Вот пространная цитата, которая ярчайшим образом иллюстрирует обозначенную нами проблему. Она взята из “ОБРАЩЕНИЯ ШТАБА ЗАЩИТЫ РУССКИХ ШКОЛ”, опубликованного во множестве СМИ: “Борьба за русские школы разбудила русскую общину и сплотила ее. Необходимо навечно закрепить обретенное в борьбе единство, чтобы:
отстоять русские школы;
спасти духовное и физическое здоровье наших детей;
добиться равных прав для себя, своих детей и родителей;
обеспечить соблюдение социальных, экономических и культурных интересов Русской общины.
Рабочая группа Штаба защиты русских школ по подготовке учредительного собрания Объединенного конгресса Русской общины приступила к созданию
РЕГИСТРА РУССКОЙ ОБЩИНЫ ЛАТВИИ.
Регистр нужен для того, чтобы мы могли ВСЕ ВМЕСТЕ — граждане и неграждане Латвии, так же как и граждане России с видом на жительство в Латвии — при соблюдении демократических процедур собрать Объединенный конгресс Русской общины Латвии (ОКРОЛ).
Объединенный конгресс Русской общины Латвии — добровольный союз людей, общественных групп и организаций, которые считают своей родиной Русский язык и Русскую культуру.
Мы должны объединиться вне зависимости от гражданского статуса, политических воззрений, конфессиональной или этнической принадлежности”.
Оставим пока в стороне саму возможность объединения на основании перечисленных в обращении весьма расплывчатых критериев. Задумаемся над тезисом — “наша Родина — русский язык и русская культура”. Что же такое — русский язык и русская культура? Что скрывается за этими на первый взгляд очевидными понятиями?
“Если за словом стоит вещь, за предложением — факт, то естественно задать себе вопрос: не стоит ли за языком действительность? Мы вполне согласны с этим при условии следующего добавления: подобно тому как между вещью и словом находится представление, а между фактом и предложением — мысль, так между действительностью и языком стоит мировоззрение”, — писал некогда К. Шукхардт, известнейший языковед. Обдумывая этот тезис в применении к нашей теме, мы неминуемо должны признать, что, коли родиной русских Латвии объявляется русский язык, то за ним стоит некая действительность. Какая же? Да та, что сохраняет его в полноте, красоте, силе, богатстве, разнообразии и выразительности — российская действительность. Сама Россия. Ее история, религия, культура, традиции, мировоззрение русских людей, политические и общественные реалии, весь русский космос.
Не станем даже дискутировать на тему: могут ли русские Латвии сохранить русский язык без России? Ясно, что это невозможно. Уже 13 лет границ, идеологических барьеров и политики выдавливания русского языка из жизни Латвии привели к тому, что родной язык для большинства из нас становится каким-то полуродным, полулегальным, что ли. Мы задумываемся — по-русски или по-латышски спросить дорогу у прохожего, как — по-русски или по-латышски начать разговор в любом общественном месте. Мы уже не чувствуем себя вправе говорить по-русски там, где для нас это было бы естественным, получать, в частности, необходимую информацию. Мы не замечаем вопиющих ошибок в газетных текстах; смотрим передачи, ведущие которых явно умышленно говорят по-русски неправильно, ибо не являются носителями русского языка и всячески подчеркивают это; все меньше и меньше уделяем внимания тому, чтобы наши дети говорили и писали по-русски правильно…
Это — реальность. Это — языковая катастрофа для семисот тысяч русских в Латвии, отражение того самого мировоззрения, которое и стоит между языком и действительностью и которое навязывается нам как официальными институциями, так и политиками, всеми силами избегающими даже самого слова “русский”. Оно заменено “русскоязычными”, “русскоговорящими”, даже — о, Господи! — “русофонами”: “…Сейчас, по данным Института стран СНГ, для 36% населения Латвии (в ней проживает 2 млн 400 тыс. человек) русский язык — родной. Из них 29% — этнические русские, а еще 7% составляет русскоязычное население страны. Образование на русском языке получают около 30% детей (около 96 тыс.). …Русскоязычное население Латвии (выделено мною. — Авт.) отстаивает свои права на европейский манер, устраивая протестные акции” (“Латвия будет говорить по-русски”, www.ruslv.org).
