Но нет худа без добра. Кризис 1998 года нас многому научил. В 2008 году западные инвесторы говорили, что российские банкиры очень стрессоустойчивы. Просто опыт уже есть. Я, например, стал ко всему гораздо спокойнее относиться. Сейчас как топ-менеджер получаю в день десять хороших новостей и столько же плохих. Но абсолютно не дергаюсь. В жизни существует баланс. И в кризисе тоже. Сначала резко все падает, а потом все оживает. Сейчас я лучше готов к потрясениям.
2008 год был очень тяжелый, и нарастание кризиса шло стремительно. 21 сентября, в свой день рождения, я только в час ночи ушел из кабинета Игнатьева, где еще Кудрин сидел. Обсуждали план спасения Связь-Банка. Наверное, по-настоящему первый день, когда все поняли, что кризис больше не стучится в ворота, что он уже здесь.
— Мы забежали в 2008-й, а я собирался спросить, за что вас трижды пытался уволить премьер Примаков?
— Евгений Максимович мало разбирался в финансах, думаю, его Геращенко подкручивал.
— Чем же вы Гераклу так не угодили?
— Он не хотел держать в ВЭБе чужака. У нас отношения сразу не сложились. Профессиональные, не личные. Я уважаю Геращенко как яркую и сильную личность. Но Виктор Владимирович — человек из другой, советской эпохи. Он напоминает мне старика Хоттабыча. Помните, какие советы тот давал Вольке на экзамене по географии? Учителя в ужасе хватались за голову! Так и Геращенко: он вроде джинна, считавшего, что земля стоит на трех китах, полагает, что загрансеть нужна российским банкам на случай холодной войны как окно во враждебный западный мир. Я же считаю, что сеть банков за рубежом, а мы присутствуем уже в 20 странах мира, должна быть направлена на большую интеграцию в мировую финансовую систему. Согласитесь, диаметрально противоположные точки зрения.
— Ну вот вас Навальный еще критикует.
— Навальный играется в политику, и его критика ВТБ — часть этой игры. Взял одну тему с буровыми установками и пытается на этом заработать политические очки. Я вообще-то позитивно отношусь к критике, всегда, когда она справедлива, признаю ошибки. И по данному вопросу неоднократно давал ответ. Мы провели внутреннее расследование и установили: сделка была проведена не лучшим образом. Три менеджера банка, отвечавших за нее, уволены. МВД, куда обратились с запросом, не выявило в их действиях состава уголовного преступления. На этом моя компетенция на правоохранительном поле заканчивается. Но у меня нет сомнений, что в итоге проект с буровыми окупится и деньги вернутся. Мы этим вопросом занимаемся.
Что тут еще сказать? Не могу утверждать, будто у нас все в порядке. Мы регулярно инициируем возбуждение дел против нечистых на руку работников. Бывшие управляющие ВТБ из Курска и Кемерова сидят за решеткой. Ничего не попишешь, в банке работают такие же люди, как и везде, от коррупции никто не застрахован. Особенно когда через твои руки идут колоссальные суммы… Но мы боремся с такими явлениями.
— Если говорить глобально, то что было самым сложным за годы работы в ВТБ?
— Могу назвать две вещи. Первое — народное IPO. Само IPO было крайне удачным. Мы разместились на пике рынка, по максимальным ценам, с огромной переподпиской. Десятикратной. У нас спрос только на Западе был в семьдесят миллиардов долларов! Что сработало против народных IPO? Безусловно, кризис. Рынок не отрос и, боюсь, в ближайшее время может не отрасти. Беда в том, что люди доверились, не зная, что такое рынок, не понимая, что такое акции, что это за инструмент. Они поверили рекламе и купили бумаги. Необходимости при этом для нас такой не было. Деньги мы могли с лихвой собрать на Западе, где акции покупали профессиональные инвесторы, хорошо понимающие риски. Что касается российских частных инвесторов, то для многих это первый опыт, и они оказались не готовы к движению рынка вниз. Даже обратный выкуп акций только частично решил проблему. Все равно остается много недовольных людей: у кого-то акций больше, чем можно было предъявить к выкупу, кто-то купил позднее, кто-то забыл вовремя оформить и так далее.
— Может, buy back был не нужен?
