Хотя Соединенные Штаты в первое пятнадцатилетие после второй мировой войны полагались в своей стратегии исключительно на ядерное оружие, считая, что американский арсенал такого оружия (включая средства его доставки) недосягаем для всех остальных, в том числе и СССР, и что поэтому основным инструментом американской внешней политики должен являться атомный шантаж, вашингтонскому руководству не были чужды и классические соображения баланса сил.
Само вступление США в первую и вторую мировые войны на стороне соответствующих европейских коалиций во многом предопределялось именно соображениями баланса сил. Воссоздание в Западной Европе сильной армии, калькулировали в Вашингтоне, вынудит СССР к ответу в сфере строительства обычных вооруженных сил и вооружений, отвлекая его силы и средства от строительства ядерных вооружений. Да и в целом — противостояние вооруженных сил стран Запада и Востока Европы даже в мирный период пойдет на пользу США, позволяя играть на обострившейся европейской напряженности, держать в большей покорности союзников, а в каких-то случаях — выступать в роли некоего арбитра. Об этих соображениях весьма откровенно говорил тот же Кеннан, когда в 1948 году он читал лекции слушателям Национального военного колледжа в Вашингтоне.
«Наша безопасность, — говорил он, — зависит от способности установить баланс между враждебными или ненадежными силами в мире: стравить их при необходимости с тем, чтобы наблюдать, как они растрачивают в конфликте друг против друга, если к этому придет дело, свои нетерпимость, насилие и фанатизм, которые в противном случае могли бы быть направлены против нас, растрачивают таким образом, что они нейтрализуют один другого и истощают себя в междоусобной борьбе…» И хотя у нас нет никакого желания сравнивать Кеннана с Трумэном (тем более что Кеннан позднее отошел от своих антисоветских взглядов и стал одним из активных поборников мирного сосуществования и сотрудничества США с СССР), тем не менее этот подход мало чем отличался от известной формулы, выдвинутой Трумэном после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз: «Пусть они убивают друг друга как можно больше!»
Дело в том, что подобный подход — это не просто личная философия Трумэна или молодого Кеннана, а «классический» геополитический подход американских политиков к ситуации на евразийском континенте: чем больше напряженности между государствами этого континента или группами государств тем спокойнее живется США в их «заокеанском далеке». тем больше возможностей открывается для них в плане вмешательства в политику государств Европы и Азии. В ядерную эпоху подобная политика поощрения напряженности в Восточном полушарии между различными группировками государств чревата самоубийственными последствиями для самих США. Но американские лидеры не только не отказались от нее, а, по мере консолидации противостоящих группировок в Евразии, стремятся все активнее использовать политику «разделяй и властвуй» для продвижения собственных экспансионистских и гегемонистских целей.
Концепция выдвинутых вперед рубежей
Применительно к Европе американская стратегия строилась на концепции выдвинутых вперед рубежей. Эта концепция, принятая на сессии Совета НАТО в сентябре 1950 года, предполагала: а) сохранение постоянного военного присутствия США в Западной Европе; б) восстановление военного потенциала западноевропейских государств, включая перевооружение Западной Германии; в) размещение войск пакта непосредственно на границе между социалистическими странами и странами НАТО в Европе; г) отказ от признания послевоенных реальностей на европейском континенте, в частности необратимости социально-политических изменений, произошедших в странах Восточной Европы, ставших на путь строительства социализма, и от новой границы по Одеру — Нейссе в качестве постоянной; д) опору на ядерное оружие в качестве основного средства «решения проблем» с Советским Союзом.
Отказ от признания границ между государствами Европы, сложившихся в итоге второй мировой войны по решению держав-победительниц, в первую очередь — германо-польской границы, был особо подчеркнут государственным секретарем США Бирнсом еще в сентябре 1946 года в его выступлении в западногерманском городе Штутгарте. Тем самым правящие круги США фактически сразу же по окончании второй мировой войны стали на путь ревизии ее итогов. Действуя подобным образом, они давали понять западногерманским реваншистам, тогда только еще начинавшим поднимать головы, что Америка не связывает им руки в отношении территориальных притязаний на Востоке. Вашингтон заигрывал с идеей очередного «марша на Восток» (но теперь уже под эффективным американским контролем!).
