Ёсида Кэнко-Хоси - Записки от скуки

Так заведено, что для проведения пиршества по случаю назначения министра испрашивают соответствующее помещение. Левый министр из Удзи устраивал его в Павильоне трех восточных дорог. Поскольку он обратился с просьбой о том помещении, где находилась резиденция, его величество изволил отбыть в другое место.

Даже если бы министр не был родственником матушки государя, он поступил бы так же. Говорят, существует старинный обычай испрашивать помещение монашествующей императрицы.

Когда берешь кисть, хочется что-нибудь написать; когда берешь музыкальный инструмент, хочется извлечь из него звук. Когда берешь рюмку, думаешь о сакэ; когда берешь игральные кости, думаешь, как их бросить. Обстоятельства непременно рождают стремления, поэтому не следует даже на короткое время предаваться нехорошим забавам.

Если мельком взглянуть на одну какую-нибудь фразу из учения мудрецов, то в поле зрения невольно попадает текст до и после нее. Случается, что благодаря этому мы вдруг исправляем многолетнюю ошибку. Разве узнать бы нам о ней, если бы мы теперь на минутку не раскрыли этого писания? Следовательно, есть польза от такого соприкосновения.

Пусть даже ничуть не пробуждается твое сердце, но если ты, находясь пред Буддой, возьмешь четки и сутры, то, как бы нерадив ни был ты, все равно сам по себе настроишься на добрые поступки, как бы смятенна ни была твоя душа; если ты сядешь на веревочное ложе, все равно, не думая ни о чем, должен будешь достигнуть отрешенности.

Восприятие явления и сущность его – это не две абсолютно разные вещи. Если не отклоняешься от Пути во внешних проявлениях, в тебе непременно созревает способность проникновения в истину. Неверия выражать нельзя. Надо положиться на этот закон и уважать его.

– Как вы понимаете «выплескивание со дна бокала»? – спросил меня один человек.

– Это называют гёто – «сгуститься на дне». Очевидно, имеется в виду выплеснуть то, что сгустилось на дне бокала,- ответил я, но собеседник возразил на это:

– Нет, это не так. Здесь гёто – «рыбный путь»: оставить в бокале немного влаги, чтобы омыть его края, которые прикладывают к губам.

– То, что мы называем минамусуби зовется так потому, что плетение нитей в нем похоже на раковину мина сказал мне один знатный человек.

Говорить нина неверно.

Пожалуй, нехорошо, когда вместо «прикреплять на воротах табличку» говорят «прибивать». Чиновник второго ранга – дюнах Кадэнокодзи говорил: «Прикреплять табличку».

Нехорошо также, пожалуй, когда говорят «сколотить помост» для зрелищ. Обычно скажут «сколотить навес», а о помосте следует говорить: «устроить помост».

Плохо также звучит «жечь тома». Лучше сказать «заняться гома» или «совершать гома».

– Неправильно в слове гёбо слог бо произносить глу-хо, как хо. Он произносится звонко,- говорил настоятель храма Чистого Покоя М.

В обыденной речи такого рода ошибок встречается много.

Одни говорят, что цветение вишен начинается через сто пятьдесят дней после зимнего солнцестояния, другие – на седьмой день после весеннего равноденствия, однако большей частью оно падает ровно на семьдесят пятый день от начала весны.

Монах-служка при храме Повсюду Сияющего долгое время подкармливал на пруду диких гусей. Однажды, насыпав приманки до внутренних помещений пагоды, он открыл одну из ее дверей и, после того как туда набралось несчетное множество птиц, вошел к ним сам, притворил дверь и бросился ловить и умерщвлять их.

Страшный гвалт, поднятый гусями, услышал мальчик, косивший поблизости траву. Он сообщил об этом людям, и, когда из деревни прибежали и ворвались в пагоду крестьяне, они увидели, что в самую гущу отчаянно хлопавших крыльями больших гусей затесался молодой монах, который хватал их и откручивал им головы.

Монаха этого схватили и прямо с места отправили в сыскной департамент. Там его бросили в тюрьму, приказав повесить себе на шею всех убитых им птиц.

Это было во времена, когда управляющим департаментом был Мототоси-дайнагон.

Вопрос о том, писать ли иероглиф тай из сочетания тайсё с точкой или без точки, явился как-то предметом спора между чиновниками из ведомства Темного и Светлого начал. Монах, в миру Моритика, сказал тогда:

– У канцлера Коноэ б имеются записки, начертанные на обратной стороне гадательного текста кистью самого Ёси-хира. Там этот знак написан с точкой.