— Считаю, этот шаг был оправдан. Хотя рыночники говорят, что неправильно, не по рынку. Но в результате кризиса очень многое в нашей жизни не по рынку происходит. Сейчас американские банки пятьдесят миллиардов долларов штрафов выплачивают за ипотечные кредиты. Это тоже нерыночное решение. Нам казалось: чтобы поддержать морально и материально наших акционеров, нужно было предложить выкупить у них акции по цене размещения. Мы понимаем: это чрезвычайная мера, такого больше не будет, но мы на это пошли, потому что и сам кризис — явление чрезвычайное. Расскажу хорошую шутку. В начале кризиса я был в Нью-Йорке и позвонил коллеге, известному банкиру. Говорю ему: «Что делать?» Он в ответ: «Ничего. Ты же сам говоришь: кризис случается раз в сто лет. Этот уже прозевали, а до следующего уже не доживем».
— А вторая больная тема?
— Ситуация с Банком Москвы. Мы не могли представить, что в современной экономике из одного из крупнейших банков страны могут выкачать десятки миллиардов долларов и никто этого не заметит. Обвинения, что мы проглядели ситуацию, оправданны лишь частично. Нас туда не пускали. Другого пути не было. Единственная альтернатива — оставить все как есть. Тогда банк умер бы с огромными последствиями для всего финансового сектора, потому что там несколько миллионов вкладчиков, там сотни миллиардов рублей бюджетных денег, московского и федерального бюджетов. Возникла бы целая гора проблем, которая больно бы ударила по всему банковскому сектору.
В конечном счете дела в Банке Москвы мы поправим, создадим новый прибыльный бизнес. Но цена, которую заплатили и в финансовом, и в моральном плане, оказалась большой. Я уже не говорю о том, сколько сил у сотрудников требует работа по данному проекту. Только ответы на запросы по уголовным делам, а их уже семь, чего стоят. Так что считаю, что слово «мошенничество» в отношении Бородина не подходит. Слишком оно мягко звучит по-русски. Английское fraudе — более подходящее, пожестче.
Ну а вообще-то в банке каждый день — борьба. Уже говорил, что сейчас ситуация очень непростая. С одной стороны, давит плохой, очень нестабильный фондовый рынок. С другой — результатом кризиса стало желание надзорных органов всех стран ужесточить банковский контроль, включая увеличение резервов, требования к капиталу и тому подобное. Что это значит? Банки будут меньше кредитовать реальный сектор, получать меньше прибыли, а издержки будут расти. В конечном итоге пострадает наш клиент, экономика в целом, замедлится ее рост.
— Насколько ВТБ вырос за десять лет вашего руководства?
— Более чем в тридцать раз. У нас с шести до двухсот с лишним миллиардов долларов выросли активы, в группе создан новый бизнес — розничный и инвестиционный банки. Мы приучили всех к тому, что у нас быстрые темпы роста. Но наша задача сейчас перейти от стратегии быстрого, экстенсивного роста к росту качественному. Мне хочется создать идеальный банк — высокотехнологичный, с отличными специалистами, лучшими банковскими продуктами. Задача очень сложная. Но мы ее решаем. Берем лучший мировой опыт, привлекаем иностранных специалистов. Потому что когда приходишь в какой-нибудь офис на Уолл-стрит, то видишь: там сидят русские, поляки, колумбийцы, индусы, китайцы… Лучшие мозги мира работают на финансовый сектор США. Мы пытаемся сделать то же самое в России.
— Вас недавно же еще на пять лет переподписали.
— Да, мои полномочия продлены до июня 2017 года.
— Был мандраж, что могут не утвердить, Андрей Леонидович?
— Знаете, после гибели сына я перестал чего-либо бояться. Остался лишь страх за жизнь и здоровье близких. Смерть ребенка — это трагедия, которая меняет твое мироощущение. Мне кажется, уже не смогу ощущать себя счастливым человеком. Можно даже быть временами веселым, улыбаться, радоваться каким-то событиям. Но счастливым — нет. Говорят, работа — лучшее лекарство. Наверное, это правда. Спасают работа и близкие, родные люди. Ради них и стоит дальше жить.
Верь глазам своим / Автомобили / Звездный тест-драйв
Верь глазам своим
/ Автомобили / Звездный тест-драйв
Актриса Алена Бабенко протестировала для «Итогов» обновленный Volkswagen Passat CC
