– Ну, вот и выяснили отношения! – натужно усмехнулся Семенихин. – Ты на съезд-то теперь пойдёшь?
– Можно и на съезд, – издевательским тоном промолвил Ян.
– Ага… Его величество разрешили… Ну, сейчас поедем.
– Кстати, где мы?
– Мы – в одном прекрасном старорусском городе, который, наверняка, войдёт в историю, потому что здесь состоялся первый съезд нашей партии. Но тебе это всё – по х…ю!
– Мне тебя жалко, – сообщил Ян. – Если бы ты испытал то, что я, тогда бы ты меня понял. А теперь мне с тобой общаться – как слепому говорить про Солнце.
– А мне с тобой – как с принцессой, которая всю свою молодую жизнь провела в королевском дворце. И рассказывать ей, что за воротами тоже есть другая, неведомая ей, жизнь.
– Я эту жизнь за воротами знаю, – ответил Шестов. – Она груба и не настолько интересна, что из-за неё следует перестать смотреть на Солнце.
– Ослепнешь!
– Может быть… Но я ослепну, смотря на Солнце! – Ян сделал рукой соответствующий высокопарный жест. – А тебя просто замочат в сортире!
– Ну, уж нет! – рассмеялся Коля Семенихин. – Кто кого замочит! Ладно, дружище, мне просто хочется, чтобы ты ещё что-нибудь делал! Я всё понимаю, медовый месяц…
– Я буду! – воскликнул Ян. – Просто сейчас…
– Знаю. Поехали на съезд? Побудь со мной какое-то время, побудь моим заместителем! Мне так одиноко… Ведь мы ушли!
– Извини, друг, – тихо произнёс Ян. – Поехали, я побуду твоим заместителем. Да, мы ушли. И здесь я обрёл всё!
Они вышли на узенькую улицу; швейцар отеля подбоченился, увидев уверенную фигуру Семенихина, одетого в чёрный костюм, белую рубашку, чёрный галстук и чёрные ботинки; Ян шёл за ним, выглядя не так строго – тёмно-коричневый пиджак, светло-коричневые брюки и, почему-то, белые кроссовки. А вместо галстука – красная, вышитая зелёными узорами, бабочка.
– И где будет твой съезд? – спросил Ян.
– Увидишь, хотя могу тебе сообщить… Мы арендовали здесь самое большое помещение.
– Это, наверное, какой-нибудь местный кинотеатр? – Шестов заморгал, потому что в его глаз залетела мошка.
– Где?!! – рявкнул Семенихин.
– Что – где?.. – от неожиданности испуганно спросил Ян и начал долго тереть этот глаз рукой.
– Что ты делаешь? – остановился Коля.
– Мне что-то попало…
– Не три! А… Вот он, наконец!
– Да кто?..
– Он! Мой… Наш… шофёр!
– У нас есть шофёр?
К ним приближался "Мерседес" цвета "металлик", за рулём которого сидел усатый человек.
– Да, мой друг! У нас много чего есть!
– И машина, как я посмотрю!
– И не одна! И не только…
– Послушай, – Ян посмотрел на Колю доверчиво, как в детстве. – У меня такое ощущение, что у тебя и у меня время идёт по-разному. Я еле-еле успеваю встретиться… с любимой, а ты уже… вовсю… настолько много всего успеваешь!
– Потому что в любви время летит, – ухмыльнулся Семенихин.
– Да, увы, к сожалению, это правда. А мне так бы хотелось, чтобы оно остановилось!
– Ты серьёзно? – Коля заинтересованно на него посмотрел. Машина остановилась перед ними, шофёр открыл дверцу и что-то сказал Коле.
– О чём он? – спросил Ян.
– Он извиняется за опоздание. Садимся!
– Я серьёзно! – воскликнул Ян и юркнул в машину на заднее сиденье. Коля сел спереди и обернулся.
– Неужели ты хочешь, чтобы всё застыло на каком-то одном моменте? Чтобы секунды не сменялись минутами, минуты часами – и так далее?
– Да, – уверенно сказал Ян, немного откинувшись назад, когда они поехали. – И я даже знаю, какой это момент!
– Итак, как я вам докладывал, мы найдём огромную свиноматку, запустим её по просторам Родины, чтобы её отымело небо, и будущий приплод, когда она опоросится, станет нашей надеждой! – голос Семенихина был твёрд, как уверенная в своём отказе женщина, когда домогающийся её человек является полным придурком.
