Жизненный путь друга и соратника лейтенанта Василия Кротова подпоручика корпуса флотских штурманов Петра Пахтусова был ярким, но очень коротким. Он скончался в 36 лет и был похоронен на Соломбальском кладбище в Архангельске. На мраморном его надгробии было высечено: «Поручик корпуса штурманов и кавалер П. К. Пахтусов. Умер 7 ноября 1835 г. от понесенных в походах трудов». Его дело продолжил сослуживец, кондуктор корпуса флотских штурманов Август Циволька. Он родился в 1810 году. После окончания 1–го штурманского полуэкипажа в 1832 году он был произведен в кондукторы Корпуса флотских штурманов.
В 1837 году на Новой Земле работала русская экспедиция под руководством академика Карла Бэра, где Циволька возглавлял морскую часть. По плану его группа на шхуне «Кротов» и малой лодье «Святой Елисей» («Святой Алексей», кормщик Афанасий Еремин) из губы Мелкой должна была пройти в северную часть архипелага и произвести здесь морскую опись берегов, что в свое время не успел выполнить Петр Пахтусов. Для плавания среди льдов внутреннее устройство шхуны «Кротов» было усилено. Снаряжение шхуны и лодьи было закончено в начале июня, но противные ветры задержали их выход в море, и лишь 20 июня мореплаватели оставили Архангельск.
В море они были встреченные сначала туманом, а потом неблагоприятным ветром. Поэтому русским морякам пришлось укрыться от них на пути за мысом Кереть и в становищах Чапома и Сосновкеа. Только к 9 июля экспедиция Цивольки достигла Трех островов. Здесь они встретили карбас некоего архангельского промышленника, единственного выжившего из 23 поморов после зимовки на Новой Земле. Оставшись один, промышленник на карбасе добрался до Лумбовских островов, где для возвращения домой воспользовался услугами лопарей.
Утром 21 июля шхуна и лодья вышли из Трех островов при свежем западном ветре и через 5 дней увидели Гусиную Землю (западная часть Новой Земли). Когда экспедиция миновала Бритвин Нос, то дувшие прежде западный, а затем — южный ветра перешли в юго–восточный с сильными шквалами. Во время плавания путешественники миновали губу Грибовую, где видели 2 лодьи, стоявшие на якорях. Но когда ветер полностью затих, то Циволька решил заночевать у Панкратьевых луд.
29 июля задул попутный ветер, и вскоре экспедиция вошла в пролив Маточкин Шар, встав на якоря против устья реки Чиракина. Так как место стоянки оказалось неудобным, то на следующий день путешественникам пришлось перейти на другое место — в заводи за коргами у Бараньего мыса.
Здесь экспедиция разделилась на две партии, которые должны были поехать в разные части острова. В течение недели были исследованы оба берега западного устья Маточкина Шара За это же время Леман и Редер совершили поездки в губу Серебрянка. А Бэр и Циволька — к реке Маточка и к мысу Столбовой, где осмотрели окрестности. Закончив работы к 21 августа, экспедиция до 31–го числа не могла выйти в океан — все время стоял противный ветер. Снявшись 31–го с якоря, шхуна и лодья начали обратное плавание в Архангельск. 6 сентября они увидели мурманский берег, немного южнее Семи островов, откуда ровным западным ветром 10–го числа подошли к Березовому бару, а 11–го вошли на Соломбальский рейд.
Первая экспедиция Августа Цивольки успешно отработала только в районах Маточкина Шара и Костина Шара, где собрала геологические, ботанические и зоологические коллекции. И даже устроила небольшой опытный огород — первый на Новой Земле — в западном устье Маточкина Шара. Однако главная задача так и осталась не решенной.
