Став московским, «5 канал» в лице А. Роднянского вместо свободы слова предложил аудитории «Свободу мысли». Которую вела замаскированная очками под интеллектуалку Ксения Собчак на пару с каким-то лысым перцем не титульной национальности, с удивительно унылым и вместе с тем нахальным выражением лица. Мне объясняли, что это очень богатый человек, но даже очень богатый человек может купить эфир, но не зрителя.
Обновленный канал явно начал плохо – и плохо закончил. Три привлекающие внимание передачи – «Суд времени», «Картина маслом» и «Программа передач» – не могли заменить грамотной сетки вещания. Чего у «5 канала» не было и нет.
И вот в четвертый раз «мы наш, мы новый мир построим» и все тем же методом – прежний мир «разрушим до основанья, а затем…»
«5 канал» шел под эгиду «Первого канала», и в обществе возникают разные предположения насчет будущего лица этого разнесчастного, трижды обновленного – обнуленного телевидения.
Конечно, мы с вами понимаем, что за три «обнуления» имели место вероятные крупные хищения – но деньги уже уплыли, их не вернуть.
Но как было бы хорошо, чтобы вернулся здравый смысл и подсказал новому менеджменту, что не надо «махать руками». И обещать невыполнимое. Какое-то там небывалое «телевидение социального оптимизма» или «телевидение для умных».
Хватит лицемерить: телевидение – искусство для бедных. А бедным нужна честная, полезная, вкусная и здоровая пища, без роскоши и излишеств.
Самое простое и дешевое на ТВ – прямые эфиры. Давайте прямые эфиры с хорошими собеседниками. Найдите спокойных, серьезных журналистов. А главное – говорите правду! И к вам потянутся.
2010
Взять Боярскую и махнуть на Мадагаскар
На телеканале «Россия» состоялась премьера фильма «Петр Первый. Завещание». Картина явно заинтриговала многих зрителей.
Телевизионное сочинение режиссера Владимира Бортко имеет в источниках роман Даниила Гранина и повествует о последних годах жизни императора. Когда он, как оказалось, воспылал поздней страстью к княжне Марии Кантемир и даже подумывал о возведении ее на трон.
Ни о романе Гранина, ни о княжне Кантемир зрители знать не знали, а потому маялись проклятым зрительским вопросом, имеет все происходящее на экране хоть какое-то отношение к действительности или нет.
Я тоже, люди, что называется – «без понятия». Но я и не ищу в искусстве буквального отражения жизни. Там должна быть другая правда – правда души художника! И мне кажется, в фильме Бортко она есть.
Всякий телевизионный фильм состоит на 95 % из крупных планов персонажей, поэтому здесь подбор актеров – первое дело. И вот тут режиссер «Собачьего сердца» маху не дал – актерский коллектив «Петра Первого» подобран хорошо. Конечно, все несколько отдает «Гардемаринами» и «Тайнами дворцовых переворотов» – фильмы Дружининой застолбили тему «века шпаг и париков» в массовой культуре. Но бывают моменты, особенно в игре Сергея Маковецкого (Меншиков) и Ирины Розановой (Екатерина), когда за париками, кринолинами и старомодным изящным цинизмом видна живая душа. Трогательная вера Бортко в актерский талант Михаила Боярского дала в этой картине рельефный образ Дмитрия Кантемира. Между Анной Тимиревой из «Адмирала» и Марией Кантемир большой разницы нет, но хриплое контральто призовой шатенки Елизаветы Боярской по-прежнему пикантно, а ямочки на щеках также обещают счастье избранным. Об этом и песня!
Бортко хотел показать в Петре «живого человека». Обычно под этим кинорежиссеры подразумевают, что их персонаж будет пукать и какать, потому что ничто так не очеловечивает человека, как эти действия. В самом деле, Петр в картине более физиологичен, чем идеальный народный герой Н. Симонова из старого фильма Петрова или веселый сказочный царь А. Петренко из картины Митты про арапа. Но все ж таки это не чрезмерно и оправдано темой фильма – ведь речь и ведется о жизненной, житейской заботе, о болезни, смерти, страстной плотской тяге.
Петр Первый в изображении Александра Балуева предстает больным уставшим чиновником высокого ранга, подорвавшим здоровье на ниве реформ. Каждые десять минут царь валится на пол под душераздирающие крики «Лекаря! Лекаря!» Все царское окружение, состоящее из прожженных циников и воров, заинтересовано в стабильности, а какая тут стабильность, когда неизвестно, что выкинет Великий – у него вот-вот должен появиться ребенок от княжны. А не то возьмет да назначит наследником братца княжны, Антиоха Кантемира. Особенно ярится несчастная жена Екатерина, брошенная царем в сложную женскую пору, – от нее, налитой черной бабьей злобой, можно ожидать чего угодно: предаст, убьет.
