Путин задачу поставил очень просто: программа должна обеспечить быстрый экономический рост. Молодые экономисты с готовностью взялись за дело.
1 декабря 1999 года Путин подписал распоряжение о разработке долгосрочного стратегического плана развития России, готовить который будет ЦСР. «Общество сделало выбор в пользу демократических ответственных сил и стоит на пороге перемен. Ему нужны идеология и стратегия. Нам нужны программы, рассчитанные не на 500 дней, а на десять лет. Хватит работать в режиме пожарной команды!» — произнес торжественную речь на презентации ЦСР руководитель правительственной рабочей группы по разработке программы, старожил российского правительства Виктор Христенко.
«За новое время!»
2000 год семья Кудриных решила встретить необычно, чтобы надолго запомнить круглую дату. С друзьями они отправились в Париж. И в первый же день стало ясно, что этот Новый год запомнится всем россиянам, где бы они ни находились.
О том, что Ельцин решил уйти на полгода раньше, Кудрин узнал в парижской гостинице. Распаковывая чемодан, он включил телевизор. Первая же новость СNN была о России: Ельцин сложил полномочия, исполняющим обязанности президента стал премьер Путин. Кудрин не поверил своим ушам, стал переключать каналы, чтобы найти другие выпуски новостей.
Удивление и замешательство сменила радость. Кудрин спустился в бар к друзьям и сообщил им новость. Решили отметить начало новой жизни. В баре продавали русскую водку — ее и заказали.
— Мне говорили, что все русские всегда пьют водку, даже по утрам. А я не верил, — официант делился своими мыслями с барменом, который с удивлением смотрел на русскую компанию. — Эти вот, например, вроде приличные с виду мужчины, и женщины — хорошенькие и молодые.
— Да, да. Водка для русских — любимый напиток.
— Вечером на Новый год они тоже будут водку? — сделал круглые глаза официант. Бармен не ответил, а только утвердительно качнул головой.
Вечером компания слушала новогоднее прощание Ельцина. «Я ухожу… Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, новыми лицами, с новыми, умными, сильными, энергичными людьми», — говорил Ельцин. «За новое время!» — сказал Кудрин и поднял рюмку. Он хорошо знал Путина и был уверен, что в случае его победы реформы пойдут гораздо быстрее.
Работа на прием
С выработкой стратегии надо было спешить. Путин прошел президентские выборы легко, ему срочно требовался внятный экономический курс. Поговорить о генеральном направлении решили в спокойной обстановке. На майские праздники 2000 года питерские либералы — Греф и Кудрин — отправились к Путину на дачу «Бочаров ручей» в Сочи.
Солнце палило по-летнему, но в беседке у моря было комфортно, чувствовался свежий бриз. Разговор предстоял длинный. Греф достал толстую пачку листов. Смелая, можно сказать, отчаянная программа. В ней было было все: реформы власти, социальной сферы, банков и фондового рынка, естественных монополий, налогов, упрощение движения капитала, защита прав собственности, ограничение государственных расходов, дерегулирование хозяйственной деятельности.
Путин не скрывал, что в экономике разбирается плохо, своей экономической стратегии у него не было. Но кто же подскажет, если не свои коллеги? Путин слушал внимательно: «работал на прием». «А как в других странах?» — спрашивал он, если предложение ему казалось сомнительным.
Путин соглашался, что надо вдохнуть новую жизнь в экономику, надо пробовать облегчить жизнь бизнесу и людям.
— Дерегулирование? — Путин смотрел с сомнением. — Слово какое-то непонятное. Давайте подберем другое слово, которое будет понятнее нашим гражданам.
Греф и Кудрин переглянулись. Повисла пауза. Путин помолчал и внес предложение сам:
— Давайте вместо «дерегулирование» всегда будем использовать «дебюрократизация».
Дебюрократизация так дебюрократизация. Ударили по рукам.
Для либеральной программы нужна команда. Греф и Кудрин предложили назначить на ключевые посты экономистов-разработчиков из «короткого списка». Путин согласился:
— Раз написали, пусть и делают. Берите себе на работу этих людей.
План был таким: Греф станет вице-премьером и министром экономики, Кудрин — министром финансов. На ключевые посты в министерства они возьмут главных составителей стратегии. Ну а премьер-министром станет Касьянов — это было заранее известно, его кандидатуру поддерживал Ельцин.
18 мая 2000 года Греф и Кудрин сидели в кабинете у председателя бюджетного комитета Госдумы Александра Жукова. Всегда спокойный, даже немного флегматичный Жуков внимательно слушал. Они же горячо доказывали, что вторую часть Налогового кодекса надо успеть рассмотреть в весеннюю сессию, откладывать нельзя.
