Правовое поле в России сегодня уязвимо крайне, и отечественный суд в своей зависимости сохранил традиции советского суда. И 20 лет торжества капитализма, как и существования буржуазно-капиталистической власти в России и песнопений по поводу демократического развития страны, не раскрепостили суд, а ещё более усилили его зависимость. И это несмотря на нескончаемые судебные реформы. Торжество телефонного права становится повседневностью. Сплошь и рядом в современном суде не судят, а сводят счёты политические, властные и криминальные группировки. Такова данность «судного дня» сегодня. Вернуть суду достоинство может только сам суд. Это бесспорно. Но вернуть ему доверие под силу только обществу.
А вот состояние современной милиции вводить в реестр скверного советского наследия – по меньшей мере заблуждение. Это вам скажет не только милиционер, отслуживший в те годы, но и любой гражданин, безопасность которого была гарантированной. Отсюда бренд тех далёких лет: «Моя милиция меня бережёт».
Попробуйте сказать это о сегодняшней милиции – вас непременно сочтут умалишённым.
И коррупцию не впрессуешь в советские времена. Коррупционный бум – это на 95 процентов продукт развития страны за последние 20 лет.
«МЫ ПОЙДЁМ ДРУГИМ ПУТЁМ»
Анализ предполагает точность. А его оценка – честность. Мне кажется, в этом месте у наших высоких чиновников присутствует некий разрыв. Очень хочется поддержать порыв президента в судьбоносном для современной России тезисе: «Модернизация всего и вся». Как единственно эффективный путь – остановить отставание страны во всех сферах развития. Хотя, на мой взгляд, акцент на неприемлемость насильственных действий, способствующих модернизации в прошлом, побуждает к размышлениям. И слова классика: «Мы пойдём другим путём» – крайне уместны.
Что это за другой путь? «Модернизация должна основываться на эффективности и внутреннем желании людей меняться», – говорит Медведев. Святые слова. Но модернизация в стране, по признанию президента, отсталой, утратившей свои позиции почти по всему фронту современного технологического развития, пережившей провальное десятилетие, когда с 1990 по 2000 год обрушились все составляющие развития страны: промышленность, сельское хозяйство, ВПК, наука, образование, культура, – такой стране пошаговая, постепенная эволюция, на мой взгляд, противопоказана. В сложившихся условиях побуждающий, мобилизующий мотив модернизации должен стать определяющим. Для России модернизация сегодня возможна только в параметрах прорыва, атаки. Постепенность, когда мы отстали от Запада на 20–30 лет, пагубна.
Пока мы будем выстраивать постепенное пошаговое движение, вышеназванные страны за счёт инноваций и нанотехнологий оторвутся от нас уже на 50–60 лет. И мы никогда их не догоним. И нам останутся только вечная отсталость, вечная зависимость от этих стран и неуёмное перекачивание нефти и газа из наших недр в их хранилища. Но обязательно появятся глашатаи этой модели развития страны, как они появились в 90-х.
А зачем нам сильная армия, нам же никто не угрожает? А зачем нам собственный авиапром? И собственное сельское хозяйство? И собственное станкостроение? Разве не проще всё купить, если у тебя есть деньги? А если их нет?!
И цены на нефть и газ разом обрушатся и тебе не на что будет купить импорт? Что тогда? Тогда твоя страна станет страной-рабом. И очень скоро перестанет тебе принадлежать.
«Поганые большевики» за семь лет провели индустриализацию страны. И именно это позволило стране выстоять, победить во Второй мировой войне. Что было дальше – и про атомные технологии и полёты в космос, – говорить не будем. Страна была безграмотной, бедной и отсталой, и это потребовало немедленной модернизации. И объединяющая страну национальная идея была, и она существовала не как забава русской интеллигенции, а как мобилизующий призыв: «Догнать и перегнать!»
Уважаемый читатель, тебе ничего не напоминает эта ситуация?
Мобилизующий фактор не равнозначен насилию, он тождественен побуждению и внутри, и вне тебя. Какому? Уже обозначенному: «Россия, вперёд!» «Вперёд!» – как я понимаю, не указатель на дороге: ехать прямо, направо или налево. Это призыв к мобилизации: «Вперёд!» Это, если угодно, команда, и восклицательный знак материализует стремительность.
