста В.Самарина и их собственная работа "Неюбилейные мысли", посвященная полемике с моей книгой.
Ненавистникам Шолохова не с руки называть себя шолоховедами. Не хотят они именоваться и "антишолоховедами". Ими придумано новое название для их крючкотворных занятий: "крюковедение". "Крюковедами" именует Самарина и Макаровых журнал "Наша улица", разрекламировавший в февральском номере за 2006 г. эту книгу.
"Крюковеды" не имеют собственной позиции. Они лишь популяризуют точку зрения литературоведа И.Медведевой-Томашевской, опубликовавшей в 1974 году в Париже под псевдонимом Дх книгу "Стремя "Тихого Дона" с предисловием А.И.Солженицына, в которой и была выдвинута гипотеза, будто соавтором Шолохова был донской писатель Федор Крюков, погибший на Кубани в феврале 1920 года, т.е. задолго до завершения действия романа "Тихий Дон". Гипотеза, так и оставшаяся недоказанной в этой незавершенной автором книге.
Современные "крюковеды" отбрасывают слово "гипотеза" и подают авторство Федора Крюкова как очевидный для них факт.
По этому поводу другой, столь же ярый ненавистник русского гения, израильский литературовед 3.Бар-Селла (в недавнем прошлом — недоучившийся московский студент Владимир Назаров), не без иронии замечает: "Крюков — писатель неплохой... А "Тихий Дон" написан гениальным писателем... Крюкову "Тихий Дон" написать было не под силу". Правда Бар-Селла (Назаров) столь же бездоказательно выдвигает другого претендента на авторство "Тихого Дона" — публициста и посредственного беллетриста В.Севского (В.Краснушкина), расстрелянного большевиками в Ростове-на-Дону в январе 1920 года. Израильтянин, видимо, полагает: что Крюкову не под силу — Краснушкину под силу. Но "краснушкиновед" не смог переубедить "крюковедов", заставить их поверить в гениальность Краснушкина, и те упорно продолжают дудеть в свою дуду.
Что же нового открыли "крюковеды" в подтверждение своей точки зрения в книге "Страсти по "Тихому Дону"? Смогли ли они в полемическом задоре опровергнуть результаты моего комплексного подхода к решению проблемы авторства "Тихого Дона"?
Не только не смогл77и, но даже и не попытались этого сделать, не предъявили ни одного факта или хоть сколько-нибудь стоящего нового аргумента в поддержку своей навязчивой идеи. Да и как опровергнешь предъявленные воочию черновики романа? Равно как и те жизненные обстоятельства, подробно охарактеризованные в моей книге, что отрочество Шолохова прошло в котле того самого Верхне-Донского (Вёшенского) восстания, которое оставило глубочайший след в душе будущего писателя, а позже легло в основу его романа. Ни Ф.Крюков, ни В.Севский (Краснушкин) и никто другой из "претендентов" там не были, да и не могли быть, поскольку территория восстания находилась в огненном кольце, которым с самого начала окружила район Вёшенского восстания Красная Армия.
Невозможно опровергнуть и тот факт, что вся топография и топонимика в романе — названия станиц и хуторов, рек и речушек, оврагов и логов, как показывают документы, принадлежат именно Верхнему Дону, и не просто Верхнему Дону, но Вёшенскому юрту, где от рождения до смерти жил М.А.Шолохов, где бушевало Вёшенское восстание и где развивается действие романа. Механически перенести это действие в другое место, как пытаются делать "крюковеды", чтобы приблизить роман к месту жительства Ф.Крюкова — станицам Глазуновской, Усть-Медведицкой или Усть-Хоперской, невозможно, поскольку главное место действия романа, всей трагической его интриги — станица Вёшенская и ее хутора.
Невозможно игнорировать, как это пытаются делать "крюковеды", и тот разнообразнейший ряд прототипов, прообразов героев, а также реальных действующих лиц, которые составляли богатейшую образную основу романа, — таких, например, как, командующий повстанческой армией Павел Кудинов, "комиссар арестов и обысков" Малкин, священник отец Виссарион, купцы Моховы — родня купеческого рода Шолоховых, Лукерья Косая, Акимушка, Иван Алексеевич, Давыдка, Валет и многие другие герои "Тихого Дона", проживавшие в станице Вёшенской и близлежащих хуторах. Образное "народонаселение" романа "Тихий Дон", неразрывно связанное с биографией и местожительством Шолохова, не просто выявлено и систематизировано в моей книге — в ней представлены фотографии и реальные жизненные биографии многих прототипов, в значительной мере совпадающие с судьбами действующих лиц романа. Тогда как "крюковеды" не представили ни одного прототипа из станиц и хуторов тех мест, откуда родом и где жили на Дону Крюков или Краснушкин.