Петр уже не «Божья гроза», не сверхчеловек – он просто человек, находящийся на вершине утомительного бюрократического государства, состоящего, в основном, из бесчестных людей. Поэтому в его измученной душе зреет один план – взять княжну и махнуть на райский остров Мадагаскар. (Разумеется, завоевав его и присоединив к России – он же все-таки царь, а не парикмахер.)
Как это понятно! Как человечно! В самом деле, что ни выдумывай, какие дела ни совершай, человека в конце концов окружают несколько людей, и именно от них зависит его жизнь. И когда приближается неизбежное, «взять Боярскую и махнуть на Мадагаскар» – действительно, идеальный выход.
У многих современных «Петров-маленьких», особенно из свободных стран Европы, все с этим получается. А вот у Петра Великого ничего не вышло – ни с княжной Кантемир, ни с Мадагаскаром. Так и умер бедолага среди ощерившихся от злобы придворных.
В конце фильма гроб с телом Петра несут по городу Святого Петра, причем за плечами соратников проплывают современные панорамы Петербурга. Это, конечно, можно счесть художественным приемом. Но вообще-то сплошной исторической застройки, не испорченной мансардами, стеклопакетами, новодельными фасадами и прочим, в Питере не отыскать, так что никаких других видов за гробом и быть не могло. Воскресни сегодня Петр Великий – много работы могла бы найти его знаменитая палка…
Ну что ж, фильм посмотрели – кто с интересом, кто с неприятием. Это трудно назвать победой – но что-то художественное в картине Бортко было. Кинорежиссер и сам не молод. И, наверное, тоже думает о неизбежном. Вот отсюда и лирическое напряжение в рассказе о «живом человеке». А что касается истории, то, я думаю, в спорах об истории важно смотреть на перспективу дел той или иной личности.
Дело Петра дало огромную, длительную, живую перспективу. Фонтаны Петергофа работают (и целыми днями, а не полтора часа по выходным, как в Версале у жмотов французов). Как только растаяли сосули, по городу Петра забегали любопытные туристы, из которых, как известно, растет валюта.
Мосты разводят. Флот до сих пор есть! Даже газеты выходят. И бороды мы, в основном, бреем. И кофе пьем…
Так что попрошу насчет Петра Алексеевича не выражаться!
2011
Новые разбойники хватают старых богов
На экраны вышла, Господи прости, комедия «Служебный роман. Наше время» – перелицовка на новый лад классического фильма Э. Рязанова.
Вот, к примеру, была такая история: простодушные разбойники римляне завоевали утонченных эллинов – и пленились изящными эллинскими богами.
Римляне перетащили статуи богов к себе, переназвали, напридумывали им новых историй, в общем, завели на чужой основе свою культуру.
Нас, видимо, тоже кто-то завоевал. Потому что некие разбойники постоянно утаскивают к себе старых советских идолов и богов. И тоже пытаются на их основе замутить что-то свое.
Пока что получается чудовищно.
В картине Рязанова жили прелестные, душевные люди. Они мыслили, чувствовали, страдали, презабавно шутили, писали письма, говорили на прекрасном русском языке и знали стихи наизусть. Это племя когда-то называлось «советская интеллигенция» и было включено в общий состав новой исторической общности – «советский народ».
В новом фильме живут пластмассовые манекены, которые не знакомы с письменностью и не способны сказать больше трех фраз подряд. Эти примитивные существа – видимо, фигуранты нового русского общества потребления, в представлении профнепригодных сценаристов (в титрах указаны фамилии пяти человек). Я могу ошибаться, но, по-моему, большинство тружеников нового «Служебного романа» проживает в Америке, и это именно они пару лет назад сварганили нам кинцо «Любовь в большом городе».
В роли нового Новосельцева фигурирует некто Владимир Зеленский (он же – один из продюсеров картины) – энергичный крепыш с объемной шеей, широченной грудью и рельефными щеками. Мимики у него нет вовсе (какая там мимика у делового человека?), к тому же он говорит с легким акцентом одной из стран Востока. Роль ему не подходит категорически, но Зеленский является сам-себе-продюсером и кто ему указ? Взял да сыграл. Я бы не сказала, что это плохой актер. Это вообще не актер.
