Молодому человеку вдруг показалось, что портрет президента внимательно его слушает, и он не сбавлял темпа:
– Мы отдаем себе отчет, что наше знание, заложенное в книге, будет работать, только если станет коллективным. Из полутора миллионов занятых в интересующих нас отраслях людей нам интересен каждый десятый, поэтому вся целевая аудитория – где-то сто пятьдесят тысяч человек в стране. Сейчас эти люди практически выключены из процесса Большого Созидания новой России, каждый ковыряется сам по себе, в одиночку. Объединяя людей светлой идеей, мы превращаем их в одну большую силу, перед которой не устоит ни один зарубежный рынок. Вот вам и национальная идея для креаторов, где общая цель оставляет полную внутреннюю свободу личности и творчества.
И последнее, очень важное уточнение. Именно сообщество креаторов, находящееся в фарватере массовой культуры, способно сохранить в нашем обществе культуру… высокую. Каждый творческий человек по степени влияния своим трудом на массовое сознание стоит выше, чем директор крупного металлургического или химического завода. Сообщество же «творческих» в совокупности имеет все возможности стать форпостом сохранения защитных слоев национальной идентичности перед черной дырой глобализации. И не понадобится заставлять людей защищать интересы страны, потому что это будет искренним служением креаторов обществу.
Хозяин кабинета задумчиво смотрел в окно. Молчал и Кучаденьгов, краем глаза наблюдая за реакцией чиновника.
Повисшую паузу нарушил сам автор:
– В принципе, я все рассказал. Книгу забрать или оставить?
– Оставьте, – попрощался чиновник.
Автор театрально поднял палец вверх и пристально посмотрел на Кучаденьгова:
– Это бумажный вирус. Прежде чем читать, помните: после прочтения вам с этим знанием придется что-то делать. Оно живое.
Перед уходом молодой человек не удержался и еще раз обернулся на портрет президента. Увы…
Дверь за автором захлопнулась.
Хозяин кабинета посмотрел на Кучаденьгова:
– Ну?
– Ты говорил, о парне многие хорошо отзываются. Я ничего такого не ждал и в итоге не увидел. Обычные понты. Таких теорий и еще хлеще знаешь сколько?..
– А мне тема нравится. Будешь читать-то?
Кучаденьгов лениво начал листать рукопись, всем своим видом демонстрируя пренебрежение – мол, стоит ли время терять?
– Ну, смотри. Дам кому-нибудь другому прочесть, – нетерпеливо выпалил чиновник.
– Да нет, возьму. Так, пролистаю, – поспешил возразить Кучаденьгов.
* * *
Приехав домой, Кучаденьгов достал рукопись из модного кожаного портфеля и, скрепя сердце, приступил к чтению. Злоупотреблять доверием кремлевского чиновника глупо, лучше побыстрее просмотреть «жуткую нетленку». На одной из страниц взгляд задержался и… Кучаденьгов перелистал рукопись назад и стал читать с самого сначала.
Четыре часа пролетели как один миг. Эксперт, совершенно потрясенный, достал последнюю сигарету из пачки. Любимый кот сидел перед ним, из последних сил борясь со сном.
– Что, Мучачо, хочешь узнать, интересная ли у папы книга?!
Кот повел ухом, услышав свое имя.
– Ххххх! Советую почитать.
Перед глазами Кучаденьгова отчетливо всплыла картинка сегодняшней встречи.
…Автор книги театрально поднял палец вверх и пристально посмотрел на него:
– Это бумажный вирус. Прежде чем читать, помните: после прочтения вам с этим знанием придется что-то делать. Оно живое…
Кучаденьгов вспомнил обрывки прочитанного когда-то о неких «бумажных вирусах», найти которые в своих произведениях мечтал каждый автор. «Вирус» вроде бы наделял текст особой привлекательностью и делал читателя не только фанатом произведения, но и оказывал невероятное влияние на его реальную жизнь.
«Бумажный вирус» был красивым мифом, о котором любили пофилософствовать и начинающие, и маститые писатели. Правда, с настоящим «бумажным вирусом» практически никто из них не сталкивался. А вот Кучаденьгову сегодня повезло.
