Беру на выбор далее - "Нерожденный сын". Потрясающая история любви, осмысленная не мальчиком, но мужем.
"Памяти Виктора Цоя". Конечно, автор, ровесник легендарного рок-музыканта, не мог пройти мимо такой темы. Песня-реквием. Великолепный звук фортепьяно, скорбные аккорды - вот и весь аккомпанемент. Но такое впечатление, что звучит симфонический оркестр. "Ты ушел, не закрыв дверь. Ты ушел и оставил свет. Нам теперь без тебя жить. Нам теперь лишь смотреть вслед. Черной острой волной боль прилетит и ударит в грудь. Ты стоишь в глазах как живой. Не забыть тебя, не вернуть. Твое имя - плен. Твое имя - стон. Мы ждем перемен. Мы храним твой огонь"…
Завершает диск - "Россия". Тут уже не обойтись без воспоминаний о Талькове. "Россия" Андрея Ковалева перекликается с его "Россией", но остается сильным, неподражаемым произведениям гражданского звучания.
Андрей Ковалев - успешный музыкант. Преуспевающий предприниматель. Щедрый меценат. Неплохие рекомендации для любого политика его уровня. Хотя, конечно, обыватель воспримет его творчество по-своему. Обывателю понятнее, если состоятельный человек покупает себе яхты и виллы на Средиземноморье. Когда такой человек делает более устроенной жизнь тысяч подростков, увлеченных рок-музыкой, обыватель кривит губы и погромче врубает какой-нибудь очередной попсовый телевизионный концерт, не замечая, что у его ребенка не настолько запудрены мозги, он искренен, рвется вон из дому, и в его плеере совсем другая музыка.
Владимир Бондаренко ДВЕСТИ ЛЕТ СПУСТЯ
С ДЕТСТВА мечтал побывать на Аландских островах. Прочел "Северную повесть" Константина Паустовского, и хотя , судя по повести, на островах суровая погода, русским солдатам доставалось тяжеловато, присылали служить офицеров, как в ссылку, но история любви прапорщика Бестужева и молодой шведки запомнилась, да и к северной погоде, мне, поморскому казаку, не привыкать.
Тем более, и поплыли мы на огромном морском пароме на Аландские острова не суровой зимой, а теплой весной, погода была ясная, ни одного дождя, да и ветров особых не ощущалось, хоть и прихватили мы теплую одежду, помня описания Паустовского.
"Ботнический залив был скован льдом. Высокие сосны трещали от стужи. Непрестанный ветер сдувал со льда сухой снег. Залив угрюмо блестел по ночам, как черное стекло, и отражал звезды.
Офицеры Камчатского полка, греясь у трескучих каминов, вспоминали стихи Евгения Баратынского о том, как "чудный хлад сковал Ботнические воды". Многие еще помнили Баратынского. Изредка они рассказывали о молчаливом поэте, тяготившемся службой в пехотном полку в крепости Кюмель, о печальном "певце Финляндии", и завидовали его спокойной славе. Камчатский полк стоял в то время на Аландских островах, в городке Мариегамне.
Издавна Аландские острова считались родиной парусных кораблей. Здесь, в отдалении от беспокойных столиц, в пустынности маленького северного архипелага, жили знаменитые корабельные мастера. Они строго хранили и передавали старшим сыновьям законы своего искусства. Равнодушно закусив трубки, они смотрели на дым от первых "пироскафов", грязнивших чистые морские горизонты: "Все равно пар никогда не справится с океаном". Каждую осень на острова возвращались для починки высокие бриги и клипера, барки и бригантины. Они приходили из Карибского моря, из Леванта и Шотландии, из всех углов земли. Приводили их шведские шкипера - неразговорчивые и честные люди…"
Так до сих пор знаменитые корабельные мастера и живут на Аландах. Парусники сменились паромами и теплоходами, но как символ все того же воспетого Паустовским Мариенхамна, столицы Аландских островов, стоит напротив Морского музея четырехмачтовый парусник "Поммеран", построенный в 1903 году, и открытый всем посетителям музея, даже по мачтам можно полазить в сопровождении неразговорчивого шведа. Основу бюджета Аландских островов и поныне составляет корабельный промысел: делают запчасти для паромов, в пристани постоянно заходят десятки кораблей, и всем нужна стирка, обслуга, питание. Впрочем, питание и составляет остальную часть бюджета. Образцовое сельское хозяйство.
