Угнанные на необъятные просторы нашей страны, на страшную войну, какой они не ожидали, столкнувшись с героизмом Красной Армии, с героизмом советского гражданина, немецкие солдаты, вопреки трескучей гитлеровской пропаганде, которой их питают, пришли к выводу, что не уйдут живыми из этой схватки.
Есть нечто трагическое в этом сознании своей обреченности, в этой апатии немецких солдат. Громадные потери, какие понесла фашистская армия на наших землях, черной тенью, мрачными предчувствиями ложатся на сердца ее солдат.
Эти люди отравлены страшным ядом, превращены в грабителей и убийц. Эти люди сами подписали себе смертный приговор. Слова Сталина об уничтожении до последнего всех гитлеровцев, которые пришли на нашу землю в качестве оккупантов, как бы вылились из сердец всех, кто видел этих оккупантов, кто видел нашу землю в пламени, крови и слезах.
Новый год, несущий нам победу, возвещает оккупантам неизбежную смерть. Они сами вынесли себе приговор.
А за отраву, за уродование, за культивирование звериных инстинктов, за уничтожение целых поколений ответят перед всем миром и перед собственным народом страшнейший изверг, какого когда-либо видел мир, Гитлер, и вся его шайка бандитов.
1942
КНИГА, ПРОПИТАННАЯ КРОВЬЮ
Это — первый том большого издания, посвященного действиям немецких вооруженных сил после сентября 1939 года. Триста страниц этой книги охватывают период одного года. Под серо-зеленым, цвета немецкого мундира, переплетом — море крови, бесчисленное множество преступлений и человеческого горя.
Страница за страницей — пепелища и развалины Польши, бомбардировки английских городов, разбойничье нападение на Норвегию, захват Бельгии, Голландии, оскорбление национальной чести и достоинства Франции.
Название книги — «Вооруженные силы». Она рассказывает о многих неизвестных нам доселе деталях. Вместо триумфального гимна немецкой армии, какой хотел создать редактор издания, к читателю доносятся громкие голоса замученных фашистами людей, героев, погибших в борьбе с германскими захватчиками.
Этого, наверное, не желали ни подготовлявший книгу к печати Карл Фишер, ни главное командование немецких вооруженных сил, издавшее серо-зеленый том. Книга, вопреки желанию гитлеровцев, стала одним из тягчайших обвинений фашизму.
«18 дней истории мира» — так назвал Карл Фишер первый раздел. Восемнадцать дней — и Польша превратилась в развалины и пепелища.
Бесконечные подробности, как это произошло.
Все мы, поляки, помним оборону Вестерплятте. Помним, с каким, трепетным волнением ждали оттуда известий. Восемь дней группка людей, окруженная со всех сторон немцами, отрезанная от страны, лишенная поддержки и помощи, сражалась в Гданьске на своем посту. Несколько раз в день по радио приходили известия: «Вестерплятте держится! Вестерплятте защищается!» С затаенным дыханием люди ждали: заговорит ли еще радио, будет ли еще раз услышан голос героических защитников последнего гданьского форпоста.
Теперь мы имеем возможность узнать, как это выглядело с немецкой стороны.
«Наш корабль находится в 100–200 метрах от Вестерплятте. Как будто всех нас подбросило. «Огонь!» Могучие залпы орудий раздаются вслед за командой. Снаряд за снарядом вылетает из жерл. Впечатление такое, будто грохочут громы в аду. Огромные, тяжелые черные тучи дыма поднимаются над Вестерплятте. Железо, камень, щебень и дерево взлетели в воздух. Полыхают яркие огни. Постройки на молах и сооружения доков пылают.
Всего шесть минут длился убийственный огонь. Надо полагать, что на Вестерплятте уничтожено все, что там существовало. Приданная кораблю штурмовая рота ворвалась через разбитую стену в лес полуострова. Ружейные выстрелы, бешеный пулеметный огонь, взрывы ручных гранат.
Нервный пулеметный огонь с позиций неприятеля задерживает штурмовой отряд. Мы готовимся к новому наступлению. «Орудия к бою!» И снова резкий звук команды: «Огонь! Огонь!» Так орудия еще не гремели даже в сражении у Скагеррака.
После каждого выстрела можно наблюдать, как снаряды разрываются среди деревьев, поражают польских стрелков.
Казалось бы — конец. Ведь мы знаем, что там, на Вестерплятте, весь гарнизон состоит из трехсот человек. Триста человек…»
Дальше автор воспоминаний пишет:
«Борьба длится целыми днями. Пикирующие самолеты и саперы вступают в бой».
