Кроме того, это была бы первая крупная военная операция, проведенная исключительно авиацией, а для Галланда – возможность пополнить лицевой счет побед в воздушных боях.
Успехи летчиков-истребителей определяются просто: количеством сбитых самолетов противника, что подтверждается другим летчиком. Это путь к медалям, общественному признанию и зависти коллег. Галланд жаждал всего этого. «Мёльдерс, – досадовал он, – получил свои “Дубовые листья” за 40 сбитых самолетов на три дня раньше меня». К огорчению Галланда, авиакрыло Мёльдерса базировалось у самого Английского канала, и битва за Британию означала, что он будет продолжать увеличивать число своих побед.
Но у Галланда появилась возможность вырваться вперед, когда Геринг пригласил Мёльдерса в свою охотничью хижину в Восточной Пруссии. В течение трех дней, к великому разочарованию Мёльдерса, он был вынужден охотиться на оленей, в то время как Галланд радостно продвигался вперед на воздушном поле боя.
Впрочем, через несколько дней уже сам Галланд получил приглашение от Геринга. Как только пилот появился у ворот поместья, он наткнулся на Мёльдерса, который спешил вернуться в расположение своей части. Мёльдерс приготовил сюрприз для соперника: «Толстяк пообещал, что задержит тебя на столько же, на сколько задержал меня, – воскликнул он. – И кстати, удачи тебе с оленем, в которого я промахнулся».
Поразительно, но в разгар самой важной битвы один из главных военачальников Германии думает о том, как пригласить на охоту своих лучших пилотов и посмеяться над их соперничеством за статус. «Я обещал Мёльдерсу задержать вас здесь как минимум на три дня», – сообщил Геринг Галланду. Последствия этого решения были печальными: Германия понесла тяжелые потери во время важнейшего налета на Лондон. Когда тяжкие известия достигли охотничьей хижины, Галланд стал упрашивать Геринга разрешить ему вернуться в свою эскадрилью. На сей раз смягчившийся главнокомандующий авиацией не стал возражать.
Экономисты выяснили, что такие летчики, как Галланд и Мёльдерс, на деле соперничали за звание того, кто раньше встретит свою смерть. За всю войну более трех четвертей всего летного состава немецкой истребительной авиации погибли, получили ранения или пропали без вести. Более того, чем активнее работал пилот, тем больше у него было шансов погибнуть. В воздушных боях между истребителями перед летчиком стоит смертельный выбор: продолжать атаковать противника или уклониться от боя. Продолжать бой – значит соглашаться на риск попасть под пулеметный огонь или потерять управление и разбиться. «Воздушные бои в это время над Английским каналом, не говоря уж о самой Британии, были очень рискованным делом, – вспоминал Галланд. – Когда мы достигали британского берега, у нас оставалось примерно 30 минут полетного времени и менее 20 минут, чтобы долететь до Лондона. Если приходилось вступать в бой, это время катастрофически сокращалось, так как приводило к дополнительному расходу горючего».
Сохранение мотивации у таких асов было ключевым фактором нацистов для победы в войне. Лучшие пилоты сбивали большинство самолетов. Но как заставить людей рисковать своей жизнью ради общего дела? Легко посадить пилота в кабину под дулом пистолета, но, если вам хочется, чтобы он как можно лучше выполнял свою работу, не боясь погибнуть, нужно что-то иное. Что же должно интересовать людей больше, чем собственная жизнь? Ответом Геринга был статус. Он создал продуманную систему наград и признаний, чтобы пилоты продолжали сражаться и побеждать, даже если это приближает их гибель.
О том, что эта система прекрасно работала, мы знаем потому, что эти четверо экономистов высчитали эффект от одного вида общественного признания – упоминания в ежедневных сводках новостей германской армии. Признание, которого жаждали асы, поступало на нерегулярной основе, с трудно предсказуемыми интервалами, казалось, почти случайно. Это предоставило исследователям материалы, на основе которых они смогли получить ответ на вопрос: на что готовы пилоты, чтобы превзойти успехи своих коллег?
Оказалось, что в дни, следовавшие за упоминанием в новостных сводках таких пилотов, как Галланд, летчики его подразделения сбивали больше самолетов. Победы Галланда буквально заставляли их прилагать больше усилий и одерживать больше побед. Гибли они при этом тоже быстрее. Если в обычное время убыль личного состава составляла примерно 2,7 % в месяц, то в дни после упоминания в сводках успехов их коллег количество смертей подскакивало на две трети. Этот же принцип работал с предыдущими составами эскадрилий. Как поступали пилоты люфтваффе, когда узнавали, что их давние приятели-летчики удостоены чести быть упомянутыми в армейской прессе? Они стремились сравнять счет, шли на больший риск и погибали в полтора раза чаще, чем обычно.
Есть желания, которые может исполнить война: добиться славы, почестей, восхищения и даже определенной степени бессмертия. Как большинство военачальников, Геринг хорошо понимал это. Он создал продуманную систему наград и признаний, которая показывает, на что готовы идти люди в стремлении обрести относительный статус, даже если придется заплатить за него смертельно высокую цену.
Из этого исторического примера можно извлечь несколько уроков. Один из них показывает, как умелые и безжалостные лидеры могут управлять людьми для достижения самых низменных целей. Например, полководцы и пропагандисты используют желание мести, славы и статуса для того, чтобы мобилизовать людей на войну. Впрочем, конкретно этот сюжет связан с военными действиями, то есть со способностью одной из сторон победить в уже идущей войне. Но он не объясняет, почему войны начинаются.
Развязывание конфликта можно объяснить стремлением к славе, если группа людей готова заплатить огромную цену за утверждение собственного величия или самоуважения. Некоторые известные философы и историки войн – Фукидид в античной Греции, Макиавелли в Италии эпохи Возрождения, Томас Гоббс в Англии раннего Нового времени или мыслитель Просвещения Жан-Жак Руссо – считали, что статус, престиж и честь могут толкать людей к войне. По мнению историка Маргарет Макмиллан, милитаризованные общества и воинственные культуры существуют по сей день. Другие утверждают, что общества могут развязывать войны, если на их честь покушаются соперники равного ранга либо когда группа более низкого статуса поднимается выше своего положения. Это не сильно отличается от того, как летчики-асы люфтваффе реагировали на признание достижений своих коллег [12].
Предположим, каждый гражданин любой страны Оси или союзников во время Второй мировой войны добавляет определенный вес их относительному положению. Они не только максимально увеличивают гипотетическую долю пирога, но и получают удовлетворение от того, что могут выиграть больше, чем соперники. В итоге любая ценность, добавленная к относительному статусу, действует в противовес цене, которую придется заплатить за войну. Диапазон договоренностей в этом случае сокращается примерно таким образом.
Как видите, даже в этом случае остаются стимулы для компромисса. Но мир оказывается гораздо более хрупким.
При этом