– А у вас есть что-нибудь на примете? – раздался голос из зала, в котором было человек двести, и на сцене, перед экраном (поскольку это действительно был местный кинотеатр) на стульях сидели Ян, Моисей Израилье- вич Раерман, Варпет и две девушки, похожие на модели. Коля стоял за трибуной.
"И откуда он столько людей сюда навёз! – подумал Ян. – И когда он их успел набрать? Или, действительно, время в любви летит?"
– Мы как раз вплотную этим занимаемся. Сейчас мы имеем шесть кандидатур, из которых наш специалист выберёт наилучшую особь.
– И что тогда будет?! – прозвучал откуда-то сзади вопрос, и раздался достаточно издевательский смех.
– А что вы смеётесь? – громко, со своей трибуны, выкрикнул Семенихин. – Тут смеяться нечему. Мы сами точно не знаем, что тогда будет, если Россия-Мать-Свинья опоросится. Точнее – кто тогда будет. И какие времена наступят. Но у нас есть прогноз! Сейчас я попрошу нашего социолога Северина Свеновича Безотцовых выступить и рассказать, чего мы ожидаем. Прошу!
Все захлопали; Семенихин сошёл с трибуны и уселся на стул рядом с Яном. К трибуне же из зала вышел молодой человек заносчивого вида в чёрных джинсах и чёрной рубашке. Не спеша, он занял место за трибуной и кашлянул. В ответ послышалось несколько хлопков, а кто-то ещё и свистнул.
– Спасибо, – громким, наглым голосом проговорил Безотцовых.
Откуда-то сзади послышалось: "А образование у тебя есть?", на что Северин Свенович немедленно отреагировал:
– Университет! А сейчас я – в аспирантуре!
На что тот же голос сказал: "Знаем мы ваши аспирантуры и университеты!".
– Ах, знаете! – враждебно сказал молодой человек, пытаясь вычислить голос. – Ну, выходи, посмотрим, что ты знаешь…
Всё стихло.
– Северин Свенович, – официально обратился к нему Семенихин. – Мало ли кто к нам мог проникнуть! Не обращайте внимания! Переходите к существу вопроса!
– К существу вопроса… – обескуражено повторил тот, озирая зал. – Хорошо, наверное, прятаться за чужими спинами! Я б тебе показал!
Все напряжённо смолкли.
Безотцовых гневно вперился в присутствующих, потом, поняв, что это бесполезно, вздохнул.
– Хорошо, но я теперь знаю, что среди нас есть враг! Ладно, ладно, я перехожу к делу. Итак, итак, вы, я думаю, знаете, в каком состоянии находится наша страна Россия. Я бы сказал: в таком же, в каком она и была всегда. Постоянно одно и то же: бесправный народ и кучка правящего класса, которому принадлежит всё. Потом приходит новый царь, а с ним и новые фавориты. Нет никакой преемственности власти – каждый раз всё заново, новый передел собственности. Единственное, что сейчас изменилось, это то, что империи больше нет, а дальше будет ещё хуже.
– В каком это смысле? – спросил кто-то.
– Ну… Дальний Восток и Сибирь отойдут китайцам и уже отходят, Юг, то есть Северный Кавказ, тоже кому-то отойдёт или будет самостоятельным, а останется то, что никому не нужно на планете Земля – Среднерусская возвышенность и Север. Земли неплодородные, зимы холодные, летом комары, осенью слякоть, весной грязь, впрочем, это всем известно. Население вымирает: мужчины спиваются, женщины проституируют, отдаваясь, кому ещё можно, за гроши. Вот если бы нас кто-нибудь завоевал…
– Да что вы такое говорите! – раздался возмущённый крик где-то в передних рядах.
– Но мы никому не нужны, – тут же закончил эту мысль Северин Свенович. – Всегда, во все эпохи, народы сражались за место под Солнцем. Вот, скажем, Турция. Там были буквально все, кто угодно – многочисленные народы прошлись по этой благодатной земле! И все хотели эту землю завоевать, потому что там – хорошо. А мы? Кто захочет нашу убогую территорию?!
– Безобразие! – воскликнул кто-то в зале. – Как вы себе такое позволяете!
– Надо смотреть правде в глаза, – тут же заявил Безотцовых.
– Вы что – не любите Отчизну?!
– Я-то, как раз, очень люблю, – Северин Свенович горделиво откинул голову назад, – и поэтому я примкнул к партии, возглавляемой Николаем Ивановичем.
– Я – Николаевич! – вставил Семенихин.
– Извините. Потому что он – единственный, который обещает как-то исправить ужасное положение вещей, получившееся в России.