"Крюковеды" старательно игнорируют и тот определяющий для решения проблемы авторства романа исходный факт, что основным прототипом главного героя романа Григория Мелехова в романе "Тихий Дон" был вёшенский казак Харлампий Ермаков, которого лично знал М.А.Шолохов. Биография Харлампия Ермакова, с опорой на три тома его "расстрельного" дела, подробно исследована в моей книге. Она полностью совпадает с биографией Григория Мелехова, за исключением трагического конца: Григорий Мелехов вернулся домой, к сыну, оставшись пока живым, а Харлампий Ермаков по указанию Ягоды был расстрелян в 1927 году.
"Крюковедам" нет дела до того, что не только жизненные, но и письменные, документальные источники, которые легли в основу романа "Тихий Дон", неопровержимо указывают на принадлежность его Шолохову и вопиют против приписывания его Крюкову или Краснушкину. Документальная, источниковая база романа — книги, воспоминания об Империалистической и Гражданской войнах — выявлена наукой. Среди огромного количества источников — исследований и воспоминаний, нет ни одной книги, которая вышла бы раньше начала 1920 года, то есть при жизни Ф.Крюкова, или В.Краснушкина.
Проигнорирована "крюковедами" и история создания романа "Тихий Дон", исследованная нами в контексте жизненного и творческого пути М.А.Шолохова, — от возникновения замысла до его конечного осуществления и обстоятельств публикации. Что важно: этапы работы над романом "Тихий Дон", выявленные на основании документальных свидетельств, переписки, воспоминаний и иных источников, полностью подтверждены объективными данными рукописи, которая в значительной степени чуть ли не по дням хронометрировались автором.
Что касается истории создания романа "Тихий Дон" применительно к В.Севскому (Краснушкину) или Ф.Крюкову, то ее, естественно, нет и быть не может. Все, что смогли предъявить "крюковеды", так это — строки из письма В.Витютнева, земляка и ученика Крюкова своему учителю. "Помните, Вы говорили, что собираетесь написать большую вещь на тему: казаки и война, — что же работаете?" — спрашивал В.Витютнев своего старшего друга в письме, датированном 1 февраля 1917 года. Но ведь действие романа "Тихий Дон", начиная с середины его второй книги, разворачивается уже после февраля 1917 года. А главное, как справедливо заметил тот же Назаров-Бар-Селла, "ведь и про казаков не всякий роман "Тихий Дон".
ЭЛЕМЕНТ АМОРАЛЬНОСТИ
Уровень, качество, своеобразие художественности — вот тот водораздел, который отделяет и в самом деле — "несравненного гения", автора "Тихого Дона", от остальных претендентов на этот недостижимо высокий престол. Этот водораздел полностью игнорируется Макаровыми и остальными "крюковедами". Они в упор не видят пропасти между гением и заурядностью, не желая считаться с аргументами той главы моей книги, которая называется "Шолохов и Крюков: поэтика и язык". Глухие к слову "крюковеды", в основном историки и журналисты, просто не "слышат" слова, не чувствуют языка, в упор не видят обрыва, который отделяет шолоховский текст от вполне заурядных рассказов Ф.Крюкова, беспомощной прозы В.Севского (Краснушкина).
В своих "Неюбилейных мыслях" Макаровы обиженно задают мне вопрос: как может Кузнецов заявлять, что "противниками авторства Шолохова не представлено ни одного доказательства, ни одной страницы рукописи в подтверждение авторства Крюкова? Разве опубликование рукописи Крюкова о Булавинском бунте со словами песни, стоящей эпиграфом к "Тихому Дону", не является прямым подтверждением того, что именно Федором Крюковым могла быть создана, написана основная часть великого романа?.. Разве свидетельство Д.Витютнева о том, что писатель работал над "большой вещью на тему: казаки и война" не укладывается в концепцию о возможном авторстве Крюкова?"