Он достал визитку автора, которую использовал в качестве закладки, и внимательно рассмотрел. «Завтра я позвоню. Если мир скоро изменится, надо непременно быть в первых рядах», – размышлял Кучаденьгов, глядя на первую страницу рукописи…
К концу 2009 года конкуренция между однотипными товарами, услугами, идеями и маркетинговыми концепциями достигла такого небывалого уровня, что едва ли не единственную и решающую роль в предпочтениях потребителей, а значит, и в объеме продаж, стала играть креативная «оболочка» товаров и услуг. За умы и сердца, за голоса, и, конечно же, за кошельки людей насмерть бились друг с другом брэнды в доспехах мифов, дизайна, слоганов, рекламных роликов и прочего креативного оружия. Информационное цунами превращало все коммуникации в сплошную кашу в голове потребителей, и создатели креатива искали все новые и новые способы привлечь внимание миллиардов участников гонки потребления.
В определенный момент эволюции рынков произошло практически полное взаимопроникновение отраслей и смешение стилей рекламы, пиара, маркетинга, дизайна, создания контента для СМИ и шоубизнеса – с тех пор все это вместе стали называть рынок РИТМа (Реклама, Изображение, Текст, Мелодия – Мода – Маркетинг). Внутри общего рынка РИТМа продолжалась специализация по направлениям, но большинство компаний продавали все эти продукты своим клиентам в полном объеме услуг. В общем и целом складывалось впечатление, что за последние два года изменилось немногое, но на самом деле перемены были глобальными.
Мировой рынок РИТМа стал четвертым по объему после IT-рынка, рынка нанотехнологий и рынка энергоресурсов. Балом на российском рынке РИТМа правили великие и ужасные, как в сказке, Пять Королей. С чьей-то подачи именно такое сленговое обозначение приклеилось к пяти компаниям, представляющим в России интересы транснациональных корпораций – монстров мирового рынка РИТМа.
Пять Королей скромно правили 60 % рынка РИТМа в России. Из Королей, безусловно, выделялась самая мощная компания – «ИКА», со скромным российским вариантом названия – «Идеи Как Алмазы». «ИКА» стала самой крупной и сильной на российском рынке лишь недавно, ранее находясь с другими Королями примерно на равных позициях. Своим стремительным восхождением «ИКА» была обязана одному влиятельному и талантливому человеку по фамилии Караваев.
Тридцатидевятилетний Алексей Караваев, настоящий красавец и классический разбиватель девичьих сердец, по поводу своей яркой внешности переживал всего один раз в жизни. В школе. Десятиклассник Леша Караваев, высокий голубоглазый юноша, однажды прочитал, что менее симпатичные мужчины более удачливы в карьере, потому что у них нет другого способа обратить на себя внимание роскошных женщин, кроме как усердно работать, работать и еще раз работать. Попереживав чуть-чуть, Караваев решил, что сможет стать исключением, и в жизни успеет и то, и другое. И на самом деле успел – помимо успешной карьеры Караваев собрал впечатляющую «коллекцию сердец» светских красавиц, певиц, актрис и спортсменок.
Его «глянцевая» киношно-неотразимая внешность и сногсшибательное обаяние были наполовину врожденным даром, наполовину отработанной технологией обольщения публичного пространства. Алексею Караваеву особо не приходилось следить за собственным промоушеном – он и так интересовал журналистов, и в качестве серьезного бизнесмена, и в качестве героя светской хроники. Мелькание в СМИ позволяло поддерживать свой виртуальный статус, что выгодно отражалось на бизнесе. Хотя все чаще Караваева мучила мысль о том, что он устал. От работы, от славы, от ярких женщин…
Причина тому имелась – он нуждался в драйве, адреналине, в сильных противниках и победах над ними, а этого практически не стало. Выходов было три – менять сферу деятельности, переключаться на что-то другое или уезжать в тайгу… на год. Прикоснуться к природе, очистить сознание. Иных способов, которые могли бы предложить модные психологи, он для себя не видел.
Конечно, Алексею Караваеву было от чего устать в свои тридцать девять. Он уже много лет «работал» звездой. Начинал с карьеры провинциального политтехнолога, со временем стал неформальным лидером легендарной в конце девяностых – начале нулевых команды региональных пиарщиков. «Звери пиара», как их прозвали журналисты, побеждали на выборах различного уровня самые известные московские команды. Сто двадцать на двадцать – «звериный» счет побед на выборах над москвичами-звездами говорил сам за себя.
Именно тогда, на выборах, прозвище Караваева «Микроб» наводило панический ужас не только на самых авторитетных пиарщиков, но и на кандидатов. С той поры прозвище «Микроб» стало его вторым именем для коллег и светских репортеров.
