Ну, а о памятниках древней страны Наири архитектор-художник может написать несколько томов. Например, Гегард - это целый архитектурный комплекс недалеко от Еревана, в горы по дороге через Гарни, где между скал чудесный эллинский храм, который начинается с прилепившейся к скале стройной, вроде небольшой церкви, но если зайти внутрь, она окажется неожиданно большой, и из нее переход в один зал, затем второй. Они вырублены в скале и внутри в скале еще есть часовенька с родничком и зал на втором этаже, а в углу этого зала отверстие, в которое виден нижний зал. Колонны, орнаменты, залы, в общем, это надо видеть!
Также трудно мне, технарю, описать Эчмиадзин, его храмы Гаянэ, Репсиме, Шокогат - по именам монахинь, распространявших христианство и убитых в начале IV века, и сам Эчмиадзинскнй собор, считается, что он был построен в 300 году нашей эры, и в нем музей, тоже представляющий немалый интерес, в том числе и для нумизматов.
Звартноц, Двин, Ани, Севан, Дилижан, Аштарак, Джермук, где мы с сыном были месяц, Норованк или караван-сарай на шоссе от Еревана в Ленинакан, Кировокан - все перечислить невозможно. Все это надо видеть!
3.6. Встреча через 40 лет
Дед у меня был кузнецом в какой-то деревушке около Каменец-Подольского в Прикарпатье.
У него было два сына. У одного, моего отца, сын я, а у второго сына - три сына, мои двоюродные братья.
Отец мой отправился на заработки в Харьков, где и женился, и в 1911 году родился я, а его брат с сыновьями жил где-то в Прикарпатье.
Так что братьев своих двоюродных я по существу и не знал.
Приблизительно в 1925 году брат отца с одним из сыновей проездом через Харьков на несколько дней останавливается у нас.
В 1965 году я - главный инженер Управления электротехнической промышленности - сижу у себя в кабинете.
Закончилось совещание, все выходят, а в кабинет заходит совершенно незнакомый человек и говорит:
- То, что передо мной Александр Евсеевич Ашкинази - это я знаю, и я уверен, что ты харьковчанин - так ли это?
- Да.
- Так я твой двоюродный брат Семен, я - главный инженер Ликинского автобусного завода, вызвал меня Председатель Совнархоза и пытал, что задерживает освоение нового автобуса. В числе многих причин я назвал люминесцентные светильники и все, что для их работы требуется, и Председатель говорит - зайди к своему однофамильцу - главному инженеру управления электротехнической промышленности и, если результатом переговоров будешь недоволен, доложи. Вышел я от него, взял у секретаря телефонную книжку, нашел Управление электротехники и смотрю - Ашкинази Александр Евсеевич. Ну, думаю, это не только однофамилец.
Во-первых, моего дядю, твоего отца, называли Сева, а ты Евсеевич, потом - есть Ашкинази, а есть Ашкенази, вариант написания «Ашкинази» встречается реже, остается проверить, харьковский ли ты.
Вот так мы встретились через 40 лет. Кроме прочих разговоров и организации освещения самого автобуса, я спросил, что с остальными двумя моими двоюродными братьями? Оказалось, что один из них - главный технолог крупнейшего машиностроительного завода в Горьком, второй - главный инженер завода «Автостекло» в Гусь-Хрустальном. И тут я подумал, что все-таки гены существуют - все четыре брата от деда-кузнеца стали технарями.
Дед у меня был кузнецом в какой-то деревушке около Каменец-Подольского в Прикарпатье.
У него было два сына. У одного, моего отца, сын я, а у второго сына - три сына, мои двоюродные братья.
Отец мой отправился на заработки в Харьков, где и женился, и в 1911 году родился я, а его брат с сыновьями жил где-то в Прикарпатье.
Так что братьев своих двоюродных я по существу и не знал.
Приблизительно в 1925 году брат отца с одним из сыновей проездом через Харьков на несколько дней останавливается у нас.
В 1965 году я - главный инженер Управления электротехнической промышленности - сижу у себя в кабинете.
Закончилось совещание, все выходят, а в кабинет заходит совершенно незнакомый человек и говорит:
- То, что передо мной Александр Евсеевич Ашкинази - это я знаю, и я уверен, что ты харьковчанин - так ли это?
- Да.
- Так я твой двоюродный брат Семен, я - главный инженер Ликинского автобусного завода, вызвал меня Председатель Совнархоза и пытал, что задерживает освоение нового автобуса. В числе многих причин я назвал люминесцентные светильники и все, что для их работы требуется, и Председатель говорит - зайди к своему однофамильцу - главному инженеру управления электротехнической промышленности и, если результатом переговоров будешь недоволен, доложи. Вышел я от него, взял у секретаря телефонную книжку, нашел Управление электротехники и смотрю - Ашкинази Александр Евсеевич. Ну, думаю, это не только однофамилец.