Следующим летом Август Циволька на двух специалы ю построенных шхунах «Новая Земля» и «Шпицберген» был направлен Гидрографическим департаментом вдоль западного берега архипелага к мысу Желания. Инструкцией, данной ему относительно работ у Новой Земли, предписывалось осмотреть и описать северный и северо–восточный берег островов и подробно обследовать заливы по западному побережью, главным образом: Горбовую и Черную губы, Костин Шар, залив Моллера со всеми его становищами, Грибовую, Мелкую, Крестовую, обе Сульменевы, Мишагину губы и остров Вильгельма с прилегающей группой. Попутно экспедиции «становилось задачей, с начала навигации до июля месяца, заняться отысканием мелей, предполагаемых в 30 верстах к северу от Нокуева, к северу же в 30 верстах от Канина Носа и к западу от острова Колгуева». Инструкция заканчивалась строжайшим предупреждением о запрещении проведения второй зимовки на Новой Земле. Команда «Новой Земли» составляла 15 человек, команда «Шпицбергена» —14 человек. Большинство моряков были набраны в Сибирском и Балтийском флотских экипажах, остальных — среди архангельских промышленников. Постройка судов серьезно задержала время выхода в море, поэтому, во изменение основной инструкции, было решено перезимовать на Новой Земле. Но так как срубы двух изб и бани по своим размерам не входили на шхуны, то вновь была нанята лодья «Святой Алексей», на этот раз под управлением сумского кормщика Ивана Гвоздарева. Он обязался доставить срубы и часть провизии в Мелкую губу, которая была выбрана местом зимовки. Экспедиция была снабжена всем необходимым на 16 месяцев. Для облегчения переходов при производстве описи на берегу было взято 15 собак.
В июне 1838 года все приготовления к плаванию были закончены и 15–го числа, в час дня, обе шхуны и лодья снялись с якоря с Соломбальского рейда, но, отойдя верст на 30, должны были остановиться, встретив противный ветер. Простояв здесь до 27–го числа, а затем снова начали плавание. В тот же день они вышли за Березовый бар. В море из‑за наступившего тумана суда скоро разлучились.
Моисеев на «Шпицбергене» пошел с Березового бара совместно с Гвоздаревым, который на своей лодье, имевшей лучший ход, чем шхуна, скоро ушел вперед. Вновь они увиделись со «Шпицбергеном» у Трех островов, где Гвоздарев ожидал прихода Моисеева или Цивольки. Отсюда вместе с Моисеевым они ушли до Лумбовских островов, где в очередной раз разлучились из‑за шквалов северо–западного направления. Гвоздарев ушел к Лумбовским островам, а Моисеев укрылся у мыса Городецкого. Сойдясь вновь при дальнейшем плавании на параллели Лумбовских островов, они вместе вышли в океан и 5 июля в очередной раз разошлись. Боясь быть прижатым к неизвестным ему беретам Новой Земли в случае крепких западных ветров, Моисеев взял курс от Лумбовских островов прямо на север и шел таковым четверо суток, а 9 июля начал постепенно склоняться к северо–востоку. 14–го числа, будучи на параллели Мелкой губы, он пошел на восток, но на следующий день встретил первый лед, который заставил его, лавируя по полыньям, повернуть на юго–восток.
17 июля Моисеев вышел на видимость Маточкина Шара. Отсюда попытался пойти на север, вдоль берега, но начавшийся сильный северо–западный ветер вернул его к Матшару. В тот же день он встал на якорь в губе Чиракиной. Здесь Моисеев посетил бывшее зимовье Пахтусова и осмотрел огород, который годом раньше заложил академик Бэр. 22 июля с попутным ветром он вышел в океан, и на следующий день встал поблизости от лодьи Гвоздарева в Мелкой губе.
Выбрав место для постройки становых изб, Моисеев 25 июля приступил к разгрузке лодьи и, несмотря на дурную погоду, продолжал работы непрерывно. 1 августа освобожденная от груза лодья Гвоздарева вышла в море и через месяц благополучно пришла в Архангельск.
9 августа в Мелкую губу прибыл и Циволька.
