В настоящий момент, основной императив англо–американской цивилизации – немедленно положить предел безработице и свободным продуктам, покуда волна халявы не захлестнула общество, разрушив социальные и имущественные (т.е. сакральные) барьеры. Это отлично понимают лоббисты законопроектов против Линукса и некоммерческого цитирования защищенных копирайтами работ. Вице–директоры Майкрософт и другие высокопоставленные чиновники от месяца к месяцу твердят, что Линукс бесплатен, а значит противоречит американским ценностям, а значит представляет опасность цивилизации и всему американскому.
Контролировать некоммерческое копирование текста очень трудно; а чем проще нарушить тот или иной закон, тем строже должно быть наказание за его нарушение; иначе закон будет нарушаться повсеместно, и его придется просто отменить. В этом смысл безумных полумиллионных штрафов, которым подвергаются корпорации, у которых найдена одна копия нелицензионного продукта. Дальше будет хуже; за помещение на своей странице в WWW линка на сайт, где рассказывается, как взломать пароль, нарушителю грозит 10 лет тюрьмы – нет никакого сомнения, что и этот закон рано или поздно будет задействован.
Кому–то, возможно, кажется, что истинная суть закручивания гаек в копирайтном законодательстве – защита прибылей интернациональных мега–корпораций. Это совсем не так – мега–корпорациям принадлежит все, они скупают американских президентов оптом и в розницу, они фабрикуют протухший суп, булькающий в голове обывателя, и нет никакой силы, которая могла бы их остановить. Закручивание гаек, подкуп законодателей, все эти бесконечные чудовищные один за другим новые законопроекты, бредовые судебные иски против школ либо подростков, деассемблировавших код той или иной коммерческой программы или вывесивших у себя линк на какой–то незаконный материал – все это страшно невыгодно, некрасиво и в плане public relations прямо–таки разорительно. Невыгодно, ну и что. Копирайт давно уже не экономическая мера; копирайт это мера полицейская.
В ельцинской России подоходные налоги не окупали содержания аппарата налоговой полиции и чиновников; при Путине налоги опустили до смехотворно низкой цифры, а собираемость выросла, как и следовало ожидать, минимально. Теперь эти самые налоговые чиновники выжирают из бюджета столько денег, сколько не выжирают все вместе голодающие учителя с собесом, инвалидами и врачами. И никому не приходит в голову почему–то это самое налоговое ведомство распустить; вместо этого налоговики от квартала к кварталу раздуваются, как голодный клещ. Зачем это? Налоги это мера не только экономическая (а в нашей стране налоги это мера нисколько не экономическая) – налоги это форма учета, контроля и когда нужно арестовать очередного самонадеянного вора, Аль Капоне или Гусинского. Подоходный налог – мера в первую очередь полицейская; нужные государству бабки можно добывать, например, из пошлин (как это делалось в Америке вплоть до начала XX века), либо из природных ресурсов, либо из государственных монополий.
Что бы ни говорили адепты интеллектуальной собственности, но единственное содержание около–копирайтного дискурса – полицейское: либо почтенной публике дозволяется колбасить на знаковом поле любого ваньку, которого она захочет, либо это знаковое поле полностью экспроприируется в пользу мега–корпораций. Причем, по мере развития информационной технологии, эта самая экспроприация и контроль должны быть тотальнее и тотальнее; доходя, в идеале, до полной аль–каеды. Чтобы плотнее контролировать смысловое и знаковое пространство, корпорациям приходится развивать технологию; но каждое новое технологическое достижение требует усиления контроля. Замкнутый круг анального удержания, кусающий себя под хвостом.
Есть такая болезнь – анальная трещина; пациента мучает трещина в заднем проходе, от этого ему больно какать и у него начинается запор; но чем сильнее у него запор, тем тверже у него какашки, потому что какашки когда запор твердые. Чем тверже какашки, тем сильнее они царапают пациенту анус; тем больше и глубже у пациента анальная трещина и тем реже он какает.
В принципе, такая болезнь должна быть у гомосексуалистов.
Альтернатива этому одна всего – общество, где каждый сможет скопировать своим друзьям для своего и их удовольствия любую хорошую или полезную вещь; общество всеобщей радости, вседозволенности и тотальной оральной гратификации.