Есть одна хитрость в наших философских и политических блужданиях. Будучи малоуспешными в 90-х, а начало их оказалось воистину катастрофическим, произошли пересчёт и переаттестация вины. Разгромно обвиняя прошлое, власть пыталась вытоптать поляну для светлого настоящего, однако в этих своих усилиях была неуспешной.
Некогда сверхорганизованная страна погрузилась в хаос. У власти не было ни сил, ни управленческого навыка, ни денег, ни самокритики. Поэтому просчёт прошлого происходил не по истинной, а по удобной шкале, и в нём исключили главный постулат, тормозящий развитие страны, который уходил своими истоками в середину 40-х и назывался жёстко – холодная война. Она была объявлена СССР 5 марта 1946 года. Именно тогда в американском городе Фултоне Уинстон Черчилль произнёс свою речь, положившую начало этой войне. Речь была одновременно и ультиматумом, и вызовом, предъявленными СССР. Черчилль предложил опустить железный занавес, который отделил СССР от государств Центральной и Восточной Европы, которые, по его словам, стали зоной советского влияния. «Надлежит в кратчайшие сроки, – настаивал Черчилль, – остановить в параметрах Европы и мира распространение коммунистического движения и его идей».
Президент США Гарри Трумэн ознакомился с речью накануне и одобрил её, затем он присутствовал на выступлении Черчилля. Сейчас не принято об этом вспоминать, но именно Трумэн в тот момент вынашивал идею атомного удара по СССР. Был даже план под названием Boiler, который предполагал атаку на 22 крупнейших города СССР, если Сталин не выведет свои войска с территории Восточной Европы.
Такова была данность того времени. Иначе говоря, СССР, одержавшему Победу во Второй мировой войне, предлагалось сдать свои позиции и отказаться от главного итогового послевоенного замысла – создания социалистического лагеря как главной противовесной силы в двухполюсном мире, что только и могло удержать мир от начала новой войны. Стране был брошен вызов, и она не имела права его не принять.
В заключение своей речи Черчилль следующим образом охарактеризовал СССР: «Из того, что я видел во время войны у наших русских друзей и соратников, я заключил, что ничем они не восхищаются больше, чем силой, и ничто не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость. Поэтому старая доктрина баланса сил ныне несостоятельна».
Так страна, только что приступившая к восстановлению послевоенной разрухи, была вынуждена вновь свой главный экономический ресурс направить на наращивание оборонной мощи.
Вот что пришлось пережить советской экономике, когда 75 процентов средств уходило на оборону и только 25 процентов – на рост благосостояния сограждан. Вот где главная причина якобы неэффективности социалистической экономики. Поэтому страна отставала в производстве товаров народного потребления, не могла достичь благосостояния, сопоставимого с уровнем Европы.
Именно в 40-е Аллен Даллес произносит слова, материализующие суть холодной войны: «Мы им навяжем такую гонку вооружений, что они задохнутся».
Поэтому и считать эффективность последствий прошлого надо не как удобно для настоящего, а как правомерно для прошлого.
Горбачёвская перестройка остановила гонку вооружений, но перекоса в развитии страны не устранила. Представим себе на миг, что бы случилось, если бы перед подобным выбором оказался наш современный российский капитализм, зачатый в 90-х. Столь дерзкое предположение вызывает улыбку.
В 90-е произошла осмысленная сдача позиций – как освобождение от неких обременений власти, и в перечень этих обременений вошли едва ли не все обязанности государства. Власть уповала на рынок, который якобы всё отрегулирует, и строила капитализм вне концепта патриотизма. Какой капитализм мы построили? Объяснять не нужно. Кризис недвусмысленно ответил на этот вопрос. Поэтому говорить о модернизации, опираясь на столь несовершенный, если не сказать большего, ущербный капитализм, очень рискованно. Президент понимает это и называет тех, кто будет мешать модернизации. Эти силы мало назвать, нужна программа борьбы с ними. И среди препятствующих могут оказаться не один и не два наших олигарха. А это значит, их придётся побуждать – не просить, а побуждать. Ну а поведение современного российского капитализма в момент кризиса можно назвать знаковым.