В соответствии с пропагандистскими установками Вашингтона, рассчитанными на дезориентацию и обман народов, американское ядерное оружие с самого начала стало изображаться в качестве некоей американской «гарантии» западноевропейским странам, средством, которое должно было обеспечить политическое «сдерживание» социализма. Эта «гарантия» якобы должна была «помешать Советам захватить Западную Европу»! И это говорилось о стране, подвергшейся в годы гитлеровского нашествия колоссальнейшим разрушениям и целиком поглощенной задачами послевоенного восстановления.
1 декабря 1949 года Комитет планирования обороны НАТО проштамповал первоначальную стратегическую концепцию блока. В соответствии с ней американские атомные силы стали квалифицироваться в качестве «ядерного меча» НАТО, а воссоздаваемые обычные вооруженные силы западноевропейских членов блока в качестве его «щита». Основные положения этой стратегической концепции были незадолго до этого обрисованы генералом Брэдли — тогдашним председателем Комитета начальников штабов США — в его выступлении перед комиссией по иностранным делам палаты представителей американского конгресса 29 июля 1949 года.
«Во-первых, — заявил Брэдли, — США будут нести ответственность за стратегическую бомбардировку. Мы, в США, неоднократно подчеркивали, что первейшим условием совместной обороны является наша способность доставки атомных бомб. Во-вторых, Соединенные Штаты и военно-морские державы Запада будут осуществлять основные военно-морские операции, включая охрану морских коммуникаций… В-третьих, мы считаем, что основное ядро наличных наземных сил будет поставлено Европой, которой другие страны окажут поддержку путем мобилизации.
В-четвертых, Англия, Франция и прилегающие к ним страны возьмут на себя основную долю наступательного бомбометания ближнего радиуса действия и противовоздушной обороны. Мы, конечно, будем иметь тактическую авиацию для наших собственных сухопутных и морских сил и для обороны США. В-пятых, другие страны, в зависимости от их близости или удаленности от возможного района конфликта, будут делать упор на подготовку к осуществлению соответствующих специфических заданий».
Таким образом, стратегия НАТО с самого начала заложила «разделение труда» между США — с одной стороны, и Канадой и западноевропейскими членами блока — с другой. В то время как США брали на себя ведение войны с высоты 30 000 футов путем атомных бомбардировок советской территории, их европейские союзники должны были поставлять живую силу для наземного наступления на СССР и восточноевропейские страны социализма.
США готовились воевать в Европе «до последнего англичанина и до последнего западноевропейца», как отмечалось в выпущенном в 1949 году лейбористской партией Великобритании памфлете, авторы которого, не зная о секретных планах Пентагона, правильно уловили их направленность. При этом одна из важных задач наземных сил европейских государств блока, как это неоднократно подчеркивалось в документах Комитета начальников штабов США и Пентагона, должна была состоять в том, чтобы «заставить Советы концентрировать свои наземные силы так, чтобы они могли служить хорошими целями для атомного оружия».
За тридцать пять лет существования блока стратегия НАТО прошла четыре этапа, хотя формально их было всего два — стратегия «массированного возмездия», утвержденная документом МС 14/2, принятым Военным комитетом НАТО в конце 1954 года, и стратегия «гибкого реагирования», одобренная документом того же комитета МС 14/3, принятым НАТО в 1967 году. Последняя формально остается стратегией блока по сей день. Однако анализ этой стратегии показывает ее более сложную эволюцию при сохранении ее направленности на наступательные, агрессивные действия.
Что касается первых трех этапов, то их можно описать формулами американского теоретика стратегии Джеймса Шлесинджера, начавшего свою деятельность сотрудником корпорации «РЭНД», а затем оказавшегося «незаменимым» для американского истэблишмента человеком. Он служил в качестве директора Бюджетного бюро США, главы ЦРУ, министра обороны и министра энергетики в разных — и республиканских и демократических — американских администрациях. Шлесинджер является одним из незаурядных стратегов американского империализма, немало потрудившимся на почве разработки «победоносной» стратегии для США как в мире в целом, так и на европейском театре военных действий (именно в таком качестве американские стратеги обычно рассматривают Европу) — в особенности. В уже упоминавшемся исследовании «РЭНД» «Европейская безопасность и ядерная угроза с 1945 г.», написанном им в 1967 году, Шлесинджер выделяет три фазы развития европейской стратегии НАТО:
