воскресенье вечеринка, а платьице с люрексом, всего за десять евро, такое очаровательное…
К сожалению, время, когда мы не ведали, что творим, прошло. Как ни странно, давно идут слухи о том, что индустрия моды — один из главных факторов разбазаривания ресурсов, загрязнения окружающей среды, использования химикатов и чрезмерного потребления воды. Что касается загрязнения, то тут швейная промышленность далеко обогнала прочие сферы экономики. По данным журнала «Экономист», индустрия моды выбрасывает в атмосферу более 1,2 миллиарда тонн CO2 в год — больше, чем международный воздушный транспорт и торговое судоходство, вместе взятые. Корпоративная консалтинговая компания «Маккинси» (не «Гринпис»!) подсчитала, что при производстве одного килограмма одежды в атмосферу выбрасывается в среднем 23 килограмма CO2. Каждый чулок, который вы покупаете, чтобы надеть его один раз, как бы оплачивается кусочком льда, растаявшего в Арктике.
Чтобы изготовить одну-единственную футболку, которая продается на наших торговых улицах за 10 евро и быстро превращается в утиль, требуется до 5000 литров воды. Разумеется, огромные доходы индустрии моды достигаются за счет более быстрых и дешевых технологий. Материалы типа полиэстера дешевле натуральных, что, в свою очередь, вынуждает производителей широко использовать синтетику.
Можно, конечно, с негодованием отвернуться от ширпотреба и покупать одежду только в знаменитых бутиках, пропахших ароматическими палочками. Но не так-то все однозначно. Концерн «Н&М» начал очень последовательно запрещать на своих производственных объектах использование химических веществ, вредных для здоровья и окружающей среды. Вы даже можете гордиться собой, если несколько раз наденете брюки с лейблом «Made in Bangladesh». Посол Германии в Бангладеш, проживший там много лет, однажды объяснил мне почему. Он сказал, что западные швейные фабрики принесли этой стране больше пользы, чем проводившаяся десятилетиями с самыми благими намерениями политика помощи развивающимся странам. Куда важнее оказались меры по охране труда и прав рабочих, экспортированные в страны, где о них прежде слыхом не слыхали. Повышенным заработкам особенно радовались женщины, и это привело к преобразованию целых областей, потому что женщины, как правило, более разумно обращаются с деньгами и тратят их на образование и здоровье своих детей.
Так что нелепо обвинять индустрию моды в загрязнении окружающей среды. И проклинать текстильную промышленность за эксплуатацию рабочих в странах низкой заработной платой тоже не стоит. Дело обстоит сложнее. Но, осознав это, мы снова приходим к простому выводу: нужно производить ровно столько, сколько будет куплено. Корпорации типа «Индитекс» так тесно связаны со своими поставщиками, что всегда могут продать необходимый и достаточный объем продукции. «Zara» и «Н&М» фактически работают на заказ и контролируют свое производство, учитывая спрос.
Мораль: только покупая меньше, будем производить меньше.
Сдвиг по фазе
Вокруг столько пижонского хайтека, а мы так уродливы, больны и несчастны.
Кристоф Дресслер, швейцарский коммунист, 1986
Когда мои дети отказываются читать, продолжая тыкать в свои смартфоны, я сердито обещаю отобрать у них все гаджеты. Сколько можно играть в электронные игры? Но если бы кто-то отнял у меня все электроприборы, я, вероятно, стал бы то и дело включать и выключать свет — просто по привычке нажимать на кнопку. В карманах долго висевшей на вешалке куртки я часто обнаруживаю приятные сюрпризы: то купюру в десять евро, то фляжку с коньяком, а если особенно повезет, наушники Bluetooth. Мне нравятся такие наушники, хотя они быстро ломаются или теряются. Что тоже неплохо, потому что за пару евро на каждом углу можно купить новые.
У нас дома, наверное, больше электронных устройств, чем в половине домов земли Мекленбург — Передняя Померания, вместе взятых. Я давно потерял счет айфонам и планшетам, маршрутизаторам, игровым приставкам, беспроводным телефонам и цифровым фоторамкам, мини-колонкам и умным ТВ-боксам, циркулирующим в нашей небольшой семье. На ночь мы либо оставляем их в режиме ожидания, либо включаем на зарядку. А ведь есть еще домашние электроприборы. Полагаю, пора устроить ревизию моим расходам электроэнергии.
Знаете ли вы, что смартфон, транслирующий десятиминутный видеоролик, потребляет столько же электроэнергии, сколько за пять минут потребляет духовка электропечи мощностью 2000 ватт? Что при производстве одного-единственного смартфона в воздух выбрасывается более 60 кг CO2? Что каждый небольшой поиск в Гугле означает выброс 0,2 грамма CO2? А так как в Гугл поступают 3,8 миллиона запросов в минуту, то ежеминутно в атмосферу выбрасывается 760 тонн CO2. Вот вам, казалось бы, такой безобидный Гугл. Из бытовых приборов больше всего энергии потребляют сушилки и посудомойки (за ними следуют холодильники и стиральные машины). И если мы вернемся к старому доброму обычаю мыть посуду руками и губкой, если перестанем сушить белье в машине, это даст такую внезапную, такую огромную экономию энергии, что все белые медведи запрыгают от радости.
У нас в квартире почти бесперебойно работают либо стиральная машина, либо сушилка, либо один из тех аппаратов, которые разрекламированы как чудеса в решете. Среди них были машина для варки супов и машина для изготовления попкорна, ручной пылесос фирмы «Дайсон» и увлажнитель воздуха, массажер для спины, умные весы и положенные к ним часы «Фитбит». Недавно мы прикупили бутербродницу. Она изменила мою жизнь. Но в тот момент, когда мое увлечение сандвичами остынет, она отправится в чулан, как и все уволенные в запас устройства. Вот рядом со мной лежит сотовый телефон; вот ноутбук, на котором я пишу этот текст; есть еще один ноутбук, как бы семейный, с его помощью я заглядываю на ютюб, дабы почерпнуть вдохновение из великолепного репортажа «Электронная свалка». Репортаж передавал из Аккры, столицы Ганы, Дэвид Федель. Он приехал на самую большую в мире свалку электронных отходов и снял документальный фильм. При этом он обошелся вообще без слов. Просто снимал на камеру то, что видел. «Электронная свалка» даже лучше, чем более известный документальный фильм «Добро пожаловать в Содом». Потому что репортер ничего не проповедует. Просто снимает, как одни дети разбивают старые сотовые телефоны и телевизоры, извлекая из них детали и ценные материалы, а другие дети пытаются добыть медь и пластик, сжигая электрические провода и вдыхая ядовитые газы.
Каждый год на помойку попадают почти 45 миллионов тонн мобильников, холодильников и телевизоров. Эта груда мусора превосходит всякое воображение. Для ее транспортировки не хватило бы миллиона 40-тонных фур. Каждый европеец производит в год примерно 16 кг электронных отходов. Но в Европе худо-бедно собирают и перерабатывают около трети своих отходов (в Азии меньше 15 %). А все остальное сжигают, закапывают или выбрасывают на свалки. Как в Аккре. И конечно,
