Например, земледелец в Древнем Риме стоил столько, сколько пять его рабов плюс энное количество вольноотпущенников, плюс труд тех, кто собирал его урожай, и тех, кто доставлял его на рынок, и т.д.
На жизнеобеспечение современного представителя среднего класса в мегаполисе работает прямо или косвенно несколько тысяч человек: от далекой Джакарты, где делают для него кроссовки, до Голливуда, где для него делают фильмы, от парикмахеров и сантехников до подчиненных, которыми он командует, и т.п.
Естественно, что каждый в этой толпе "новых рабов" и "новых вольноотпущенников" сам опирается на кучу подобных людей, без деятельности которых он не сможет существовать.
Однако понятно, что за рабочим обувной фабрики в Джакарте стоит гораздо меньше и совсем других по своему собственному весу персонажей, чем за менеджером в Париже.
Статус безработного сегодня также есть форма труда, поскольку в обеспечении существования каждого безработного занята масса людей - в частности, чиновники собесов.
Относительная стоимость жизненного времени в учете человеческого капитала варьируется с колоссальными перепадами. Оптимальной в глобальной экономике (но абсолютно утопичной!) была бы ситуация, когда жизнь каждого из 6 миллиардов населения Земли обеспечивалась всеми остальными 6 миллиардами.
Это была бы абсолютная капитализация человеческого ресурса. Поскольку это невозможно, информационное общество представляет собой паллиатив: каждый, включенный в сеть, обеспечивается числом всех остальных юзеров.
Таким образом, время, проводимое каждым в интерактиве, капитализируется фактически безмерно по числу терминалов, к статусу которых сводится человеческий участник сети.
Однако понятно, что громадное большинство людей необходимым образом остается за пределами информационного общества. В этом случае само их существование разрушительно действует на систему виртуальной капитализации, и встает вопрос о том, как решить проблему этого "человеческого балласта".
ТРУД
Кризис живого труда заключается в том, что его удельный вес в общей стоимости жизненного времени индивидуума стремительно понижается по мере перехода к "прогрессивным" инновационным формам экономики.
Всё, что нас окружает, есть овеществленный или, другими словами, мертвый труд, созданный ушедшими поколениями. Но это не только молотки и дома, но и звезды, море, пляж и т.п.
То есть якобы природа. В этом нет ничего странного, если понять, что мы не можем увидеть волну или камень без призмы культурного цивилизационного отношения к ним.
Мы не смотрим на звезды так, как смотрел римлянин 2 тысячи лет назад. Для нас это энергетические объекты, с которыми можно устанавливать высокотехнологическую связь.
Океан - неограниченные запасы белка, хранилище всей таблицы Менделеева и т.д. (не говоря уже о неограниченной возможности морских путей).
Овеществленный труд включает в себя также и способ восприятия любого явления, которое определяет возможность в принципе это явление использовать (допустим, прибрежная полоса песка на острове для привлечения прибыли от туристов).
Итак, мы видим, что превалирующее в данный момент общественное сознание включает в себя в качестве составной части овеществленный труд, а стало быть, и способ оценивать все, что является производительными ресурсами.
То есть в некотором смысле мертвый труд оценивает сам себя, потому что одним из его измерений является выработанное на данный момент общественное сознание.
Однако для того, чтобы всё это пришло в движение (молоток застучал по гвоздю, серфингисты пришли на песочный пляж и т.п.), необходимо приложить к этому мертвому труду живой труд существующих в данный момент людей.
Поскольку в каждый данный момент существует зазор между индивидуумом и его общественным сознанием, постольку существует идеологический и технологический конфликт между тем, как носители живого труда оценивают собственное время, и тем, как их время оценивает общественное сознание.
Речь идет не только о так называемой достойной плате за работу. Речь идет о самой стоимости человеческой жизни. О том, что человек практически утратил возможность ( а то и способность) предъявлять счет за свой труд, оцениваемый адекватно уникальности и неповторимости человеческой личности, человеческому измерению.
Поскольку в современном обществе труд настолько сливается с жизнью того, кто себя этому труду посвящает, а жизнь человека оценивается (хотя бы и зарплатой) все больше с точки зрения покупательной способности, постольку и реальность труда как бы исчезает.