Триста героев в продолжение восьми дней оказывали упорное сопротивление огромной немецкой силе, исступленно атаковавшей их с моря, с суши и с воздуха.
Так проходит история восемнадцати дней. Целая глава повествует о польском гражданском населении, поднявшемся на борьбу против немецких оккупантов. С ненавистью пишет автор о партизанах:
«С самого начала войны Польша вела военные действия против немецких вооруженных сил не только с помощью своей армии, но также при помощи гражданского населения… В результате действий партизан немецкая армия понесла серьезные потери».
«Нет почти ни одной части немецкой армии, которая в польской кампании не испытала бы на себе действий польских партизан. Долго еще по окончании кампании партизаны в Польше продолжали свое дело. Их одолели при помощи средств, допускаемых в таких случаях международным правом».
Какие же это «средства»? Какое же это «право»?
Автор повествует просто и четко:
«Во всех войнах партизана считали и считают убийцей, он и не имеет права, чтобы на него смотрели иначе».
Просто и ясно! Рядом снимок: немецкий отряд на улице маленького городка. Орудие стреляет в жилой дом: там спрятались партизаны. Второй снимок — немецкий отряд в деревне. Подпись: «Много деревень приходилось буквально прочесывать, дабы уничтожить польских бандитов, стрелявших из-за угла и куста». И, наконец, третья фотография: «Хотя польские военные отряды давно оставили деревню, стрельба с крыш, из погребов и т. д. продолжается».
Далее следует глава об обороне Варшавы. О том, как держался город, окруженный со всех сторон морем немецких войск, город, наполовину разрушенный воздушными налетами и артиллерийской бомбардировкой.
Гитлер приезжает в Польшу. Карл Фишер помещает в книжке фотографию: «Фюрер по дороге на боевые линии встречает бесконечные колонны польских пленных».
Всматриваемся в фотоснимок. По польской дороге, по аллее берез и елей движутся немецкие автомобили. А вдоль дороги шагает колонна людей — длинная, в самом деле бесконечная. Но нет среди этих «пленных» ни одного, буквально ни одного человека в военной форме. Это — гражданское население, мужчины, юноши, которых угоняют на работы вглубь Германии.
Карлу Фишеру некогда больше писать о польской кампании. Гитлеровская армия идет вперед. Гитлеровские самолеты разрушают английские дома. Кровью заливает гитлеровская армия Норвегию, тяжелым сапогом попирает Бельгию, Голландию, Францию. Кровавая радость людоеда изливается с каждой страницы этой книги.
В конце тома помещена фотография Гитлера в окружении его генералов. Читаю фамилии: Браухич, фон Бок, Лист, Рейхенау. Многие фотографии генералов, победоносно шагавших сквозь пожары и пепелища Европы, чтобы бесславно закончить свою карьеру на советской земле, годятся теперь разве только для архива. Серо-зеленый переплет книжки — это цвет немецкого мундира, какой мы видим теперь ежедневно не на плечах победителей, а на плечах пленных немцев. Первый том заканчивается датой: «1 сентября 1940 года». Обещано издание следующего тома, который охватит действия немецких вооруженных сил до сентября 1941 года.
Может быть, этот второй том уже вышел из печати, может быть, в нем помещен анонс о третьем томе, о действиях немецких вооруженных сил до сентября 1942 года?
Следующий том будет редактировать уже не Карл Фишер. Этот том будет редактировать Красная Армия. Она уже несколько месяцев «редактирует» его.
Бешенство душило фашиста, которому пришлось писать о польских партизанах. Но в 1941–1942 годах гитлеровцы очутились лицом к лицу с партизанами Украины, Белоруссии и оккупированных районов России, с партизанами, которые преследуют фашистскую армию, уничтожают ее технику, вырастают словно из-под земли, неуловимые, с каждым днем все более многочисленные и сильные, имеющие за собой традиции 1918 года, а в сердце — глубочайшую любовь к родине, ненависть к врагу. Немецкое радио объявляет их убийцами и бандитами. Их чтит как героев весь Советский Союз и весь мир.
Гитлеровские орды прошли по разрушенным улицам Варшавы. Но наступила пора, когда, захлебываясь в собственной крови, покрывая землю грудами трупов своих солдат и офицеров, месяцы топчется фашистская армия под Ленинградом, в бессильном бешенстве смотрит на такие близкие и такие недоступные стены города Ленина. Автор жаловался на «упорство и фанатизм» польского солдата. Теперь гитлеровцам довелось встретиться с армией, с народом, где не только боец «фанатически упорен», но где «фанатичны и упорны» в защите страны все государство, командование, каждый колхоз, каждая фабрика.