Полно, друзья. Называя себя “русскоязычными”, мы смиряемся с тем, что уже на подсознательном уровне отрекаемся от национальной идентичности и от духовной Родины, от России. Причины этого лежат на поверхности — всякий, открыто и просто именующий себя русским, грозит превратиться в объект нападок и обвинений в принадлежности к “пятой колонне”, агентам Москвы, даже — к ставленникам КГБ, которого уже давно не существует, или к последователям РНЕ, которое существует только в виде сайта в Интернете. Цель тут налицо — ослабить позиции русских, ослабить их связь с Россией, связь, которая существует, но год от года ослабевает. Отсюда же появляются все эти “латвийские русские”, “русские латвийцы” и прочие псевдоэтнонимы; отсюда же проистекают попытки заявить о существовании какой-то особой культуры русских в Латвии, якобы необыкновенно яркой, об особом, якобы только русским в Латвии присущем менталитете.
Вот-де, пишут адепты этих положений, русские Латвии — цивилизованные, культурные — “западные” русские. Русские же России — темные, дикие, склонные к проявлениям “русского фашизма” и подчинению “диктатуре Путина”, тоталитаризму, сталинизму и “поеданию младенцев”.
Миф о том, что в России царит нищета и разруха, население “гибнет” от голода и холода, а русские фашисты маршируют стройными колоннами чуть ли не по Красной площади, усиленно внедряется в массовое сознание. Внедряется, кстати, будем справедливыми, и СМИ самой России, но это — разговор особый. Местное же население дружным хором подпевает этим грязным агиткам, не особенно задумываясь над тем, что оно само живо во многом только благодаря России, ее высочайшим научным и культурным достижениям, огромному творческому потенциалу, природным ресурсам и еще многому, многому другому…
Задумаемся над простым фактом. Как известно, русские в Прибалтике первыми испытали на себе все прелести наступившего капитализма и этнократии. Их увольняли с работы за незнание латышского языка, увольняли, закрывая производства, выселяли из квартир, выдавливали из страны — 270 тыс. человек были вынуждены уехать. Их подвергали и подвергают языковым и экономическим репрессиям, лишая права на достойные пенсии, не засчитывая в стаж годы, проведенные за пределами Латвии, отнимая их часть общенародной собственности в виде приватизационных сертификатов. Квалифицированные рабочие, инженеры, производственники, научные кадры, ставшие ненужными Латвийской республике, в одночасье были лишены элементарного — куска хлеба и гражданских прав. Казалось бы, потрясения такого масштаба должны были заставить их сдаться, согласиться на все условия, диктуемые новой властью, и бежать натурализоваться, лишь бы заслужить хоть какое-то право на место под солнцем. Но — ничуть не бывало.
Русские люди выжили, выстояли, сохранили себя. Они не спиваются и не стоят в очереди за тарелкой бесплатного супа. Они сохранили и гордость, и достоинство и, вопреки ожиданиям политиков, мечтающих открыть двери для эмигрантов из ЕС, не сломались, не уехали, не ударились в преступность и проституцию, не стали маргиналами.
Что послужило этому причиной? Вековой опыт выживания, который на генетическом уровне заложен в русских. Всегда население России жило и вело хозяйство в экстремальных условиях, самой природой приученное к преодолению трудностей. А войны, революции, перестройка… Это — беспрецедентный трагический опыт, но он бесценен для нас, и в тяжелейшие моменты он приходит на помощь.
Автору этих строк довелось встречаться с разными людьми, попавшими в безвыходную, казалось бы, ситуацию. Вот встреча с бывшим руководителем рижского автобусного парка, проработавшим в этой должности около двадцати лет и уволенным за незнание языка на соответствующую категорию (существует 6 категорий владения латышским языком). Специалист высочайшего класса занялся мелким бизнесом, что потребовало, конечно, и силы, и изворотливости, и практической сметки, и изучения совершенно новой сферы деятельности. Выжил. Выстоял. Поднял детей. Дал работу другим людям. Легко ли ему было? Я не желаю читателю пережить то, что пережил он. Психологически — страшно представить. Но он жив, и семья его жива-здорова… Кто-то скажет — ну, подумаешь. Какой в этом подвиг — это обыденность. Нет. Это — невидимый миру подвиг. Не отречься от себя, не встать с протянутой рукой, не послать дочерей на панель — это подвиг. Огромное мужество и стойкость духа понадобились тысячам наших соотечественников, и питало их извечное “есть такое слово — надо”, извечная способность к самоотречению и самопожертвованию, воспитанная постоянной борьбой с внешним врагом, тяжелейшими природными условиями.