Либо победит fair use, либо победит анальная трещина. Есть всего два общественных проекта; проект абсолютного анального удержания и проект цветущего разнообразия и всеобщей оральной вседозволенности. Два полюса – порядок и хаос; мужское и женское; США и Россия; море и суша; работа и игра. Во втором проекте заняты коммунисты, радикалы, маргиналы, фашисты, скинхеды, панки, все негры, нищие, ученые, женщины, все, кто молод и голоден. В первом – все обдолбанные богатые подростки, все гуманитарии и попы, все помешанные на иерархии пузатые мужики с их Высоцким, телевизором, спортом, пивом и мэйл–бондингом; все «рок–музыканты», все журналисты, художники за гранты, бизнесмены, писатели и педерасты от масс–медиа. Все сторонники копирайта сплошь гомосексуалисты и педерасты.
Все знают, что копирайт и педерастия это одно и то же; вот попробуйте написать нарочно «копирайт», то и получится гомосексуалист.
Книга четвертая:
НОВОСТИ КОНЦА СВЕТА
Здесь рассказывается о новейших законодательных инициативах, направленных на упрочение законодательства о копирайте
Business Software Alliance
Результат свободного программирования – программы, которые весьма надежны и эффективны, и я счастлив, что это придает ему привлекательности. Но я скоре бы выбрал едва работающую, неэффективную, ненадежную, но свободно распространяемую программу, чем удобную и надежную, но проприетарную программу, которая не уважает мою свободу.
(Ричард Столлман, интервью сайту «Слэшдот»).
Глобализм простер свои крыла над Америкой начиная с конца 1980–х; одновременно с подписанием ею Бернской конвенции о копирайте (1988). А произошло это так. Традиционно, основной экспортной индустрией США были сигареты и оружие; с конца 1970–х, продукция Голливуда и других медиа потеснила изрядно и оружие и сигареты. США стали основным экспортером интеллектуальной собственности и чуть ли не монополистом ее; немедленно Америка оказалась членом всех и всяческих глобальных организаций охраны копирайта. Для выкручивания рук и лоббистской практики на местах был организован амбициозный лоббистский консорциум – Business Software Alliance (1988).
С самого перого дня, анти–пиратское лобби преследовало цели не только заявленные им (анти–пиратские), но и полицейские, а зачастую просто мошеннические. Основным донором BSA был Майкрософт, и функция его поэтому стала – не только бороться с компьютерным пиратством, но и любой ценой развивать и укреплять Майкрософта повсеместную монополию. В странах, с населения которых взять особо нечего, BSA насылает на крупные компании подкупленных ментов и адвокатов, пока тем это не надоест, и после заключает с ними соглашение следующего содержания: BSA отзывает ментов, а взамен компании обещают перейти исключительно на программное обеспечение Майкрософт.
Не встречая никакого противодействия в корпоративном мире, BSA разжирел невероятно. Вышло так, что про–копирайтные лоббистские структуры могут требовать от законодателей чего угодно, вплоть до луны, солнца, звезд и квадратного эллипсоида; и все получат. Так, в Америке за нелицензионную копию программы, которая стоит 100 баксов, берут штраф в $150,000 (150 тысяч долларов); это на $25,000 больше, чем штраф за слив токсичных промышленных отходов в реки.
Майкрософт/БСА не гнушается вообще ничем. Типичный (и многократно повторяемый) эпизод из жизни BSA: некто анонимный звонит по специальному анонимному телефону и доносит, что дескать в такой–то американской школе установили с одной лицензией Microsoft Office на несколько сразу компутеров (типа, учителя постоянно получали от своего начальства письма с аттачментами в MS–Word, а денег на еще одну копию этого дела не было, школы в Америке такие же нищие, как и в России). Майкрософт грозит подать на школу в суд, и требует, чтобы местное роно совместно с BSA произвело аудит, с целью установить, нет ли в школах округа (числом 264) еще незаконных копий. Находит 400 копий (из них 200 это MS–DOS, продукт, который уже лет 15 не менялся и 7 лет как не поддерживается). Грозит школе штафом в 400 помножить на $150,000. В результате соглашается на штраф в $300,000, плюс 3 миллиона за выкуп школой всего нелицензированного софта (безбожно устарелого и вообще установленного, возможно, каким–нибудь хулиганом по ошибке), плюс полтора миллиона на поддержку антипиратских мер; и изображает из себя доброго дядю и чуть ли не благотворителя, подарившего школе 60 миллионов благотворительных долларов от широты души.
