Вряд ли бы Сталин, не создав военной промышленности, решился бы заключить в 1939 году с Гитлером договор, фактически положивший начало Второй мировой войне. Заключению этого договора, как известно, предшествовали многолетние усилия по созданию коллективной безопасности в Европе. Вопрос в том, насколько серьезной была та политика коллективной безопасности. Во всяком случае, под руководством Сталина она проводилась таким образом, чтобы не сделать невозможным соглашение с Гитлером в будущем. Кроме того, Сталин пытался подтолкнуть Францию и Англию к активному противодействию Германии, отказавшись от политики её умиротворения. В то же время военно-политический союз с Францией и Англией позволил бы предотвратить войну. Однако Сталин предпочел заключить соглашение, а с учетом секретных протоколов, — фактически военный союз с Германией, без которого Гитлер не решился бы напасть на Польшу.
Сталин был уверен, что втянул Гитлера в изнурительную длительную войну с Западом. Молниеносный разгром Франции и бегство английского экспедиционного корпуса летом 1940 года стали, конечно, полной неожиданностью для Сталина. Особенно эта операция контрастировала с действиями Красной армии в финской кампании. Тем не менее, Сталин продолжал верить в перенесение военных действий на Британские острова. И вот там уже, по мнению Сталина, германские войска должны были завязнуть основательно и надолго.
Как известно, высадку на острова Гитлер планировал осуществить в августе 1940 года. Массированную бомбардировку 13 августа 1940 года, в которой приняло участие до полутора тысяч самолётов люфтваффе, преподнесли Сталину, как начало наступления. Последовавший вслед за этим разгром англичанами немецкого учебного конвоя в районе Антверпена был доложен Сталину как неудачная попытка высадки десанта в Англию. Поэтому, советская разведка предположила, что, скорее всего, немцы не успеют до начала штормов подготовить следующий десант и будут вынуждены, по-видимому, перенести высадку на весну 1941 года. Однако 7,8 и 9 сентября Лондон подвергся страшным бомбардировкам, которые ежедневно начинались в 19 часов и непрерывно продолжались до рассвета.
Наблюдая за этой битвой, Сталин окончательно пришел к убеждению, что высадка неизбежна. 14 октября 1940 года он утвердил план наступательной войны. Гитлер же 17 сентября 1940 года отложил вторжение на Британские острова на неопределённое время, т. е. фактически отказался от него. А план, утвержденный Сталиным, начал осуществляться. 11 марта и 15 мая 1941 года Генштаб выпустил документы по уточнению этого плана. На одном из этих документов было обнаружено примечание, сделанное рукой зам. начальника Генштаба генерала Ватутина: «наступление начать 12.6.».
Теоретически массовая мобилизация, развертывание фронтов неизбежно должны были закончиться вступлением в войну. На этом и основаны выводы В. Суворова, подкрепленные многочисленными историко-арифметическими выкладками. Однако в реальной жизни подготовка к войне может и не стать её началом. Именно для того, чтобы военно-теоретические соображения не стали определяющими, Сталин 6 мая 1941 года занял пост главы государства. По-видимому, его насторожила общая тональность документов Генштаба, в которых предлагалось «упредить противника и атаковать германскую армию, когда она будет находиться в стадии развертывания». 24 мая Сталин провел совещание с высшим комсоставом Красной армии, где он отверг их предложения не только по нанесению упреждающего удара, но и по приведению войск приграничных округов в полную боевую готовность. На том совещании Сталин ясно показал, что решение о начале наступления будет принимать он, руководствуясь при этом вовсе не военно-техническими соображениями, вроде пропускной способности железнодорожного транспорта. Сталин отмежевался от разработчиков представленных на совещании документов, дав им понять, что ему известно нечто большее, исходя из чего, он не опасается германского нападения в 1941 году.
Замыслы Сталина были понятней людям гражданским, далеким от военно-стратегического планирования. Подтверждение этому мы можем найти, например, в дневнике Вс. Вишневского, где он передает слова, сказанные Сталиным на одной из встреч в феврале 1941 года с приближенными писателями: «Мы не будем мешать империалистам вести войну ещё год, два. Мы выжидаем их ослабления. Затем — выступаем». Чуть позже, весной 1941 года Молотов заявил: «Если Англия будет разгромлена, СССР ждут тяжкие испытания в 42–43 годах. Поэтому нужно сделать запланированное». То есть, запланированное наступление Красной армии должно предотвратить разгром Англии. Разгром же может последовать только за высадкой германской армии на Британские острова. Но нападение на германскую армию, препятствующее этой высадке, уж никак не могло входить в планы Сталина.
