Чтобы объективно разобраться в причинах начала войны с СССР обратимся к мнению самих немцев. Приведем мнение известного генерал-полковника Хейнца Гудериана. Так как главка из мемуаров Гудериана содержит множество любопытных деталей, процитирую ее полностью:
«Как возникло решение Гитлера о нападении на Советский Союз
После прихода к власти фашистов в Италии и национал-социалистов в Германии казалось, что против идеологии большевизма найдено новое сильное оружие—идея свободного социализма. Носители этой новой идеи, и особенно сам Гитлер, были настолько проникнуты ею, что считали возможным решить проблему создания нового порядка в Европе путем войны. Утверждения о непобедимости Красной Армии вызывали у Гитлера и его сообщников желание опровергнуть их на деле. Однако непосредственной причиной для принятия такого решения было не это. Гитлер замышлял обеспечить для планируемой им «Великой германской империи» необходимое «жизненное пространство». Эта идея не встретила сочувствия у западных держав, и началась война. Попытки Гитлера помириться с западными державами после войны с Польшей провалились. Таким образом, весной 1940 года Гитлер был вынужден начать войну с Западом. Первое наступление немецкой армии привело к большому и быстрому успеху, какого немецкое командованиесовершенно не ожидало. К сожалению, возможность развить успех со всей быстротой и ударной силой, свойственной современным подвижным войскам, была упущена. Благодаря этой ошибке англичане сумели спасти основные силы своих войск, уведя их на остров, но оставив при этом на континенте всю военную технику.
Была упущена и возможность непосредственно после успешного завершения войны с Францией окончательно устранить Англию как противника либо путем заключения мира, к которому англичане не проявляли никакой склонности, либо высадкой десанта на побережье Северной Африки и продолжением операций в направлениях на Каир, Суэцкий канал и Гибралтар с предварительным захватом Мальты. Десантная операция против Англии, так называемая «операция Зеелёве», ввиду своей непродуманности не обещала решительных успехов, ибо состояние морских приготовлений и боеспособность немецких воздушных сил никак не отвечали требованиям, предъявленным этой задачей. К такому быстрому перенесению стратегического направления на опаснейшего и сильнейшего противника Рейха немецкое верховное командование не было подготовлено ни материально, ни морально. Образ мышления, присущий руководителям континентальных стран, мешал Гитлеру решительно перестроить свои планы.
Таким образом, в конце лета 1940 года у Гитлера, как и в свое время у Наполеона I, возникла мысль двинуться на Восток и ликвидировать русскую опасность, прежде чем будет окончательно ликвидирована опасность на Западе. Снова на поверхность всплыл миф о непобедимости России в войне. Но Гитлер, увлеченный победами 1939—1940 годов, был абсолютно уверен в удаче и сумел убедить и себя, и других, что покончит с этой «призрачной» восточной опасностью так же быстро, как и с западной, которую его военные советники будто бы значительно переоценили. Эти советники совершенно запутались в оценке своих противников и в оценке способностей своего верховного главнокомандующего как стратега, которого Геринг и Риббентроп превратили в «величайшего полководца в истории всех времен». Такая непонятная заносчивость привела немцев к убеждению, что, подобно кампаниям в Польше и Франции, война на Востоке будет также молниеносной. Как и во времена Наполеона, распространилось мнение, что для разгрома Советского Союза немецкой армии потребуется восемь-десять недель. Предполагалось, что военная мощь России будет уничтожена еще до наступления осенней распутицы. Исходя из этого, Гитлер рассчитывал ограничиться созданием в России только одной линии опорных пунктов и думал отвести после этого обратно на родину до 60—80 дивизий. По этой причине запасы зимнего обмундирования ограничивались из расчета, что на каждые пять человек потребуется только один комплект.
Следствием всего этого была перестройка военной промышленности, главным образом в ущерб авиации. Все приготовления сводились к подготовке исключительно летней кампании, которая должна была привести к политическому разложению большевистского государства и к разделу России на мелкие государства, организованные по принципу областного деления. В пользу таких рассуждений говорил и малоблагоприятный для Советского Союза исход войны с Финляндией (октябрь 1939—март 1940 года), немало способствовавшей недооценке немцами своего противника на Востоке» (ИТОГИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. Сборник статей. Перевод с немецкого Л.К. Комоловой. Под редакцией генерал-майора И.Н. Соболева. М., «Иностранная литература», 1957).
