Ответ своего правительства сербский премьер Пашич вручил австрийскому посланнику 25 июля в 5 часов 50 минут вечера, за 10 минут до истечения установленного ультиматумом срока. Сербия в основном приняла условия ультиматума и только не соглашалась с тем, чтобы австрийская полиция получила право на территории Сербии розыска, ареста и расследования деятельности сербских граждан, в отношении которых у Вены были подозрения в их причастности к сараевским событиям, ссылаясь на то, что это противоречило бы сербской конституции.
Если бы правительство Австрии действительно было заинтересовано только в наказании лиц, причастных к убийству Франца Фердинанда и недопущению организации террористических актов на территории Сербии, то ответ Белграда, безусловно, мог бы стать основой для разрешения этого конфликта.
Тем более что министр иностранных дел России Сазонов 26 июня заявил своему австрийскому коллеге графу Сапари, что он вполне понимает мотивы, заставившие Австрию предъявить ультиматум, и что, если она согласится пересмотреть некоторые из его пунктов, было бы нетрудно прийти к удовлетворительному решению конфликта. Одновременно министр иностранных дел Великобритании Грей обратился ко всем участникам конфликта созвать конференцию четырех послов в Лондоне.
Тем не менее, Вена и Берлин упорно игнорировали все предложения по мирному урегулированию австро-сербских отношений и уже через двадцать минут после получения сербского ответа австрийское посольство в полном составе отправилось на вокзал, чтобы покинуть Белград. В полдень 28 июля в Белграде была получена телеграмма австрийского правительства с объявлением войны, а уже в ночь с 28 на 29 июля началась артиллерийская бомбардировка Белграда.
После известия об австрийском ультиматуме на заседании Совета министров России, проходившем 25 июля под председательством Николая II, было принято постановление:
«Пока не объявлять мобилизации, но принять все подготовительные меры для скорейшего ее осуществления в случае надобности».
Одновременно было решено ввести «Положение о подготовительном к войне периоде», что означало проведение довольно обширных мобилизационных мероприятий, без формального объявления самой мобилизации. Указ же о всеобщей мобилизации в России был утвержден Николаем II только 29 июля, лишь после получения им информации о начале военных действий Австрии против Сербии.
ГЕРМАНИЯ ОБЪЯВЛЯЕТ ВОЙНУ РОССИИ
Вскоре, после того, как в Берлине стало известно о начале мобилизации в России, в первом часу дня 31 июля Вильгельм II объявил в Германии «состояние угрозы военной опасности», a русскому правительству в 12 часов ночи был предъявлен ультиматум, в котором говорилось, что если в течение следующих двенадцати часов русская мобилизация не будет прекращена, то в Германии также будет объявлена мобилизация.
Спустя несколько часов после предъявления этого ультиматума Вильгельм направил Николаю следующую телеграмму:
«Я уверен, что возможно непосредственное соглашение между вашим правительством и Веной, которому старается способствовать мое правительство. Естественно, что военные приготовления России, представляющие угрозу для Австро-Венгрии, только ускорят катастрофу, которой мы оба стараемся избегнуть».
Впрочем, со стороны Германии все это было лишь дипломатической игрой и наглой ложью. Ведь еще 31 июля в 16 часов 30 минут, за несколько часов до объявления немецкого ультиматума России, Вильгельм телеграфировал Францу Иосифу о своем плане начать войну не только против России, но и одновременно против Франции:
«Величайшее значение имеет то, чтобы Австро-Венгрия ввела в дело против России свои главные силы и не раздробила их одновременно наступлением против Сербии. Это тем более важно, что значительная часть моей армии будет связана Францией. В гигантской борьбе, в которую мы вступаем плечом к плечу, Сербия играет совершенно второстепенную роль и требует только самых необходимых оборонительных мероприятий».
Так что принципиальное решение о начале большой европейской войны было уже принято в Берлине еще тогда, когда Вильгельм посылал русскому императору свои очередные «миролюбивые» депеши. В результате 1 августа в Германии была объявлена общая мобилизация. После чего Николай еще раз телеграфировал Вильгельму, сделав последнюю попытку остановить надвигающуюся мировую бойню:
«Я понимаю, что вы были вынуждены мобилизоваться, но хотел бы получить от вас ту же гарантию, которую дал вам, а именно, что эта мера не означает войны и что мы будем продолжать стремиться к благополучию наших двух стран и столь дорогому для нас общему миру».
