Нет, говённая какая-то мысль в голову прилезла. Совсем некачественная мысль. Давай-ка я эту мысль думать не буду. Я же не за этим сюда приехал, ведь правда? Правда. Ну и пошла тогда эта мысль из головы прямо нахуй? Ну и пошла! Вот как хорошо. Голова опять свободна и готова думать о чём-нибудь приятном. Например о том, как бы половчее оторваться, отдохнуть от проклятой производственной гонки, которая за неделю выпивает всю кровь из жил. А как можно оторваться? Наверное, надо не по берегу кататься и думы думать, а наоборот — постараться вообще ни о чём не думать. А для этого неплохо было бы нахуячиться красным винишком, подержаться за пизду, выебать бабца… стоп! Когда-то давно я это уже проходил. Когда? Где? Ах, ну да! В школе проходил, конечно. Одноклассники научили. Только тогда я их почему-то за это не любил, а сейчас… Сейчас я понимаю, что они были дети пролетариев, и на них, на их жизнь от рождения давил тяжкий пресс советской политической и производственной системы. Вот примерно так как на меня сейчас давит пресс системы капиталистической. Под таким прессом — не до высоких мыслей и не до высоких материй. Организм в этой ситуации ищет выхода в плотских удовольствиях и выше них подняться бессилен.
А может быть, я просто что-то недопонимаю в природе вещей и воспринимаю болезненно то, что должно восприниматься легко и просто? Может быть, человеку только и нужны простые плотские радости и простые горести, и в этом и заключается совершенство человеческой жизни, а всеохватная справедливость, всеобщее благоденствие, торжество права над силой, исчерпывающее самопонимание и абсолютная самореализация человека через общество — это никому не нужные химеры, за которые не стоит и бороться? Может быть и само чувство справедливости — химера? Может быть, и разделение мира желаний и вещей на добро и зло — тоже химера? Не слишком ли высоко задрана планка у прыгуна за всеобщим счастьем? Может быть, не стоит вообще поднимать эту планку выше мыслей о том как нахуячиться красным винишком, подержаться за пизду, выебать бабца?…
Так ведь Победоносцев как раз и хотел подобного примитивизма, и только на него и надеялся! Чтобы народ держался за простые, бессознательные ценности, способствующие удовлетворённому и смирённому состоянию духа. Только он хотел, чтобы народ держался не за пизду, а за Христа. Да вот же — ни хуя не удержался! И за коммунизм не удержался. И за пизду тоже не удержится. И за разум тоже не удержится, потому что народ — это стадо, а у стада мозги не работают, а работает стадное чувство. То есть, и по-соловьёвски — тоже не выйдет, это очевидно. И что это значит? А это значит, что не надо строить абстрактных теорий, не надо быть моралистом и догматиком. Не надо быть пророком и вождём. Надо быть социальным инженером и работать в команде по чётким правилам, обязательным для всей команды. К всеохватной справедливости, всеобщему благоденствию, торжеству права над силой, к исчерпывающему самопониманию и абсолютной самореализации человека через общество надо приходить не пророчествуя, не поднимая революций, а выполняя долгую, кропотливую инженерную работу по последовательному и осторожному преобразованию общества. Вот это — хорошая, дельная мысль. Её мы обязательно запомним.
А что ещё логически вытекает из этой инженерной мысли? А вытекает из неё то, что в течение всего периода строительства этого самого общества всеохватной справедливости и всеобщего благоденствия никак нельзя требовать от текущего общества соблюдения принципов той безупречной морали, которая когда-то станет действенной частью этого прекрасного общества будущего. Ведь общество настоящего действует по принципам той морали, которую оно усвоило из культуры настоящего. Общество не может прыгнуть в будущее одним прыжком, это не только невозможно, но и опасно. Однажды я купил коробочку печенья, а внутри была смешная полоска бумаги с изречением: "Two small jumps are better than one big leap". То есть, "два маленьких прыжочка лучше одного большого скачка". Американцы любят засовывать такие назидательные штучки в каждое печенье.
Впрочем, американцы тоже с преизрядной гнильцой. Конечно, грех жаловаться — общество у них сильное и пока еще довольно справедливое и эффективное. Но при этом оно весьма жестокое и расточительное по отношению к ресурсам любого вида, включая человеческие. Природные и человеческие ресурсы эксплуатируются здесь нещадно, но при этом чрезвычайно неэффективно, и это является основным пороком американской общественной системы, которая непременно принесёт — и уже приносит — этому обществу большие проблемы.