Неужели бывший преподаватель Высшей школы КГБ и штатный сотрудник КГБ, зачисленный под кличкой «Алексей», Евгений Киселев, не догадался взять военного консультанта для своей киноподелки. Он бы ему обязательно посоветовал обратиться к мнению самих немецких военных и объяснил бы, что у любого государства есть план войны с потенциальным противником. У нас был и, надеюсь, еще есть план войны и с Японией, и с Китаем, и с США. Кто же готовит план возможной войны во время войны? Не дай Бог, если такой подход у сегодняшних военных РФ.
Демократы тратят много усилий на дискредитацию Сталина, но логика исторический событий и геополитические итоги Второй Мировой – куда более сильные аргументы в пользу Генералиссимуса, чем лепет убогих лилипутов. Ценны мнения врагов. Лондонская «Обсервер» писала 21.12.1949:
«Многочисленные здравницы зарубежных коммунистов в честь Сталина оправданы. Сталину подчиняется огромная страна с колоссальными ресурсами. Его воле, его логике, его авторитету трудно что-либо противопоставить... Если учесть, что континентальный Китай тоже находится в орбите сталинской идеологии, нетрудно представить последствие подобной ситуации для Запада».
Немецкая «Ди Вельт»:
«Как бы сегодня ни осуждали деспотизм и всевластие Сталина, остается фактом то, что именно он олицетворяет собой мощное государство, победившее едва ли не всех своих врагов».
Особые отношения сложились между Сталиным и Де Голлем.
«Для Де Голля не имело значения то, что у нас антисталинская кампания. Президент Франции, приехав в Москву, возложил венок на могилу Сталина. Представляю, как чувствовали себя наши стоящие рядом лидеры, когда высокий, прямой, негнущийся Де Голль стоял на Красной площади у могилы Сталина, держа руку под козырек…» (Чуев Ф. Молотов. Полудержавный властелин. М., «Олма-пресс, 1999).
Де Голлю было за что оставаться благодарным Сталину. Он хорошо знал планы Англии и США по созданию «совместной администрации» по управлению Францией. В 1943 г. на Московской Конференции министров иностранных дел (трех держав) США просили Сталина не признавать Францию как самостоятельное государство «хотя бы даже временно», а управление страной возложить на администрацию США. Сталин предпочел не «дарить» Францию США, а признать Французский Комитет Национального Освобождения (ФКНО) во главе с Де Голлем, стоящим на антиамериканских позициях, как «временное правительство» Франции. Так что не дал Сталин америкашкам пограбить Францию (особой мечтой американцев были колонии Франции, которые можно было отхватить «под шумок»). Вот и замер Де Голль на могиле Сталина, вспоминая былое. А ведь французы и не знают о благородном поступке «красного диктатора». Французские дипломаты и политики, конечно, знают. Но они такие же французы, как наши – русские…
В одном из выпусков ТВ-передачи «Серебряный шар», посвященной Де Голлю, ее ведущий Вульф, в очередной раз отрабатывая доходное место, лгал, повествуя о неприятии Де Голлем Сталина. Причиной же неприятия якобы послужил расстрел Тухачевского, с которым тот имел приятельские отношения. Такая мелочь, как расстрел палача, упивавшегося кровью народа в период гражданской войны, вряд ли могла бы помешать умному главе Франции налаживать дружеские отношения со своим могучим покровителем. Конечно же, хитрый Вульф скрыл от зрителя и посещение Де Голлем могилы Сталина. (Один из внуков Де Голля исповедует профашистские взгляды).
Весной 1945 г. во многих странах мира русские эмигранты и белые офицеры поднимали бокал «За Сталина!».
Вернувшийся из эмиграции певец Александр Вертинский искренне исполнял свою песню:
Чуть седой, как серебряный тополь,
Он стоит, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь?
Сколько стоил ему Сталинград?
И, когда проходили вандалы
К нашей древней столице отцов,
Где нашел он таких генералов,
И таких легендарных бойцов?
Цена победы была соизмерима с маштабностью войны, ее итогами и трагизмом исторического положения России.