Встретившись друг с другом, люди не молчат ни минуты, непременно находят слова. Но если послушаешь их разговоры – большей частью это бесполезная болтовня. Мирские пересуды, похвалы и хула ближнего – и себе и другому приносят много вреда, мало толку. Когда двое болтают вот так, ни тот, ни другой в душе своей не подозревают, что это занятие никчемное.

Неприятно, когда жители восточных провинций смешиваются со столичными, когда столичные жители отправляются в восточные провинции делать карьеру и еще когда служители Ясного и Тайного учений, расставшись с исконными храмами, исконными горами, отступают от своих обычаев и смешиваются с мирянами.

Когда я наблюдаю дела, которыми поглощены люди, они напоминают мне статую Будды, вылепленную весенним днем из снега, для которой изготавливают украшения из золота, серебра, жемчуга и яшмы и собираются воздвигнуть пагоду. Можно ль будет благополучно установить эту статую в пагоде, если ждать, пока пагоду построят?

Человеку кажется, что он живет, между тем как жизнь его, подобно снегу, тает у самого своего основания, а человек

еще ждет успеха,- и так бывает очень часто.

По-моему, это очень плохо, хотя обычно так оно и бывает, что человек, посвятивший себя какому-то определенному виду занятий, наблюдая результаты мастерства в чужой ему области, говорит или думает про себя: «О, если бы это было моей стезей, я б не стал смотреть на это вот так, со стороны!» Если ты с завистью думаешь о неведомом поприще, лучше всего сказать: «Ах, как завидно! И почему я не обучился этому?»

Тот, кто спорит с другими, выставляя напоказ свой ум, подобен рогатому животному, что угрожающе наклоняет рога, и клыкастому хищнику, что обнажает стиснутые клыки. Для человека же добродетелью является не чваниться достоинствами и ни с кем не вздорить. Обладать чем-нибудь, дающим превосходство над другими,- большой порок. Человек, считающий, то он выделяется среди других тем, что высокороден, или тем, что превосходит их талантами, или тем, что славен предками,- даже если он никогда не говорит об этом вслух, – в душе совершает большую провинность. Нужно следить за собой и забыть об этом. Из-за одной лишь спеси люди часто выглядят дураками, подвергаются поношениям, вовлекаются в беду.

Тот, кто действительно, хотя бы на одном поприще, продвинулся вперед, сам ясно представляет свои недостатки и потому, не чувствуя, как правило, в душе удовлетворения, никогда и никому не станет хвастаться.

Когда человек преклонного возраста в какой-нибудь области обладает выдающимися талантами, то в том лишь случае можно считать, что он не зря прожил долгую жизнь, если о нем говорят: «У кого же мы будем спрашивать, когда этого человека не станет?»

Но пусть даже это и так, все-таки и он, не имеющий изъянов, кажется глупым, потому что истратил всю свою жизнь на одно-единственное дело. Лучше, когда он говорит: «Что-то я уже позабыл это».

По большей части бывает так: если человек знает много, но без меры болтает об этом, люди считают, что, пожалуй, за ним особых талантов и не водится. Да и сам он не может не допустить ошибки. А о том, кто говорит: «Я в этом не вполне разбираюсь», всегда думают, что в действительности-то он выдающийся мастер своего дела.

Тем более очень горько слушать, как человек, по положению и возрасту своему не допускающий возражения, с видом знатока говорит о неведомых ему самому ветцах. Невольно думаешь: «Но ведь это же не так!»

– «Такая-то церемония» – подобных слов до времени августейшего правления императора Госага не произносили. Так стали говорить уже в последнее время,- сказал мне один человек.

Однако Укё, дама из свиты монахини-императрицы Кэнрэй, вспоминая о том, как после восшествия на престол императора Готоба она вновь поселилась во дворце, писала: «И хотя ничто не изменилось в церемониях, принятых в свете…»

Нехорошо без дела приходить в чужой дом. Но даже если ты пришел по делу, следует возвращаться к себе тотчас же, как только с ним покончено. Когда засиживаешься, становишься в тягость. Если ты много с человеком болтаешь, то и тело утомляешь, и душе не даешь покоя. Тратить время в ущерб всем делам – обоим невыгодно.