Ненависть белорусов к польским осадникам, будущим жертвам Катыни, в сентябре 1939 года была такова, что как только рухнула польская колониально-полицейская система в западных крессах, наступило неотвратимое возмездие. Вот один из примеров.
22 и 23 сентября местное население местечка Скидаля расправилось с бывшими легионерами-осадниками, были застрелены, растерзаны и забиты в результате этой самосудной расправы 42 человека. Значит, было за что, если кроткие белорусы не выдержали.
Вот что пишет современный белорусский историк Леонид Криштопович в исследовании «Великий подвиг народа» (Минск, 2005): «Западная Белоруссия была не польской, а оккупированной Польшей землей, и расстреляны были не польские офицеры, а оккупанты, представляющие карательные и репрессивные органы Польши на оккупированной белорусской земле». И дальше, переходя к еврейской теме, Криштопович пишет: «Как справедливо отмечает польский историк Кшиштов Теплиц, сегодня о польских полицейский говорят, что многие из них были злодейски убиты в Катыни, но не говорят, что те, кто туда не попал, помогали гитлеровцам в окончательном решении еврейского вопроса» — это цитата из Кшиштова Теплица, напечатанная в «Новой Польше», по-моему, в 2002 году, в № 4.
На Западной Украине была очень похожая ситуация. 20 сентября 1939 года начальник политуправления РКК Мехлис в донесении писал Сталину: «Польские офицеры, потеряв армию, стараются сдаться нам по двум мотивам: они опасаются попасть в плен к немцам, во-первых, и, во-вторых, как огня боятся украинских крестьян и населения, которое активизируется с приходом Красной Армии и расправляется с польскими офицерами. Дошло до того, что польские офицеры просили увеличить часть охраняющих их как пленных бойцов, чтобы избежать возможной расправы с ними населения».
Из воспоминаний адъютанта генерала Андерса Климантовского следует, что генерал Андерс, пробираясь через Западную Украину, был ранен в результате нападения западноукраинских крестьян. Лечился во Львове, в госпитале, а потом был отправлен в Россию. Климантовский пишет: «Местное украинское население относилось к нам весьма враждебно, его приходилось избегать. Только присутствию Красной Армии мы обязаны тем, что в это время не дошло до крупных погромов или массовой резни поляков».
25 сентября 1939 года рядовых солдат-поляков освободили, офицеров взяли под стражу. Всего в плен было взято около двухсот тысяч офицеров (цифры разные, трудно о них судить, больше всего я встречал именно эту цифру), из которых потом 70 тысяч вошло в армию Андерса, а более ста тысяч — в армию полковника Берлинга. Но из этих вот двухсот тысяч четыре тысячи, два процента, были действительно отобраны и расстреляны. Наверное, с этим надо согласиться. Но слово «геноцид», на чем настаивают поляки, предполагает уничтожение людей по национальному признаку, а в Катыни были приговорены к расстрелу не поэты и ученые, не знаменитые артисты, а в соответствии с советскими законами польские военные преступники, причастные к уничтожению пленных советских красноармейцев, карательной колонизации коренного населения западных крессов, к участию в жандармских и полицейских операциях, к деятельности военно-полевых судов и концлагерей.
Другое дело, что они все это вершили по законам польского буржуазно-фашистского государства, а судили их по законам государства советского. Насколько это допустимо, пусть в этом разбираются юристы.
И еще несколько слов. Да, я всегда, всегда, Юрий Николаевич, говорил о возможности подделки документов, да, документы действительно всегда можно подделать, особенно в наше время, с нашей техникой. Но невозможно переделать причинно-следственную канву происшедшего. Вот почему польские офицеры были расстреляны немецкими пистолетами и немецкие пули остались в их головах? Это факт, который не смогла скрыть или извратить даже германская сторона во время раскопок 1943 года. Но для чего наши энкавэдэшники, если это они расстреливали, в марте 1940 года всадили в польские затылки именно немецкие пули? Ответ у русофобов один — чтобы свалить это преступление на немцев. Но для этого наши тупые палачи должны были за 13 месяцев до начала войны предвидеть, что на первом этапе мы будем терпеть жестокое поражение, сдадим Смоленск, немцы оккупируют район Катыни и будут там долго хозяйничать. И появится прекрасная возможность списать расстрел на немцев, но для этого их надо будет разгромить сначала под Москвой, а потом под Сталинградом, потом вернуться в Смоленск и, торжествуя, что наш гениальный план удался, вскрыть могилы и объявить на весь мир, что в затылках у поляков немецкие пули. Но это же абсурдная ситуация, которую представить себе невозможно. И для того, чтобы ее защитить, защитники геббельсовской версии позже придумали аргумент, что, мол, перед войной мы закупили специально для НКВД партию немецких вальтеров, потому что, как пишет «Новая Польша», наши револьверы не выдерживали и выходили из строя во время репрессий НКВД.