Я недавно заспорил со своим другом Володей Личутиным. Тот утверждал, мол, в России климат такой, а так все хорошо, и бездорожье неизбежно, и ко всему русский человек привыкнет. Только русского человека всё меньше и меньше. Я посоветовал своему другу для сравнения хоть изредка поездить по миру. Не нужны ему столицы, а вот тщательно ухоженные поля, прекрасные дороги от одной деревни до другой, да и сами уютные двухэтажные домики аландских шведов, нам бы явно не помешали. И овечки, пасущиеся чуть ли не на голых скалах, производят радужное впечатление. И ветряные мельницы, дающие электричество, почему-то тоже никак не дойдут до России, где ветров тоже хватает. Тем более, климат одинаковый. Нефти и газа нет, пляжи задействованы разве что на два месяца в году, а живут аландские шведы чуть ли не богаче всех в Европе. Нет, хорошему учиться ни у кого не зазорно. О русских на Аландах осталась самая добрая память. Более столетия Аландские острова были самой крайней западной границей Российской империи.
Суровой морозной зимой 1809 года , когда Ботнический залив был скован прочным льдом , во время очередной войны России со Швецией два корпуса генералов Багратиона и Барклая де Толли, вместе с отрядом лихих гусар, которыми командовал генерал-майор Кульнев, захватили принадлежащие в ту пору Швеции Аландские острова. Отличился в тех боях и гусар Денис Давыдов. Всего недели хватило русским войскам, чтобы занять весь архипелаг. Пятого марта 2009 года уже Петр Иванович Багратион докладывал императору Александру Первому: "Войска Вашего Императорского Величества ознаменовали себя неограниченною ревностию и явили пример неутомимости… Преодолели все препоны, самою природою поставленные".
В апреле 1809 года уже расставляли по островам русские гарнизоны.
Прошло 200 лет. В апреле 2009 года на морском пароме "Виктория" на главный из шести с половиной тысяч островов Оланд высадилась и наша русская московско-питерско-таллинская команда. Решили отметить юбилей русским Аландам. Но нельзя думать только о хорошем. Особенно на руинах русского Бомарсунда.
В "Северной повести" Паустовского описывается 1826 год, зима после декабрьского восстания в Петербурге. Нынче эту повесть не переиздают, а жаль.
"Еще у всех в памяти был знаменитый переход русской армии по льду замерзшего Ботнического залива к берегам Швеции. Славу этого похода не могли затмить даже недавние победы над французами.
Гарнизонная служба в Финляндии считалась очень тяжелой. Ее приходилось нести среди сурового и молчаливого народа. Особенно трудна была служба в Камчатском полку, расквартированном на Аландских островах. Летом из Петербурга и Гельсингфорса еще приходили на острова корабли, зимой же единственная дорога на берег лежала по жгучим льдам. Но чаще всего залив замерзал только около берегов, и тогда на острова нельзя было попасть ни на корабле, ни на лошадях.
В Камчатский полк ссылали провинившихся офицеров. Среди них был прапорщик Бестужев, недавно произведенный в офицеры из солдат…"
Погиб на дуэли и прапорщик Бестужев, оставив свою шведскую невесту в одиночестве, забит шомполами солдат, упустивший раненного декабриста, разве что сам декабрист благополучно на французском корабле добрался до Швеции. Спустя 100 лет, уже перед революцией, попал сюда служить родственник этого декабриста, который и разузнал всю историю любви. Впрочем, и в начале ХХ века служба на Аландских островах медом не казалась. Далекая окраина России.
Вот и поехали мы с женой и компанией знакомых врачей Костей Соловьевым, Владимиром Константиновым и их женами на самую западную точку бывшей Российской империи. Поехали с приключениями. Мы в Таллине забыли все документы на заказанный заранее коттедж на острове Экерё, помнили лишь, что на тридцатом километре первой дороге. Приехали на пароме в 5 утра, двинулись незнамо куда, кое-как нашли, дважды заезжая в какие-то фермерские хозяйства, принимая их за коттеджи, и будя своими русскими криками местных шведов. Но те всегда радушно старались даже спросонья обьяснить, куда нам надо ехать. Питерская часть нашей команды, один из ведущих кардиологов России Владимир Константинов с семьей, вообще на своем пароме проспала Аландские острова и вынужденно доехала до Стокгольма, чему были рады. Посмотрели Стокгольм, через 10 часов добрались уже из Швеции до наших островов. А дальше нам всем предстояло поискать развалины знаменитой русской крепости Бомарсунд, походить по древнему православному кладбищу на острове Престё, половить щук по местной лицензии в сопровождении фишмаркера.
Не понимаю, почему Аландские острова не включены в наши туристические маршруты, разве что на обильную рыбалку приезжают знатоки рыбной ловли. Ведь это же часть нашей великой русской истории, русской славы (но, увы, и русских трагедий).
