Проблема номер два — кадры — отошла в 2011 году на второй (после налогов) план из-за посткризисной экономии: штатное расписание в компаниях скорее сокращалось или сохраняло статус-кво. Но кадры по-прежнему решают все. А с квалифицированными работниками в стране беда.
Проблема номер три — неразвитость бизнес-инфраструктуры. Речь не столько о состоянии дорог, сколько о финансовых институтах. Эта озабоченность оказалась даже выше, чем беспокойство по поводу эффективности деятельности судебной системы. Наконец — уж сколько лет твердили миру! — избыточность доли государства в экономике.
Риски для бизнеса очевидны. Они отражены в так называемом коэффициенте создания организаций, выведенном РСПП по итогам опроса. Речь о параметре, отражающем, насколько условия ведения бизнеса в стране благоприятны для создания новых компаний. Он рассчитывается исходя из количества вновь созданных фирм по отношению к уже существующим. И что примечательно: практически не меняется! В 2009 году — 88,7, в 2010-м — 93,6, а в в первом полугодии 2011-го — 46,8.
Другими словами, в России за целый год на тысячу действующих компаний создается менее ста новых! Катастрофически мало для страны, претендующей стать модернизационным локомотивом. И слишком мало для правительства, которое желает вывести экономику из кризиса не только на словах, но и на деле.
Медленно и печально
Обиднее всего, что Россия отстает по уровню предпринимательской активности на фоне общемирового роста. По данным всемирного отчета «Глобальный мониторинг предпринимательства» (GEM) за прошлый год, быстрее всего интерес людей к занятию бизнесом рос в Китае, Аргентине и Чили. А вот Россия по этому показателю отстает не только от стран БРИКС, но и от большинства государств Восточной Европы.
Более того, в России доля владельцев предприятий, существующих меньше трех с половиной лет, составляет всего 4,3 процента. Ближайшими «соседями» России по низкому уровню начинающих предпринимателей являются Малайзия с 4,9 процента и Венгрия с 6,3.
Крайне высок у нас и уровень бизнес-пессимизма. «На этом фоне становится ясно, почему по уровню прироста предпринимательской активности в 2011 году по сравнению с 2010 годом Россия опять оказалась последней среди группы среднеразвитых стран с показателем роста около 5 процентов», — говорит научный руководитель лаборатории исследований предпринимательства Высшей школы экономики Александр Чепуренко.
«2009 год был не лучшим для начала бизнеса — самый низкий коэффициент создания организаций. Сопоставление 2010 и 2011 годов по итогам первого полугодия подтверждает: нет оснований предполагать резкое улучшение условий для создания нового бизнеса», — утверждают авторы исследования РСПП.
Один из самых тревожных показателей — уровень защищенности частной собственности. В прошлом году аж 20 процентов опрошенных предпринимателей указали на его снижение. Притом что в докризисном 2007 году негативно оценивали уровень защищенности своей собственности от рейдерских захватов 65 процентов бизнесменов. Намерение же правительства передать функции по регистрации имущественных прав в регионы вообще вызывает у предпринимателей тихий ужас. Как ни крути, федеральным властям они доверяют больше. «По моему мнению, это будет катастрофа. Сейчас у нас есть хотя бы унифицированные правила», — говорит вице-президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства Владимир Буев.
Почти половина опрошенных компаний все же отметили положительные сдвиги в качестве деловой среды. Но эффекта от предпринятых правительством мер в этой области бизнес практически не ощутил. Почти треть предпринимателей считают, что бизнес-климат в стране вообще не изменился. И эта точка зрения идет скорее в негатив. Особенно учитывая невысокие оценки по большинству других пунктов опроса.
В качестве таковых исследователи помимо прочего анализировали инвестиционную активность компаний, их собственную оценку успешности, а также глубину внутрифирменного планирования.
Если с самооценкой все еще не так плохо, то будущее предпринимателям представляется в тонах довольно мрачных. Примечательно, что прогнозы, которые дают уже не бизнесмены, а экономисты, вполне совпадают с ожиданиями бизнеса.