«Новая Земля», выйдя за бар, был встречен штилями, очень медленно продвигался вперед. 2 июля, когда он находился на параллели мыса Городецкого, поднявшийся северо–западный ветер, вскоре усилившийся до шторма, заставил его повернуть обратно и укрыться у Трех островов. Первый же шторм показал низкие морские качества новой шхуны. Вот как о том пишет сам Циволька: «… при первом же крепком ветре увидели мы дурные качества нашего судна, худой ход бейдвинд, около двух узлов, дрейф величайший и валкость, сверх того, приводили нас много раз в самое затруднительное и опасное положение; купеческие суда и лодьи, и даже лодки обходили нас, как будто стоящих на якоре, несмотря, что подняты все паруса и даже сделаны из брезентов и клетневой парусины лисели». Отсюда понятно, как трудно и даже невозможно было бороться Цивольке со штормом. С этого времени и начались у команды «Новой Земли» мытарства, которые преследовали ее до самого прихода в Мелкую губу.
Выйдя из Трех островов 5 июля с попутным юго–восточным ветром, к полудню следующего дня Циволька достиг Святого Носа и вознамерился идти к острову Нокуев, чтобы исследовать и ограничить здесь предполагаемую банку. Однако сильный северозападный ветер заставил его повернуть к Канину Носу, куда он пришел 8 августа. Неожиданно для русских путешественников шторм стих и перешел в полный штиль, периодически сменяемый легким ветерком с разных румбов. Такая погода продолжалась до 17–го числа, когда задувший от запада ветер принес шхуну на параллель мыса Бритвина (Новая Земля). Отсюда до места встречи с Моисеевым, то есть до Мелкой губы, осталось около 90 миль (примерно 157 верст), но в этот же день начавшийся сильный северный ветер заставил Цивольку повернуть на обратный курс Он попробовал лавировать, но «судно стало заливать; один вал поддал столько воды, что «Новая Земля» не стала больше подыматься; фальшборты прорубленные едва успевали спускать воду с палубы; видя невозможность держаться, спустились на S, прямо по ветру, в намерении итти к Колгуеву; положение наше было немногим лучше. 19–го к полудню ветер перешел на NW и стал стихать; мы легли к Новой Земле на NNO; к полуночи стало (опять) столь свежо, что принуждены (были) спустить стеньги на найтовы, а реи в ростры, чтобы держаться к ветру под подрифленными всеми рифами фок–стакселем и гротом Пополудни 20 числа сделался почти шторм; (мы) снова (были) принуждены спуститься по ветру на ONО и О, имея брифок аршина на два поднят. Волнение заливало нас со всех сторон, от помп не отходили. В 10 часов увидели южный Гусиный Нос на ONО; в полночь ветер перешел на NW, и, как волнение стало гораздо крупнее, но зато и правильнее, то после каждого шквала придерживались понемногу к NO; в исходе первого часа зашли в Костин Шар, а вначале второго часа утра июля 21 легли на якорь за островом Ярцовым, в закрытии от ветра. Запаслись водою и дровами. 22 числа вышли при свежем ветре от SO, но, пройдя остров Подрезов, он перешел к WNW с туманом и принудил нас идти обратно в Шар; в пасмурности нас нанесло на гребнеобразный камень у острова Подрезова; стало бить сильно; но, как тотчас выбросили за борт балласт, бочки с водою, пушки и прочее, бывшие на палубе, то судно столько облегчило, что перекинуло его через камень; течь (была) незначительна. Отошел верст пять, по причине легкого тумана легли на даглист (левый якорь. — Авт.). Пополудни 23 прояснилось, и мы стали держаться под парусами около средины устья Шара при маловетриях с разных сторон. К вечеру за штилем стали на верп (легкий завозной якорь. — Авт.) а к полуночи задул NW и заставил нас снова спуститься за остров Ярцов». Встретив здесь промышленников, возвращающихся в Архангельск, Циволька послал с ними почту, простояв за Ярцовом несколько дней, пережидая шторм Он вышел из Костина Шара и 9 августа был уже в Мелкой губе. Придя в губу, команда «Новой Земли» немедленно разгрузила шхуну и, вытащив ее на берег, стала здесь на зимовку.
