— Да она винтовая, легко. Ты лучше консерву какую-нибудь... Игорь покрутил в руках одну банку, другую. Спросил потерянным голосом:
— Какую лучше? Скумбрию? Сайру?
— Открывай сайру. С картошкой вкусно.
Пока он разрезал ножом жесть консервы, девушка скрутила крышечку бутылки, сама стала разливать.
— У, стаканы-то! — возмутилась.
— Это от чая... налет. Рюмок, извини, нет.
— Ладно, что уж. Давай, Игорь, за встречу!
Сели, чокнулись. Подождали, точно собираясь еще что-то сказать, но не собрались. Выпили.
— У-ух-х! — Гостья передернула плечами, подцепила вилкой бледно-оранжевые лохмотья капусты. — А хлеб есть?
— Нет, нету... Все не могу в магазин собраться. Картошка... А, сейчас! — Он вскочил, достал из буфета тарелки; высыпал картошку из кастрюли. — Накладывай, какая поаппетитней, а то тут с глазками есть... для себя варил... Рыба вкусная. Тыщу лет сайру не пробовал.
Некоторое время увлеченно ели. Девушка, видимо, проголодалась с дороги,
— Что-то сосед не идет, — бормот
нул Игорь. — может, кого-то встретил другого... Хорошо бы.
— Читала твои рассказы в "Просторах", — отозвалась гостья на его бормоток. — У Женьки хранятся в папочке.
— И как?
— Да так, если честно... Понимаешь, тогда, там, ты был действительно писателем, до каких-то глубин пытался добраться, а теперь стал вроде журналиста, на злобу дня. И у тебя это, вдобавок, не получается.
— Может быть...
— А на что живешь вообще?
— Н-ну, — Игорь замялся, — родители иногда помогают... Мне тут много не надо. Капуста, картошка... В ноябре девять петушков зарубил, три старых курицы. В кладовке висят. Может, приготовить? Сварю или пожарю...
Гостья улыбнулась сочувствующе-грустно, как больному или увечному :
— Оставь. Про запас. Зима длинная.
Он поймал ее эту улыбку, заговорил живей:
— Все у меня отлично. Едой сам себя обеспечиваю. Женьке, конечно, спасибо за бумагу, за стержни, ленту вот для машинки привез. А в остальном... Все отлично! — Ему не вовремя попалась на глаза банка с самосадом и голос сам собой потускнел: — Особенно когда курево есть.
— А сейчас?
— Что — сейчас?
— Есть курево?
— Вот, самосад. Он, кстати сказать, полезнее сигарет. Привыкнуть только никак не могу...
— Тогда, — девушка наклонилась, достала из сумки несколько пачек "Союз-Аполлона". — Не знаю, какие ты куришь. Когда-то, кажется, эти...
— Ух ты! Мари-инка! Вот спасибо! — Торопливо распечатав пачку, Игорь достал сигарету и закурил; шумно выпустил дым, признался: — Только сейчас понял по-настоящему, что это действительно ты.
— Что, изменилась так?
— М-м... да нет... но, вообще-то времени много прошло.
— Два года совсем не виделись. Когда ты последний раз домой приезжал?
— В сентябре позапрошлого. Два с лишним года назад.
— И как, не тянет? — В голосе желание услышать "тянет", но хозяин то ли не услышал скрытое, то ли не захотел — рубанул:
— Нет. — И поднял бутылку: — Еще по чуть-чуть?
— Наливай. Никак не могу согреться.
— Отличная водка! — выпив и наскоро закусив, похвалил Игорь. — Мы тут к другому привыкли.
— Зря институт бросил, — перебила гостья. — Вот пролетело время. Может, лучшее, а ты — в стороне. Восстанавливайся, пока не поздно. Тебя там помнят, тем более...
— Хм, да какой из меня студент уже... ты что... — Игорь махнул рукой и перевел разговор на другую тему: — Затопить?! Действительно, прохладно что-то. Да и на улице не Ташкент... — Взял спички со стола, направился к печке. — Вообще-то затапливаю обычно после восьми, но коль у меня замерзшая дама...
Она не отозвалась на эту попытку шутки, о чем-то думала. Игорь открыл дверцу топки, где уже заранее были мелконаколотые полешки, сложенные колодцем, а внутри колодца — лучинки и береста.
— Дрова экономить стараюсь, — продолжал объяснять заодно, — все лето валежник таскал, пилил ножовкой. Вроде бы много, а всегда получается, что к апрелю приходится снова идти, а в бору снега еще по колено... Днем вон плитка справляется...