Однако уже через несколько часов после этого немецкий посол в Петербурге Пурталес вручил министру иностранных дел Сазонову ноту с объявлением войны. В своей ноте германское правительство ответственность за развязывание войны возлагало на Россию. Это был первый день мировой войны, войны, имевшей катастрофические последствия для всех трех ведущих европейских монархий.
МОГ ЛИ НИКОЛАЙ II ПРЕДОТВРАТИТЬ МИРОВУЮ ВОЙНУ?
Естественно, что, направляя в Петербург свой ультиматум с требованием в течение 12 часов прекратить мобилизацию русской армии, Вильгельм прекрасно понимал, что остановить в такой срок уже начатую мобилизацию было невозможно даже чисто технически. Но, как видно из вышеприведенной телеграммы кайзера к австрийскому императору, Берлин уже принял решение развязать войну против России и Франции и поэтому вовсе не был заинтересован в миролюбии Петербурга.
Что в этой ситуации мог сделать Николай II? Проще всего сказать, что он должен был выбросить на помойку все бредни об общеславянском единении, отказаться от военной поддержки Сербии и отдать ее во власть Австро-Венгрии. Только вот навряд ли все это остановило бы Вильгельма в его желании развязать войну против России и Франции. Дело-то было совсем не в Сербии, которая являлась лишь удобным предлогом для начала войны.
Ведь, в конце концов, в ответ на мобилизацию русской армии Германия объявила свою мобилизацию. После чего положение сторон стало симметричным. С этого момента никакого дальнейшего преимущества в развертывании армии у России уже не было. Тем более что проведение мобилизации в России с учетом ее огромной территории и отвратительного состояния дорог требовало существенно большего времени, чем в Германии.
Империи продемонстрировали друг другу игру мускулов и свою готовность идти до конца. Казалось бы, самый подходящий момент для того, чтобы поостыть и сесть за стол переговоров, к чему так настойчиво и призывал русский император. Так зачем же всего через несколько часов после объявления мобилизации Берлину понадобилось еще и объявлять войну России?
ДРАНГ НАХ ОСТЕН — МЕЧТА ГЕРМАНСКОГО НАЦИЗМА
Многочисленные документы свидетельствуют о том, что главной целью Германии при объявлении войны России являлось стремление руководства германской империи захватить и аннексировать часть принадлежавших Российской империи земель, а впоследствии заселить их немцами.
Возникли эти агрессивные планы Берлина не вдруг и не сразу. Так, еще в 1887 году Бернхард фон Бюлов, тогда первый секретарь посольства в Петербурге, а в дальнейшем рейхсканцлер Германии, писал в министерство иностранных дел:
«Мы должны пустить кровь русскому, чтобы тот 25 лет был не в состоянии стоять на ногах. Нам следовало бы надолго перекрыть экономические ресурсы России путем опустошения ее черноморских губерний, бомбардировки ее приморских городов, возможно большим разрушением ее промышленности и торговли. Наконец, мы должны были бы оттеснить от тех двух морей. Балтийского и Черного, на которых основывается ее положение в мире.
Однако я могу себе представить Россию действительно и надолго ослабленной только после отторжения тех частей ее территории, которые расположены западнее линии Онежская губа — Валдайская возвышенность и Днепр».
В 1891 году на свет появился родоначальник немецкого нацизма — Пангерманский союз, который возглавлялся и субсидировался весьма влиятельными политическими деятелями, крупными представителями финансового капитала, юнкерства, немецкого генералитета и активно поддерживался самим кайзером. При этом главной целью сторонников идеи Великой Германии являлся территориальный передел мира. Это видно, например, из резолюции союза, принятой в 1912 году в Галле:
«Мы не можем переносить больше положения, при котором весь мир становится владением англичан, французов, русских и японцев. Мы не можем также верить, что только мы одни должны довольствоваться той скромной долей, которую уделила нам судьба 40 лет назад…»
Под «скромной» долей подразумевались итоги франко-прусской войны 1871 года, в ходе которой Пруссия захватила и аннексировала богатые природными ископаемыми французские провинции Эльзас и Лотарингию. Через сорок лет этого приобретения новым немцам уже казалось слишком мало!