Например, Всемирный банк предрекает российской экономике рост на уровне всего в 3,5 процента. А ООН в своем базисном прогнозе — 3,9 процента. Казалось бы, и так неплохо. Настораживает другое. По сравнению с темпами роста, прогнозируемыми ООН для партнеров России по Таможенному союзу и СНГ, наши показатели выглядят уныло — вплоть до нехорошего слова «спад»: в случае материализации пессимистичного глобального прогноза — до 3,6 процента.
Причины столь неоднозначной перспективы объясняют по-разному. Но все сходятся в одном: стране нужна новая модель экономического роста, не основанная на нефтяной конъюнктуре. Ведь первыми с проблемами развития, как ни парадоксально, могут столкнуться именно российские нефтяники: отрасль переходит к более дорогостоящему освоению труднодоступных месторождений, прежде всего в Восточной Сибири. А значит, и экспорт будет давать меньше выручки.
Солидарен с этим и эксперт ВШЭ Сергей Смирнов: при нынешней модели экономической политики для роста нужны не высокие, а постоянно растущие цены на черное золото. Ни правительство, ни бизнес их обеспечить не могут. А значит, им теперь придется вести диалог не столько о правилах игры в экономике, как было раньше, сколько об изменениях самой экономической политики. И разговор на Неделе бизнеса, скорее всего, пойдет именно об этом.
В числе главных тем, заявленных на Неделе российского бизнеса, будут обсуждаться проблемы фискальной нагрузки, финансовой инфраструктуры, стимулирование иностранных инвестиций в отечественную экономику, техническое регулирование, инновации, участие в ВТО... И некоторые результаты предстоящего форума можно спрогнозировать уже сейчас.
Судя по всему, в первую очередь будут остро дискутироваться идеи по изменению налогового законодательства, особенно в части администрирования. Во всяком случае премьер и кандидат в президенты Владимир Путин пообещал бизнесу «налоговый маневр». А министр финансов Антон Силуанов высказал мнение, что часть прямых налогов в России можно заменить косвенными. И таких тем, в которых бизнес и власть вполне могут найти не только повод для диалога, но и возможности для компромисса, немало. Тем более что в нем нуждаются обе стороны.
Константин Угодников
Ничего наличного / Дело / Капитал
На недавнем Гайдаровском форуме министр финансов Антон Силуанов рассуждал на тему ограничения хождения наличных денег, имея целью повышение налоговых поступлений в бюджет. Министр предложил запретить оплачивать кэшем крупные покупки и выплачивать налом заработную плату, а также заметил, что неконтролируемая наличность приводит к росту теневой экономики.
Начнем с заработной платы. Как известно, существенную часть обналички составляют средства, направляемые предприятиями на расчетные счета «фирм-помоек» с целью получения нала, который потом идет на выплату зарплат в конвертах. Предприятие платит порядка пяти процентов за данную услугу. То есть, перечислив 100 рублей, получает на руки 95 наличными, каковые и направляет на выплату зарплаты.
Для сравнения возьмем случай, когда предприятие платит «белые» зарплаты. В этом случае для того, чтобы выплатить работникам те же 100 рублей, оно уплатит в бюджет НДФЛ по ставке 13 процентов, что в нашем случае составит 13 рублей, социальные платежи (возьмем максимальную ставку процента) обойдутся еще в 34 рубля. Итого со ста рублей зарплаты государство получит 47 рублей. Точнее, скорее всего не получит, потому что предприятие отправило деньги на обналичку и его экономия составила 42 рубля.
Как вы понимаете, законодательный запрет на выдачу зарплат наличными никак не помешает описанной выше практике, так как, перечисляя деньги на обналичку, предприятие уже совершает гораздо более серьезное преступление — уклоняется от уплаты налогов.
Вывод: запрет на выплату зарплат наличными деньгами к пополнению бюджета не приведет, равно как не приведет к снижению теневого оборота наличности. А к чему же приведет? К росту расходов предприятий на оплату банковских комиссий за обслуживание карточных зарплатных проектов. Обратная сторона — рост доходов банков. Не столько от самих комиссий, сколько от того, что банки в ситуации, когда предприятия будут лишены законной альтернативы в виде выплаты «белыми» живыми рублями, смогут поднять расценки на свои услуги по зарплатным проектам.
