Роли Алентовой, в кино ли, в театре ли, трудно воспринимать как продукт фантазии драматургов и режиссёров. Эти женщины - живые, настоящие. Мы встречаемся с ними по утрам в лифте, вместе с ними штурмуем вагоны метро, перехватываем их взгляды у магазинных витрин. Они не похожи на нас. Они - это мы сами! Актриса может быть умна, красива, пластична, обладать голосом особого, завораживающего тембра, но зритель всё равно пребывает в некоей прохладной отстранённости: "Это не про меня, это всё так, понарошку. Вот сейчас зажжётся свет, опустится занавес, и я спокойненько пойду домой". Алентова же не только умеет распорядиться данными, щедро отпущенными ей природой, но и обладает редким даром не просто рассказать историю, которая тронет за душу, но сыграть судьбу.
Сколько раз так бывало, что профессиональная критика не оставляла картинам, в которых она снималась, никаких шансов на успех. Кто помнит теперь эти "пророчества"? А фильмы крутят по ТВ снова и снова и скачивают из Интернета за пару минут (чем востребованнее фильм, тем выше скорость скачивания). К мелодраме принято относиться с лёгким пренебрежением: мол, выжать слезу умиления у зрителя не такое уж большое искусство. Мало кто из "продвинутых" критиков не напишет в очередной рецензии о женских всхлипах и влажных платочках, одновременно появляющихся в руках зрительниц в особо чувствительных местах. И кому из них придёт вместо этого вспомнить пушкинское "над вымыслом слезами обольюсь". С какой лёгкостью путаем мы сентиментальность с сопереживанием. А заставить зрителя, у которого в его собственной жизни проблем ничуть не меньше, чем у героини на экране, сочувствовать чужой боли не так просто, как это представляется на первый взгляд. Вере Алентовой это дано.
Играть мелодраму в театре ещё сложнее, ибо там не скроешься ни за крупный план, на котором героиня долго смотрит в бездонное небо, ни за эффектно выстроенную панораму какого-нибудь меланхоличного пейзажа, ни за прочувствованную музыку. Актёр с залом один на один, а посему один и отвечает за всё недомысленное драматургом, недовоплощённое режиссёром, недоизображённое сценографом.
Впрочем, с режиссёрами Алентовой везло и в кино, и в театре, и на телевидении: она работала с Юлием Райзманом и Борисом Морозовым, Станиславом Говорухиным и Константином Худяковым, Борисом Равенских и Юрием Ерёминым, ну а тандем с Владимиром Меньшовым и вовсе стал звёздным по самому что ни на есть гамбургскому счёту. А в честь юбилея Веры Валентиновны за режиссуру рискнула взяться Юлия Меньшова, поставив для своих родителей спектакль "Любовь. Письма" по пьесе американского драматурга Альберта Гурнея.
Энди и Мелисса встретились, когда им было лет по восемь. Детская влюблённость вспыхнув переросла в эпистолярный роман длиной в полвека. Но письма этой странной пары полны не столько любовных признаний, сколько простеньких историй о том, кто как проводил каникулы и кто с кем целовался на вечеринке. Недолгий роман в реальности не принёс обоим ничего, кроме разочарования: быть вместе в письмах им легче, чем в жизни. Нет необходимости подстраивать друг под друга привычки, вкусы, взгляды, принципы. Энди - образец правильного мальчика, который чётко знает, чего хочет, и умеет добиться желаемого. Красивый дом, любящая жена, радующие отцовское сердце дети, успешная политическая карьера - у него есть всё, что ему нужно для счастья. Но счастлив ли он, если всю жизнь пишет дурашливые письма так и не выросшей взбалмошной девчонке, которая, так и не став ни хорошей художницей, ни доброй матерью, ни преданной женой, оканчивает свои дни в психиатрической клинике.
Спектакль получился простым, безыскусным и очень светлым. А главное - своевременным: нам, наматывающим километры в погоне за успехом, деньгами, признанием, нелишне ещё раз напомнить, что жизнь короче, чем нам кажется, и только мы сами превращаем её в летопись "несбычи наших мечт", не замечая тех, кто мог бы сделать нас счастливыми и кого мы сами были в состоянии осчастливить. Спрятать под незатейливым сюжетом, под коряво написанной судьбой один из фундаментальных законов бытия - Вера Алентова остаётся верна своему творческому кредо. Немногим актрисам это удаётся.