Неважно, работаете вы или нет. Ваша зарплата (ваша стоимость) больше не зависит от тех усилий (творческих, физических), которые вы прикладываете к предмету труда. Она зависит от внешней оценки ваших возможностей покупать в "Пятерочке" или в "Калинке Стокман". А ваш труд, в перспективе, становится всё более ненужным и абстрактным по отношению к вашей стоимости.
В этом особенность инновационной экономики - вы ей не нужны, поскольку можете заявить права на свою долю прибыли, адекватную вашему труду. То есть отобрать у торговца вашим временем-жизнью-трудом его прибыль. И он заинтересован свести вашу долю к нулю… Интересно, можно ли решить эту проблему без революции?
ДЕНЬГИ
Кризис денег заключается в том, что они как количественная система обладают самостоятельной тенденцией к росту, не связанной с реальным повышением совокупной стоимости производительных сил.
Современный экономический кризис во многом связан с нашими волнениями по поводу т.н. денег. Слишком многие мечты и надежды связаны с деньгами, изменениями их курса и попытками увеличить их массу в своем кармане.
Между тем, деньги являются всего лишь наиболее абстрактной формой количества. Ведь денежная единица обладает переменным количественным содержанием, которое возрастает и уменьшается в зависимости от малопредсказуемых факторов на протяжении короткого времени.
Кроме того, количественное содержание денежной единицы приводится не только в соответствие со стоимостью потребляемых благ, но и в соответствие с другими, параллельно существующими денежными единицами - это т.н. валютные рынки.
Согласитесь, кстати, что рынки эти давно уже не имеют практически никакой связи с реальной жизнью, зависят от интересов узкой группы мировых спекулянтов. Но они привязывают нас к себе, потому что нам кажется, что деньги - это воплощенная форма духа времени. Причем игра на разных формах денежных отношений порождает количественный ресурс, который может быть инвестирован в реальные блага.
Суть денег в том, что они являются формой учета общественной стоимости отчуждаемого жизненного времени. Однако в силу того, что оторванные от привязки к материальному миру денежные системы имеют тенденцию к неограниченному росту обращающихся в них количеств, в итоге совокупная стоимость всех денег начинает превышать общественную стоимость и мертвого и живого труда всего человечества на данный момент.
Иными словами, если мы посчитаем аукционную стоимость каждого дворца, каждой лачуги, каждой лопаты, спутника и т.п., существующих на земле, и если мы посчитаем общественную стоимость жизненного времени всех мобилизованных в глобальную экономику обитателей мирового мегаполиса, то это будет в неких условных единицах "х".
А если мы посчитаем всю денежную массу, включая стоимость ценных бумаг, векселей, акций на акции и т.п., то она во много раз превысит совокупную оценку всех производительных сил.
Выход из этого в том, что колоссальный количественный избыток должен быть перераспределен в пользу небольшой группы лиц. Которая этот денежный избыток будет использовать не для потребления, ибо это приведет к абсолютной девальвации, а для финансирования глобальных политических сверхзадач. Таких, в частности, как изменение общественного сознания, создание информационного общества и, разумеется, война, которая является самым деньгоемким цивилизационным проектом.
А человечеству будет отведена почетная роль топлива этой глобальной печки или роль мышей для этой вселенской лаборатории.
КРЕДИТ
Кризис кредита заключается в том, что "прогресс" требует кредитования потребления вместо кредитования производства.
Понятно, что рост материальной базы экономики - так называемый её "реальной" части - ограничен массой зачастую непреодолимых факторов.
Нельзя сделать из Албании или Румынии Францию, невзирая ни на какие денежные инвестиции, ибо деньги вступят в противоречие с общественным сознанием данных мест (региональными производительными силами), а также со спецификой живого труда в этих странах.
Если представить себе постановку такой невыполнимой задачи по отношению ко всему миру (мир - это условная "Албания", а мы должны сделать из него такую же условную "Францию"), то перед нами встаёт та же самая проблема: мир не может перейти с одной ступени на другую в материальном плане, невзирая ни на какой избыток инвестиционного потенциала, находящегося в руках мировых правителей. Таким образом, потребность в экономическом росте, компенсирующая "арендную плату за Бытие", не может быть удовлетворена в силу объективных условий.
