«В октябре 91-го, когда было принято принципиальное решение: «курс — на реформы» и президент это решение озвучил, начались активные консультации. Славными центрами этих консультаций стали администрация президента и комитет по экономической реформе Верховного Совета. Красавченко, Филиппов, Шумейко и я принимали активное участие в консультациях, связанных с формированием правительства Fайдара. Реформаторское ядро не только первого, но и последующих правительств независимой России складывалось в условиях жесточайшего кадрового дефицита», — писал один из ближайших соратников Анатолия Чубайса Пётр Мостовой. (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 67)
Публицист Николай Леонов в своей книге «Крестный путь России» отмечал, что кадровый дефицит гайдаровского правительства с лихвой восполнялся иностранными консультантами: «Ни сам А. Чубайс, ни один из его соавторов — основных организаторов приватизационного процесса в России (А. Кох, П. Мостовой, М. Бойко и пр.) — ни единым словом не упоминают о своих связях с американскими исследовательскими центрами и государственными учреждениями, откуда они получали консультации, советы и рекомендации. Многие в России знали, что в аппарате А. Чубайса всегда работали американские «эксперты», имевшие доступ ко всей информации и трудившиеся в кабинетах правительственных структур, но «демократическая» пресса стыдливо отворачивала глаза от этого неприличия. Разоблачения пришли из самих США, но уже значительно позже, в 2000 году, когда там, в пылу очередной предвыборной президентской кампании республиканцы выболтали правду. Выяснилось, что в 1991 году, когда в России произошли известные события, в США при Гарвардском университете был создан так называемый Институт международного развития, который и стал на долгие годы центром управления российскими процессами с далеких американских берегов. Институт был создан в результате переговоров, которые вели Анатолий Чубайс, Егор Гайдар с российской стороны и Андрей Шлейфер с Джеффри Саксом — с американской.
… Андрей Шлейфер — гражданин США, хотя он родился в Москве и в подростковом возрасте выехал вместе с родителями в Америку, давно поддерживал тесную дружбу с министром финансов США Лоуренсом Саммерсом (в период президентства Клинтона), который был его учителем и наставником в Гарварде. Неудивительно, что Андрей Шлейфер стал руководителем Института международного развития и практически выиграл государственный контракт в 57 млн. долларов на управление денежной помощью России. Надо только знать, что его учитель Лоуренс Саммерс в то время как раз и руководил от имени американского правительства всей помощью иностранным государствам по линии развития». (Н.Леонов, «Крестный путь России», стр. 93–94)
Несмотря на активную консультационную помощь иностранных экспертов в области капиталистической, рыночной экономики, разработчики модели российской промышленной приватизации в её основу заложили далеко не капиталистический принцип отрицания самой возможности постановки вопроса об историческом правопреемстве прав частной собственности на основные средства производства. Речь идёт о потенциальных (нереализованных) наследственных правах признанных потомков промышленников, фабрикантов, купцов всех гильдий — представителей исконно российской буржуазии, чья частная собственность была бесправно отнята — национализирована после октября 1917 года и с успехом используется в наши дни.
Так, пункт 4 статьи 2 Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» содержал правовую норму, которая гласила:
«Настоящий Закон не регламентирует восстановления имущественных прав собственников, их наследников и правопреемников на предприятия, которые были национализированы, конфискованы или другим способом изъяты против их воли в собственность государства».
Других же законов, регламентировавших это, попросту не принималось!
Существовавшее в Императорской России право частной собственности на заводы, фабрики, рудники, иное промышленное имущество предоставляло возможность его обладателям свободно владеть, пользоваться и распоряжаться объектами права по своему собственному усмотрению, включая их продажу, дарение, передачу в залог, в аренду и тому подобное. Если же в результате чьих-либо бесправных (преступных) действий собственник полностью или в части лишался принадлежащего ему имущества, то он, равно как и его наследники, в течение достаточно продолжительного времени с момента установления справедливости были вправе требовать возврата в своё обладание ранее утраченного имущества, либо восстановления частично утраченных прав.
Дореволюционное гражданское законодательство указывало на исключительность и независимость права собственности. Известный русский учёный-правовед, профессор Казанского и Московского университетов Габриэль Шершеневич в своём научном труде «Курс гражданского права», вышедшем в начале XX века писал: «Исключительность означает, что никто без и помимо воли собственника не имеет права препятствовать ему или присваивать себе пользование той вещью, которая составляет объект его права собственности. Независимость указывает на полную свободу осуществления своего права помимо согласия посторонних лиц».
«Право собственности вечно и потомственно, т. е. связь данного объекта с данным субъектом продолжается до тех пор, пока не наступит юридический факт, разрывающий его. Этот факт вызывается или волей субъекта, или судьбой объекта, или силой закона. Этим даётся признак бессрочности права собственности, в противоположность иным вещным правам, которые, как, например, право залога или пользования, при своём возникновении уже заражены срочностью. Следовательно, срочного или временного права собственности быть не может». (Г. Шершеневич, «Курс гражданского права», изд. 2001 год, стр. 219–220, стр. 222)
Большевистская революция национализировала объекты права собственности, объявив гражданское законодательство Императорской России не соответствовавшим принципам революционного правосознания, тем самым насильственно избавив субъектов права собственности от их прав на имущество (дома, заводы, фабрики, рудники и т. п.), реквизированного (отнятого) в пользу молодой Советской Республики.
Однако право собственности, как уже отмечалось, вечно и потомственно, то есть наследуемо. Оно само по себе корреспондируется с обязанностью чётко неопределённого, самого широкого круга лиц не допускать каких-либо действий, которые могли бы сделаться причиной полного или частичного лишения субъекта права возможности свободно пользоваться, владеть и распоряжаться обладаемым им объектом права собственности (каким-либо имуществом).
Кроме того, как писал в уже известном читателю научном труде Габриэль Шершеневич: «По существу своему, по идее, право собственности безгранично, — оно распространяется на вещь во всех направлениях, во всех отношениях… Ограничения в праве собственности никогда не предполагаются: они должны быть явно установлены законом или договором. Право собственника отличается свойством упругости — под давлением законных и договорных ограничений оно сжимается, но принимает снова прежнюю форму, как только устраняется препятствие». (Г. Шершеневич, «Курс гражданского права», изд. 2001 год, стр. 221–222)
Произошедшая в России социалистическая революция оказала совершенно не правовое воздействие на права частных собственников промышленных предприятий, реквизировав у тогдашних российских буржуа наряду с предметами потребления, также и средства промышленного производства, при этом руководствуясь не статьями закона и не свободным волеизъявлением сторон гражданско-правовых договоров, а революционным правосознанием рабочих, солдат и крестьян. С некоторой долей условности данную ситуацию можно представить следующим образом, что подвергшееся воздействию революционного нажима, сопряжённого с применением вооружённого насилия и пролитием человеческой крови классовых врагов, право частной собственности было как бы прервано. Причём, подчеркнём, именно прервано, а не утрачено окончательно, поскольку, иначе оно не было бы вечным!
Следовательно, как только были устранены причины прерывания права частной собственности, когда высшие органы государственной власти России официально провозгласили об изменении общественно-политического строя, порицая методы революционной экспроприации, поддерживавшиеся «диктатурой пролетариата», тогда само собой должен был бы встать вопрос о полном или частичном восстановлении прерванного права собственности представителей дореволюционной российской буржуазии (!).
Ведь, согласно статьям 1 и 8 современной Конституции РФ, «Россия есть демократическое федеративное правовое государство», в котором «признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности», а в правовом государстве право собственности — вечно!