Но есть одна мелочь: руки у расстрелянных были связаны бумажной бечевкой, которая производилась только в Германии. Что, наши тупые палачи закупили у немцев заодно и бумажную бечевку, чтобы замести следы? Между прочим, у нас были пеньковые шпагаты, и они были много крепче.
В сентябре 2009 года Бюро национальной безопасности Польши издало любопытный труд под названием «Историческая пропаганда России в 2004–2005 годах». В предисловии к английскому и русскому изданию глава Бюро национальной безопасности Александр Щегло пишет, что настоящий доклад будет способствовать развитию дискуссий о будущем взаимоотношении Запада с Российской Федерацией.
Как они хотели развивать дискуссию, не знаю, потому что все мифы о пакте Молотова — Риббентропа, о варшавском восстании, о Катыни и о благородстве солдат и офицеров Армии Крайовой там повторены в абсолютно нетленном виде. И при первом же чтении документа, сочиненного в недрах БНБ, в глаза бросается измышление о том, что историк Наталья Нарочницкая, цитирую: «Была депутатом Думы от шовинистической Либерально-демократической партии России Владимира Жириновского». По-моему, она никогда в ней не была.
Это вроде мелочи, но на таком уровне — это же правительство, Бюро национальной безопасности…
И еще, цитирую: «Каждый второй неофашист в мире проживает на территории России». Каждый второй неофашист. Как они подсчитали, этого я не знаю, но это — официальная фраза.
И третье, касающееся В. Илюхина: «А депутат Госдумы Илюхин — представитель военно-промышленного комплекса вас там называют — прославился своими антисемитскими взглядами». Цитирую буквально.
Александр Щегло, который писал этот документ (во всяком случае, это большая брошюра в почти 50–60 страниц, переведенная на английский и русский язык, за его подписью), погиб в авиакатастрофе под Смоленском. Да простит Господь его грехи вольные и невольные… Но пока мы будем лгать друг другу, катынский трупный яд будет отравлять и русские, и польские души, а отравителей находится очень много.
И в заключение. В «Коммерсанте» от 12 апреля читаю: «В этом проклятом русском лесу сгорел русский самолет с поляками, летевшими почтить память других поляков, расстрелянных русскими в этом лесу 70 лет назад». Это написал журналист, к сожалению, с русской фамилией, входящий в так называемый президентский пул журналистского сообщества. Пока о наших русско-польских отношениях будут писать такие журналисты, мира между Россией и Польшей не будет, отечественные клеветники подлее и, может быть, гораздо опаснее зарубежных фальсификаторов.
Плотников А. Ю., доктор исторических наук, профессор Московского института международного бизнеса при Всероссийской академии внешней торговли:
— Очень хорошо, что наш сегодняшний «круглый стол» начался с таких, в общем-то, больше морально-нравственных, чем собственно «правовых» выступлений, поскольку Катынь, безусловно, несет огромный нравственный антизаряд для нас. И прежде чем я перейду к конкретным фактам, я бы хотел обратить внимание на следующее.
Последнее время мне приходится много выступать в молодежной аудитории. Известно, в каких условиях росла наша молодежь после 1991 года. Так вот эта молодежная аудитория через раз задавала один и тот же вопрос: до каких же пор мы будем пребывать в состоянии постоянной вины? Почему мы все время унижаемся, извиняемся и оправдываемся? И среди этих вопросов очень часто возникал вопрос по Катыни. Молодежь, как известно, не обманешь: она может не знать каких-то фактов, но неправду и несправедливость она чувствует значительно острее, чем кто-либо.
И еще один нравственный аспект, который, как мне кажется, очень хорошо ложится в ход нашей дискуссии. На Катыни, точнее, на взваливании всей незаслуженной вины на нас национальную идею не построишь, ту самую национальную идею, к которой мы все так стремимся.