Во-первых, моего дядю, твоего отца, называли Сева, а ты Евсеевич, потом - есть Ашкинази, а есть Ашкенази, вариант написания «Ашкинази» встречается реже, остается проверить, харьковский ли ты.
Вот так мы встретились через 40 лет. Кроме прочих разговоров и организации освещения самого автобуса, я спросил, что с остальными двумя моими двоюродными братьями? Оказалось, что один из них - главный технолог крупнейшего машиностроительного завода в Горьком, второй - главный инженер завода «Автостекло» в Гусь-Хрустальном. И тут я подумал, что все-таки гены существуют - все четыре брата от деда-кузнеца стали технарями.
3.7. Встреча через 30 лет
Летом 1994 года отпуск я провел в санатории «Подмосковье», и там встретил Анатолия Митрофановича Середу, который когда-то работал на ХЭМЗе, а во времена Совнархозов был переведен в Харьковский совнархоз.
Точно не помню, но вроде году в 1959 был создан Комитет по автоматизации и машиностроению Совета Министров СССР с большими правами по привлечению работников.
Электротехнический отдел комплектовал Николай Иванович Борисенко, бывший главный инженер ХЭМЗа, о нем я вспоминал ранее, который после ликвидации Министерства электропромышленности, где он был членом Коллегии, попал в Госплан Союза.
Я в то время работал в Совнархозе Армянской ССР.
Так вот Николай Иванович и меня и Середу извлек из Совнархозов, и мы стали Главными специалистами Госкомитета - Середа по электрооборудованию для судостроения, а я по турбо- и гидрогенераторам и крупным электрическим машинам. Правда, часто на меня навешивали и другие машины - например, я был председателем Госкомиссии по приемке серии синхронных генераторов ЕСС мощностью от 5 до 100 кВт, разработанных и освоенных производством в моей любимой Армении, асинхронных двигателей серии А2-А02 9 габарита, осваиваемых Московским электромеханическим заводом им. Владимира Ильича и других.
Но ничто не вечно под Луной. И, как говорил в таких случаях Главный технолог досовнархозовского Министерства электропромышленности Зильбершайд, «простейшие размножаются делением» - Госкомитет по автоматизации и машиностроению начал размножаться. Он разделяться на несколько комитетов и в том числе Комитет по электротехнике.
Смутное время. Комитет по автоматизации и машиностроению умирает. Комитет по электротехнике только еще рождается и Московский совнархоз перетягивает меня к себе Главным инженером управления электропромышленности, а Середа переходит в Госкомитет по электротехнике, и мы с 1964 года не встречались, и вот через 30 лет сидим и вспоминаем ХЭМЗ и Николая Ивановича Борисенко, всеобщего хэмзовского любимца.
Ну, и конечно, наш рідний Харків.
Харків, Харків, де твоє обличчя,
У чому твій зміст?
У твоєму розкішному Церабкопі
Є все те, чого не треба людям
І чого немає у Європі
І ніколи там не буде
…ну и далее. (Церабкоп - Центральный рабочий кооператив).
Кто автор этого стишка - неизвестно, вероятно, народное творчество.
А одно из харьковских воспоминаний изложено вместо меня Борисом Слуцким:
Трибуна
Вожди из детства моего!
О каждом песню мы учили,
Пока их не разоблачили,
Велев не помнить ничего.
Забыть мотив, забыть слова,
Чтоб не болела голова.
…Еще столица - Харьков. Он
Еще владычен и державен.
Еще в украинской державе
Генсеком правит Косиор.
Он мал росточком, коренаст
И над трибуной чуть заметен,
Зато лобаст и волей мечен
И спуску никому не даст.
Иона, рядом с ним, Якир
С лицом красавицы еврейской,
С девическим лицом и резким
Железным вымахом руки.
Петровский, бодрый старикан,
Специалист по ходокам;
И Балецкий, спец по расправам,
Стоят налево и направо.
А рядышком: седоволос,
Высок и с виду - всех умнее
Мыкола Скрыпник, наркомпрос.
Самоубьется он позднее.
Позднее: годом ли, двумя,
Как лес в сезон лесоповала,
Наручниками загремя,
С трибуны загремят в подвалы.
Пройдёт ещё не скоро год,
Ещё не скоро их забудем,
И, ожидая новых льгот,
Мы, площадь, слушаем трибуну.
Низы, мы слушаем верхи,