— Прямо каморка какая-то, — вряд ли слыша его, сказала гостья. — А еще ведь комната есть?
— Да, но я ее законсервировал. Так теплее. Для жизни мне и этой хватает.
— Понятно. А школа тут как?
— Так... — Игорь прикрыл дверцу, вернулся к столу. — В прошлом году из средней в девятилетку переделали, последние классы теперь заочно учатся, самостоятельно. Я в одном рассказе, которые в "Просторах", писал про это...
— А с учителями?
— Ты серьезно, что ли, решила здесь? — голос Игоря стал тревожным, даже испуганным. — Зачем?
— Я пока ничего не решила. Думаю. А ты что учительствовать бросил?
— Какой из меня учитель... — Он снова прошел к печке, бросил туда два просохших сосновых полена. — К тому же голова только этим забита: плазма, ядро, пойма, масштаб... За те месяцы, пока работал, ни страницы путём не написал... Ну, кажется, разгорелось. — Сполоснул под умывальником руки. — Что, выпьем-с еще?
— Выпьем! — с несколько наигранной готовностью кивнула гостья.
— А ты изменилась, Маринка.
— В какую сторону?
— Да не пойму... Или просто давно не видел, не общался... и кажется.
— Скорее всего.
— Ну, вот волосы, по крайней мере, короткие стали.
— А, устала возиться, мешают... А что, не идет?
Игорь пожал плечами:
— Идет.
Чокнулись. Выпили. Закусили.
— Сам солил, — похвалился хозяин, заметив, что девушка с удовольствием хрустит капустой. — Вон, целый бак. На всю зиму. И вырастил сам. Огурцы, помидоры есть в подполе. Достать? Давай спущусь?
— Не надо. Ты же знаешь, у меня мама по солениям специалист — закормила.
— Как хочешь... — Игорь потер глаза, встряхнулся. — Как-то не по себе... Отвык от событий, жутковато даже.
— Из-за меня?
— Ну, вообще... ситуация.
Постучали.
— Это Юрий Андреич, — вроде обрадовался хозяин и почти выкрикнул: — Можно! Открыто!
— Зажда-ался? — Юрий Андреич еще не заметил девушку, топтался в пороге, будто бы пританцовывал. — Веришь, нет, у Егоровых спирт кончился! Пришлось до этих... Во!..
— Здравствуйте, — улыбнулась гостья на его изумление.
— Здоровенько! — поскорее снял шапку, шубейку, с бутылкой в руке прошел к столу, уселся. — А я и не знал...
— Знакомьтесь, это Марина. Вместе в пединституте когда-то учились. Она на филологическом, я на географа... — сказал Игорь. — А это Юрий Андреич, мой сосед, работает на ферме... м-м...
— Скотником, — закончил за него Юрий Андреич. — Ну, будем знакомы.
— Очень приятно.
— А если приятно, то надо закрепить этим, как его? Возлияньицем. — И он подцепил вилкой пробку своей поллитровки. девушка остановила:
— Давайте нашу сначала, а потом уже... Это спирт у вас?
— Он, он, родимый. Но он ничё, не беспокоитесь. Из него-то вот такую дорогую и делают.
Игорь поставил перед соседом стакан, тарелку. Налил всем "Серебро Сибири"; Юрию Андреичу побольше, оговорился:
— Пускай будет штрафная. Ну, за знакомство!
Юрий Андреич крепко приложился своим стаканом к двум другим, махом выпил.
— У-ух, хороша-а! Сладкая... — Закусил, продышался. — И сколь стоит такая?
— Семьдесят пять.
— Хм... на мою, значит, получку, четыре штуки взять можно, да хлебушком закусить.
— А учителям сколько плат
ят, не знаете?
— Учителям-то? Да по-разному, но, ясное дело, больше моих трехсот пятидесяти. Зато им с их работы и взять больше нечего, а у нас комбикорм, дробленка...
— Ну, повторим? — Игорь стал разливать.
— Мне каплю буквально, — предупредила Марина. — Юрию Андреевичу... ему надо нас догонять.
— Уж я догоню, будь спокойна! — И, выпив, снова хвалил "Серебро Сибири", потом достал портсигар. — Я подымлю маленько махорочкой? Ничего?
— Вот сигареты есть, — подвинула ему гостья "Союз-Аполлон".
