Вся эта цветомузыка – в течение минуты-двух, не больше. Я такого цвета морской воды никогда больше не видел. Первоначальное впечатление было, что присутствуешь при уникальном явлении, но потом при анализе приходишь к выводу, что наблюдать такое можно каждый день. Физическая природа этой цветомузыки понятна: солнечные лучи еще не взошедшего светила преломились через линзу водяной массы, земля ведь круглая, отсюда флуоресцирующий эффект и зримое изменение размера подсвеченного овала. Но красота неописуемая! – «Композитор» несколько секунд помолчал, поддавшись яркому воспоминаю. – Поэтому я дочку, родившуюся вскоре после возврата с острова Свободы, назвал Мариленой – вы случайно не знакомы друг с другом? – Коростелев отрицательно покачал головой, сохраняя выбранный рубежанской носительницей такого редкого имени конспиративный стиль общения. – Странно, мне казалось, что молодые в нашем городе все друг друга знают. В загсе сначала загалдели, что нерусское имя нельзя использовать, но я схитрил: Маркс и Ленин вместе – Марилена, против такой идейности не попрешь! – с чувством закончив свои пояснения по имени дочери, Левко задал неожиданный вопрос. – Подворотнички к полевой форме сам подшиваешь или есть заботливая женская рука?
– Да нет, сам справляюсь…
– Ну как говорится, либо ты в лузу уложишь, либо тебя. – Левко двусмысленно хмыкнул, наблюдая сдержанную реакцию лейтенанта. Внимательное выражение лица лейтенанта подвигло капитана продолжить рассказ. – Так построена жизнь: стремление сделать что-то важное, развитие событий в пиковом режиме, яркое достижение, а потом – резкий спад и стагнация. И все как у всех, и судьба не подбрасывает новых шансов себя проявить. Кто как может, и живет, и служит, и своей шкурой ощущает, что великое свершение жизни не вкладывается в фундамент яркой и быстрой карьеры. И в других видах войск тоже самое: у летчиков, у моряков, связистов и штабистов. В рост пошли характеры, умевшие приспосабливаться – удаль и ширь в мирном раскладе службы не нужны. Особо ершистых быстро приструнили аттестационными формулировками типа «зазнался и требует повышения политического уровня». Так главное событие в нашей службе оказалось для нас ловушкой – любое заявление о нем не приветствовалось, а не гордиться мы не могли, – своим пояснением капитан дал понять, что он уже дошел до того состояния, которое называется зрелой мудростью: хранил накопленные впечатления, соотнес важное со второстепенным и не мучился этим, с благодушной иронией относясь и к собственному опыту, и к отсутствию его у многих других. Отвлекшись от воспоминаний, Левко завозился с электрочайником, заваркой чая и наполнением чашек.
– Вы же тоже, как и Ваганов, на службе с самого начала формирования ракетных войск? – Виктор напомнил об информации, неожиданно выданной двухгодичникам на недавней встрече начальником штаба дивизии. Капитан Левко, прихлебывая чай, разместился за пультом начальника боевого расчета дивизиона.
– Да, летом 1959 года со студенческой скамьи был призван курсантом на военную службу. Специальность инженера-механика по ракетным системам вдохновляла на глубокое освоение материала, была гордость за причастность к формированию нового вида войск. Надергали таких, кого из института, кого из авиаучилища, кого из артиллерийского. Причастность к новому делу всегда дает шанс на хорошую карьеру – шансы кажутся для всех одинаковыми. По окончании курса сразу попал в нашу дивизию. Рубежанского полка тогда еще не было, он появился после Кубы. Начинать было трудно, без конца решая возникающие проблемы организационного периода. Управление лихорадило, отсюда постоянное формирование– переформирование структур, штатов, изменение мест дислокации, как следствие, недостатки в обеспечении, комплектовании частей. Сотни лиц перемещались с места на место, жилья не хватало, материально-техническое обеспечение отставало от потребностей. Как всегда, забота о строительстве жилья, объектов социально-культурного и бытового назначения была обозначена, но на всех служащих не распространялась. Шло ускоренное строительство боевых стартовых позиций батарей, хранилищ ракет, головных частей, ракетного топлива. С заводов отправляли вооружение и технику при неготовых позициях. Необходимо было обеспечить приемку, проверку, постановку на учет и хранение. Одновременно шло обучение личного состава и отработка регламентов работы. Это сейчас ты в учебном классе книжку открыл, и в ней, как картина маслом, весь процесс работы отделения и батареи написан с указанием отпускаемого норматива на выполнение каждой операции. А тогда и учебных классов не было. И регламенты были сырыми, уточнялись в процессе освоения техники, да и техника не была такой, какой ты ее сегодня видишь – все улучшалось и доводилось. Одновременно строились казармы, штабы, объекты жизнеобеспечения. И тренировки на всех уровнях для отработки взаимодействия личного состава, каналов управления и оперативной работы. Веселое было время – наставников не было, все обучались с нуля, сюрпризы могли появиться в любую минуту. Добиться чего-то можно, действуя в трудных обстоятельствах. Каждый это понимал и видел в этом шанс себя проявить.
В это время в командный пункт вошел начальник штаба дивизиона майор Северов, принял доклад капитана Левко о несении дежурства и отсутствии происшествий. Затем обратил свое аскетичное лицо к Коростелеву:
– Как служба идет, товарищ лейтенант, есть проблемы?
– Никак нет, – звонко ответил лейтенант, заулыбавшись проявленному к нему вниманию командира. – Проблем нет, но есть смущение. Вот я на дежурстве при исполнении обязанностей воинской службы все время нахожусь с пистолетом, а навыков стрельбы у меня нет. На сборах в институте мы, как курсанты, имели дело только с автоматами. А здесь перед дежурством в штабе получаю пистолет для ношения, но при необходимости вряд ли сумею его правильно применить и использовать, разве что рафинад рукояткой расколоть.
Майор строго посмотрел в глаза лейтенанта, чуть задумавшись, хмыкнул и обратился к капитану Левко:
– Петр Ильич, недоработка у нас вышла. Не учли мы, что на офицерских должностях у нас находятся гражданские лица, знакомые только с рафинадом и прочими элементами сладкой жизни, а про скромность и дисциплину имеющие понятие лишь понаслышке. На этой же неделе надо провести с лейтенантами теоретические занятия и практические стрельбы из пистолета Макарова. – После этого перевел взгляд снова на Коростелева. – Освойтесь с пистолетом и служите без смущения!
Затем он зашел за пульт, открыл металлический шкаф и выложил перед лейтенантом брошюру «Инструкция по скрытному управлению войсками».
– Изучайте, лейтенант! Это тоже необходимо на дежурстве, а также для повышения роли помощника командира дежурной смены дивизиона. А ты, Петр Ильич, проконтролируй усвоение материала.
После ухода начальника штаба Левко с облегчением произнес:
– Спасибо тебе, что не подкузьмил нас на счет пистолета в присутствии начальника штаба дивизии Дибунова. Конфуз был бы серьезный. Почему раньше не заявлял о неумении пользоваться пистолетом?
– Во-первых, получать его в руки я начал только с первым выходом на дежурство, а это произошло чуть более месяца назад. Во-вторых, подкузьмить –