Возвращаясь вновь к инженерии этики, необходимо заметить, что — да, нельзя требовать от общества настоящего жить по моральным стандартам идеального общества будущего, и нельзя ломать и крушить это общество, пытаясь заставить его жить по этой морали. Делать с обществом то, что с ним делали окаянные большевики — это то же самое, что бить кувалдой по плохо работающему телевизору, чтобы он работал лучше. С другой стороны, сама команда этических инженеров должна подчиняться именно той морали, к установлению которой она стремится, а не морали современного ему общества. Иначе эта команда ничего не построит, а моментально погрязнет в коррупции, разменяет свои идеалы будущего на материальные блага в настоящем.
Дело ещё и в том, что стандарты поведения можно сделать частью культуры только путём примера. Люди умеют учиться только на примерах, особенно в такой деликатной части культуры, каковой является мораль и этика. Обучение морали и этике происходит на неосознаваемом уровне, путём копирования поведения окружающих. Это я усвоил на себе, и доказал сам себе, когда я через несколько лет жизни в США с изумлением обнаружил, что я больше не харкаю соплёй на тротуар, а плюю в салфетку, которую потом выкидываю в урну, не разбрасываю мусор где попало, а кидаю его в предназначенные для этого места, а на прогулках здороваюсь и улыбаюсь незнакомым людям, причём губы сами растягиваются в приветственной, социальной американской улыбке, прежде чем я успел что-либо сообразить. Эти закономерности обучения действуют даже в обезьяньей стае. Чтобы обучить стаю новым навыкам, достаточно обучить им вожака.
Таким образом, я подталкиваю тебя, читатель, к финальной мысли о том, что для того чтобы сформировать здоровое общество, надо прежде всего сформировать процессы создания и обновления в этом обществе его элиты, то есть той части общества, которая является эталоном и хранителем его моральных принципов, его идеологии и этики. Сама команда социальных инженеров на роль элиты не годится. Она для этого даже и не предназначена. Социальные инженеры — это профессионалы, которые исследуют общественные процессы и предлагают реально выполнимые схемы и проекты совершенствования идеологии, этики и социальных структур. Элита же — это просто наилучшая часть общества, причём именно само общество и считает её наилучшей частью, доверяя ей рычаги власти, а не она сама себя, как это чаще всего и бывает. Роль же социальных инженеров состоит в определении комплекса процедур, посредством которого общество определяет своих достойнейших представителей, формирует из них элитарный корпус и вверяет им рычаги управления обществом.
В наиболее скверно устроенном обществе элита сама провозглашает себя наилучшей его частью. Она откровенно пренебрегает мнением основной части общества, она пользуется рычагами власти, чтобы приумножить своё благосостояние, а также сохранить и расширить свою власть. Это не элита, а антиэлита, потому что она не укрепляет общество и не развивает его, а питается им как паразит и разрушает его морально и физически. Такая антиэлита называется олигархией, и это именно то, что мы сейчас имеем в России.
В более благоприятном случае, общество обмануто элитой и считает её своей лучшей частью благодаря усилиям неэтичных социальных инженеров, нанятых этой элитой и оболванивающих народ. Это тоже уже не элита, а скрытая олигархия, маскирующаяся под элиту. Такого рода ситуацию мы сейчас и имеем в Америке: эта страна уже вступила в период своего распада. В нынешних США у кормила власти обосновались несколько правящих кланов, которые избираются во власть исключительно благодаря толстым кошелькам, а не личным достоинствам. Все в Америке это знают, но всем на это наплевать. Мораль среднего американца еще не поднялась до такого уровня, чтобы считать это положение дел антиморальным и мерзким. Среднего американца усердно накачивают кока-колой и пепси-колой, футболом и бейсболом, чипсами и комиксами, и заставляют работать до одури, чтобы он много не думал и голосовал за кого надо. Вот он не думает. Последствия этой гадкой политики вполне очевидны: в великой стране, где не счесть выдающихся талантов, мы имеем жалкого урода-президента, бывшего алкоголика, ничем не одарённого, с низким интеллектом, выбранного из дрянной номенклатурной колоды — вместо щедро одарённого природой человека, выдвинутого американским народом. А ещё мы имеем скверную систему народного образования, ханжескую политкорректность, прогибающуюся перед блудливыми неграми, не желающими учиться и работать, а желающими вечно сидеть на пособиях, феминистками, педерастами и прочими выродками и моральными спекулянтами, и третирующую достойных людей за честные высказывания. Достойные и умные люди — самые опасные люди при такой системе власти. Вот им и затыкают рты политкорректностью и прочим гавном. Политкорректность — это не что иное, как подлый вариант неявной цензуры. Под нарушение политкорректности можно подвести любое смелое и честное высказывание. Для этого-то она и существует, а вовсе не для защиты негров, феминисток и педерастов, на которых всем насрать. Только никто этого не понимает и не поймёт. Чтобы понять такие вещи об этой стране, надо приехать в неё из России.