Виктория ПЕШКОВА
Обсудить на форуме
Золото «Цезаря…» и Тавиани
Золото «Цезаря…» и Тавиани
ФЕСТИВАЛЬ
Вручены призы 62-го Берлинского кинофестиваля
"Берлинале, как и фестивали в Канне и Венеции, вроде термометра, показывающего температуру за окном и дающего представление о погоде здесь и сейчас", - заметил в одном из интервью Дитер Косслик, директор Берлинале. Судя по конкурсной программе феста, погоду в кинематографе сегодня определяют два фактора: борьба за внимание (и деньги) зрителей в условиях жёст[?]кого экономического кризиса и поиск кинематографического языка, который бы позволил говорить о парадоксах, трагедиях современности. Отсюда два явных тренда: ставка на зрелищную историческую драму, с одной стороны, и обращение к медийным темам, которые у всех были на слуху, чтобы использовать их "по горячим следам".
История не одного адюльтера
Нельзя, правда, не заметить, что важнейшим в историческом фильме оказывается история адюльтера, желательно королевского. По крайней мере именно она оказывается в центре внимания двух европейских копродукций: франко-испанской "Прощай, моя королева!" Бенуа Жакуа и датско-чешско-немецко-шведской картины "Королевский роман" Николая Арселя. Жакуа сделал ставку не на красоты Версаля или эпохи рококо, а на актрис. Диана Крюгер (та самая, из "Бесславных ублюдков" Тарантино) сыграла королеву Марию-Антуанетту, Вирджиния Ледуайен - её фаворитку Габриэлу де Полиньяк, юная Леа Сейду - чтицу книг её величеству. Надо отдать должное режиссёру: он очень мягко акцентировал пикантность любовного треугольника, в котором задействованы только женщины. Гораздо больше, чем перверсия, его интересовала психологическая драма. Но естественно, история французской революции в этом фильме оказывается "зад[?]ником", который даже бегло не прорисовывается. И то сказать, кто же её не знает? По крайней мере в Европе?
Датчанин Николай Арсел (он, кстати, один из соавторов сценария хита "Девушка с татуировкой дракона") идёт прямо по противоположному пути. Ему-то уж точно не надо было изобретать никаких экстравагантных треугольников. Благо история Дании припасла сног[?]сшибательный роман, на который давно облизывались киношники. Вполне реальный - с участием полусумасшедшего короля Кристиана VII, его юной жены, 15-летней английской принцессы Каролины Матильды, которую, как водилось в XVIII веке, выдали замуж чуть ли не с пелёнок, и личного королевского врача немца Иоганна Фридриха Штрунзее, поклонника Руссо и Вольтера. Арсел, режиссёр из нового кинопоколения Дании, который терпеть не может дрожащей ручной камеры, естественного освещения и прочих радостей "догмы", мало того что сделал отличное кино "большого стиля". Мало того что он (вместе с Расмусом Хайстербергом) сумел превратить любовный роман в движитель истории, сохранив и напряжённость психологической драмы, и историческую перспективу. Но он ещё и превращает сюжет, который завис между грубым анекдотом и скандальным конфузом (королева родила дочь от врача короля), в рассказ о том, как люди попытались ускорить историю. Фактически получилась вариация на любимую тему Стругацких "Трудно быть богом". Или - королём. Или - врачом короля, который впервые применяет вакцинацию против оспы (причём наследнику престола), способствует отмене пыток при дознании и создаёт приюты для брошенных детей. Если учесть, что дело происходило за десять лет до Великой Французской революции, то это впечатляет. Понятное дело, плата за "ускорение" не заставила себя ждать. К слову, дебютант в кино Миккел Бое Фольксгаард в роли сумасшедшего короля очень неплох. И своего "Серебряного медведя" Фольксгаард получил не зря.
Другими любителями исторических блокбастеров показали себя китайские режиссёры. На Берлинале, которое в 1990-е открыло китайскую фестивальную волну, были показаны фильмы лауреатов "Медведей" прошлых лет. Чжан Имоу привёз "Цветы войны" (вне конкурса) - эпос о мужестве и самопожертвовании китайцев во время взятия Нанкина японцами. В нём кровавая жестокость войны уживается с почти оперной красотой музыкальных сцен[?] Ван Цюань нян участвовал в конкурсе с фильмом "Равнина Белого оленя". Эпос о столкновении традиционного крестьянского мира с реалиями ХХ века, в котором каждое новое "освобождение" народа оборачивается либо большой кровью, либо увеличением налогов, снят с монументальной мощью. Для "золота" фильму не хватило целостности и психологической убедительности. Тем не менее "Серебряный медведь" достался оператору Лутцу Райтемайеру.
