уйдёт с рассветом прочь, как призрак,
когда погаснут фонари...
СТАРОВЕР
Я старовер... Неужто — из последних?
На аввакумовом горю костре!..
Я старой веры выкормыш и пленник,
хоть проживаю при своих, не при царе.
Я старовер, а — не старообрядец;
я верю в корни и не чту обряд.
Я наблюдатель, но — не тунеядец,
я стихописец — так соседи говорят.
Мои деды и прадеды молились,
двуперстием крестя и лоб, и грудь.
Они... смолились, но отнюдь не спились,
А я иной прослеживаю путь.
Я верю в душу русского азарта,
весьма "на грудь" приемлю иногда.
И мне порою выпадает карта
отменная! Учтите, господа.
ЦЕРКОВЬ
От деяний отвлекая,
мне сатир шепнул на ушко:
"Церковь, значит — городская,
ну, а сельская — церквушка".
Городская — при параде,
в расфуфыренных одеждах!
Ну, а сельская — в утрате
И — в несбыточных надеждах.
Городской пейзаж — умельский:
всё помпезно, всё непросто...
Но пейзаж душевней — сельский,
даже если — над погостом.
У церквей-церквушек лица
по людской ваялись воле...
А Всевышнему молиться
можно даже — в чистом поле.
СКОРО
Трясёт красотка телесами,
стучат о сцену каблуки!
Заволокло мой взгляд слезами
от безнадёги и тоски...
На что смотреть? Что можно видеть
в стране, теряющей лицо,
когда банкует Запад-злыдень?
На палец, розовый от прыти, —
надев Бульварное кольцо?
…Что ж, веселитесь, скоморохи,
но знайте: нам не по пути.
Пускай любви остались крохи,
но ведь остались? Там, в груди…
В груди, уставшей от позора
под чью-то дудку танцевать.
Но я-то знаю: скоро, скоро
моя страна, моя опора
начнёт себя Отчизной звать!
Михаил Крупин СВЕТ на ПЕСКЕ
НА КОЛОКОЛЬНЕ
…Эта непоправимо-белая страница
Г. Адамович
Отселе — как на теле оробелом
Пупырышком — виднеется Парнас,
И оком окончательно незрелым
Мы и не примечаем, как от нас
Отскакивает воздух загорелый,
Хоть по заветам ждем еще внучат,
И наши ножки из "непоправимо-белой
Страницы неба" все еще торчат…
***
Как великое слово тускнеет без меньшего,
Так луна в обессиленной сини —
Без звезд с утра.
Александр Данилович Меньшиков,
А как выглядела бы Россия,
Если бы Ты не смешил Петра?
Интересно, когда ты забыл окончательно
Сиволапое детство, овчинный тулуп?
Ватрушки твои с обветшалой зайчатиной
Не подавали к царскому столу.
В энтот век еще не были быдлом мещане,
Терпеливо жующим любые куски,
И пришлось угоститься лихими лещами
И бежать от возмездия, кинув лотки.
Но карета Лефорта не проехала мимо,
Ты вскочил на запятки, и ямщик поднажал.
Так спаслась отечественная пантомима
И разговорный жанр.
Кавалькада друзей и министров старательно
Хохотала вослед за царёвым баском
Александр приворовывал так обаятельно,
Что поймать его — значит, прослыть дураком.
К черту всякие "благоволите покорнейше",
И еще не снимая колпак и трико,
Если видишь, задумался царь над реформишкой,
Важно тут же шепнуть: "Это очень легко!"
Разоренье Москвы, испарение Китежа,
И пожар, и парад, и мораль, и метель…
Петр нахмурится: "Сань, а мужик это выдержит?"
"Очень даже легко, я ведь тоже оттель!"
Как великое слово немеет без меньшего,
Так ли оды восторг не усилить
Без порчи пера?
Александр Данилович Меньшиков,
А как выглядела бы Россия,
Если бы Ты не смешил Петра?
НЕЗАДАЧЛИВЫЙ ВИСЕЛЬНИК
Стоит подо мною густая страна.
Звучит — осязаю и слышу —
Как в жизни, божественной смерти струна.
Я сам ее, что ли, колышу,
Не склонен к иному в высокой петле?..
Но город ко мне подрастает:
Гром грянет, распустятся люстры во мгле —
И неба уже не бывает…
Но снова кружатся, как в чаше без дна,
Концерты, кресты, галереи…
Лишь мысль не дает мне покоя одна —
Что, может быть, можно быстрее.
***
Весна. И душами владеет
Земля. (Аидом не грузи.)
Весна — и Пушкин молодеет
В цвету календарей Руси.
С каким тяжелым умиленьем
"Ах, и читать меня не лень им
И править нищую суму…"
Да полно, барин!
Снег наш тает!
И, хочешь, всякого спроси —
Картошкой Пушкин прорастает
В просторном погребе Руси.
***
Простишь ли Ты меня, Господь,
Младенец снежнобровый,
Что столько верст слепая плоть,
Как пьяный, правит словом.
За то, что от чужих щедрот
Отпрянуть… славы мало,
Что окаянное ядро
Не вытравляю ало.
Что гром Твой, знамо, умалил,
Что заполошна лира;
Что губы слабые мои
Никак по кубкам мира
Не добредут к Твоей руке
(Хоть не тужу о хлебе)…
Что вижу свет Твой на песке,
И тень свою — на небе.
Савватий Кутузов ОСОБЫЙ ПУТЬ РОССИИ
Вокруг так называемого особого пути России одними только московскими сатириками потрачено перхоти столько, что путь этот, кажется, усыпан снегом и заметен овациями навсегда и навеки вечные. Нет нужды доказывать, есть он, этот путь, или нет его — он был и есть по определению: Россия — не Франция, не Дания, не Сенегал, не ЮАР. У Франции, Дании и Сенегала особый путь есть, а потому они и Франция, Дания и Сенегал, а не Германия, Италия и Зимбабве. Есть он и у России, потому что она — Россия, а не Грузия.
"...Ах, Ваши европейские "пластмассовые" улыбки со СТИСНУТЫМИ зубами! Ваши соседи, которые, не раздумывая, заложат Вас в полицию при первом же удобном случае! Хорошо знаю я Вашу "европейскость"! Поэтому, полезен для Вас "русский взгляд". Уважаемые поляки! Ваша позиция — это Ваша позиция, Ваш выбор и Ваш путь "прилепления" к Европе. Вы — ДРУГИЕ. И мы против этого ничего не имеем. Мы, русские, не Запад и не Восток. Мы — ЦЕНТР, мы — Северная цивилизация и культура, отличающаяся от других, и желающая сохранить свой менталитет и самобытность. Вам это не нравится? Ваши проблемы. Вы обеспокоены, что величие сидит в наших генах, и не поддается "демократизации" по Аллену Даллесу? Запускаете против нас Ваши Гарвардские и Хьюстонские проекты? Это — снова Ваши проблемы. Да, с историей и у нас проблемы — было кому ее переписывать вдоль и поперек. Ну, так мы с этим разберемся. И нас не страшат ни позорные, ни славные ее страницы. Зато она будет НАШЕЙ. Время собирать камни. Мы устали быть "вторым" или еще там каким-то эшелоном в "хвосте" цивилизации..." — читаю я в Интернете. И соглашаюсь: довольно разрушать русское самосознание.