— Ребят, куда спешить? Вы еще ничего не внесли, а уже хотите раньше рассмотреть. Впереди много времени. Куда гоните?
У Кудрина бренькнула эсэмэска. Он посмотрел сообщение.
— Ты, Саша, не упирайся. В ходе совещания наша позиция поменялась. Теперь ты разговариваешь с двумя министрами.
— Что, уже назначили? Поздравляю.
Греф своим статусом был не очень доволен. Он не был уверен, что должность министра даст ему возможность реализовать программу. Тем более что когда кандидатуру Касьянова рассматривали в Госдуме, будущий премьер лихо дистанцировался от программы Грефа, сказав, что правительство сделает свою программу.
Греф — резкий и прямой — открыто шел на конфликт. Несколько дней спустя депутаты спросили его: «Для кого вы делаете программу, если правительство будет делать что-то другое?» Греф выпалил, не раздумывая: говорить Касьянов может что угодно, а делать придется именно то, что написано в программе: «Ему деваться некуда. Нет альтернативы».
Касьянов, узнав о таком ответе, вознегодовал. Их отношения с Грефом сразу не сложились. Касьянов согласился, чтобы Кудрин стал вице-премьером, а вот назначать на такую же позицию Грефа он не хотел.
Хоть Кудрин и не был Касьянову близок, они все же успели вместе поработать в Минфине и как финансисты друг друга понимали. Не последнюю роль сыграл характер Кудрина: он всегда разговаривал мягко, резкостей не позволял. Касьянов с кандидатурой Кудрина согласился.
13 % — хорошая примета
Налоговую нагрузку надо снижать резко и кардинально — тогда, наконец, начнут платить налоги. Это предложение Егора Гайдара нравилось Грефу. Надо сделать что-то красивое, чтобы бизнес поверил в новую жизнь, вышел из тени. В то время действовали три ставки подоходного налога: 12 %, 20 % и 30 %. Плоскую шкалу подоходного налога в размере 13 % придумали в Центре стратегических разработок. «13 % — хорошая примета», — смеялись там.
— Как тебе 13 %? — Греф смотрел на Кудрина в упор.
— Обескураживающе, — поджал губы Кудрин. — А вдруг не станут платить? И провалимся по доходам?
— Вот и Путин меня спрашивает, если провалимся по доходам, что будет?
— Что будет? — повторил вопрос Кудрин.
— Я подам в отставку, — ответил Греф.
— Ну-у-у-у, отставка — это слишком легко.
— Вот и Путин сказал: «Ты плохо подумал. Отставка ничего не значит, надо искать замену». Найдем замену?
— Поискать есть где. Уберем льготы для силовиков, поднимем нагрузку на нефтяников, — предложил Кудрин.
Он бы, конечно, снижал налоговое бремя помедленнее, все-таки казна — его ответственность. «Но вдруг потом шанса не будет», — подумал он и Грефа поддержал, пусть и с колебаниями.
— Ого, предложения у тебя. Нас же сожрут, — засмеялся Греф.
Нефтяники тогда были сильнейшим лобби в Госдуме, способным блокировать любые законодательные инициативы. Тогда никого не удивляло, что сотрудники нефтяных компаний числятся помощниками депутатов, а сами депутаты не скрывают аффилированности с крупными олигархами.
— Сожрут. Прикроем друг друга, — твердо ответил Кудрин.
Греф и Кудрин ударили по рукам. Они понимали, что такие кардинальные перемены — риск, и что их прикрытие может оказаться слишком слабым. Но решили попробовать.
Кудрин предложил заодно разобраться с льготами для силовиков. Казалось бы, зачем военным платить налоги? Ведь они получают довольствие от государства. Получается, что часть его они тут же должны возвращать. Дело было в том, что подоходный налог уплачивается в региональный и местный бюджеты, а там, где стояли воинские части, всегда не хватало денег. Семьи офицеров пользовались инфраструктурой, которую не оплачивали. Во многих регионах военных и силовиков стали считать нахлебниками. Введение налога могло изменить отношение к ним со стороны местных властей и дать дополнительные средства на местах.
Подоходный налог не платили ни военные, ни милиционеры, ни прокуроры, ни даже судьи. Минфин пошел на размен: чтобы эти льготники согласились на уплату налога, им было предложено повышение зарплат. Силовики долго думали, упирались, но в итоге согласились.