Из этого следует, что никакой определенной даты начала наступления у Сталина не могло быть. Соображения, которыми он руководствовался при планировании наступательной войны, коренным образом отличались от соображений его генералов. И в этом состоит основная причина заблуждения В. Суворова о превентивном ударе Гитлера.
Гитлер точно также был уверен, что Сталин не нападет на него в 1941 году. Об этом красноречиво свидетельствует запись, от 16 июня 1941 года, найденная в дневнике Геббельса: «Москва хочет остаться вне войны до тех пор, пока Европа не устанет и не истечет кровью, и только тогда Сталин захотел бы действовать…».
Поскольку ни Сталин, ни Гитлер не опасались нападения, тезис Суворова о превентивном ударе вообще неприменим ни к кому из них. Этот тезис был использован Гитлером для оправдания германской агрессии. Обе стороны готовили агрессию. Но Сталин рассчитывал ударить в тыл германской армии только после высадки её боевых частей на Британские острова. Нет никаких подтверждений тому, что Сталин намеревался напасть в какой-то определенный день 1941 года. И Гитлер всё это прекрасно понимал, и поэтому он совершенно спокойно перенес более чем на месяц первоначально установленную планом «Барбаросса» дату нападения с 16 мая на 22 июня.
Тайная мобилизация, проводившаяся Советским Союзом в таких колоссальных масштабах, что скрыть её было невозможно, вовсе не напугала Гитлера, как утверждает Суворов. Напротив, высокая концентрация советских войск в приграничной полосе, по мнению гитлеровских генералов, лишь способствовала бы скорейшему разгрому Красной армии. Именно так всё и произошло летом-осенью 1941 года.
Превентивными могут быть признаны действия, которые «предприняты для упреждения удара противника, готового к нападению или начавшего таковое». Примером превентивного удара могли бы служить боевые действия Израиля во время Шестидневной войны 1967 года. В отличие от Армии Обороны Израиля, Гитлер не ограничился разгромом армии противника на границе, а устремился в глубь страны, захватывая всё новые территории Советского Союза. При этом Гитлером двигали не столько политические интересы, — учитывая его отвращение к большевизму, который он считал не иначе, как еврейским, — сколько сугубо меркантильные. Поэтому действия со стороны Германии мировым сообществом были квалифицированы как агрессивные, а со стороны СССР — как освободительные.
Ответом на вопрос — боялся ли Гитлер Сталина — могли бы служить результаты проходивших в ноябре 1940 года в Берлине переговоров Молотова с Риббентропом, в которых принял участие также и сам Гитлер. Германское руководство недвусмысленно показало, что не желает идти на новые уступки Москве, считая СССР слабым противником, разгром которого не потребовал бы значительных усилий. Как следует из немецких источников, начавшаяся подготовка «восточного похода» не была вызвана опасностью, исходившей от Красной армии. Никаких наступательных действий со стороны Советского Союза германское руководство не ожидало летом 1941 года. Но и Сталин, зная о концентрации немецких войск у западных границ СССР, не опасался германского нападения, будучи уверенным, что Германия, связанная войной с Англией, будет пытаться высадиться на Острова, или продолжит наступление на Ближнем Востоке, но никогда не решится начать войну на два фронта. Сталин, прекрасно зная «особенности» своей армии, считал нападение на Германию летом 1941 года смертельно опасным. В чем же состояла эта особенность? Обладая бесспорным превосходством по количеству боевой техники и численности своего личного состава, Красная армия продемонстрировала крайне низкую боеспособность в операциях 1939-40-х годов. Но если количественное превосходство Красной армии было явным, то для объективной оценки её боеспособности, по мнению ученых специалистов, отсутствуют научные критерии. Поэтому-то Суворов так усиленно использует именно количественные показатели, характеризующие Красную армию к лету 1941 года как крупнейшую армию мира. Она более чем вдвое превосходила германскую армию по числу дивизий, по личному составу и по количеству орудий и минометов. Еще более значительным было её превосходство по количеству танков и самолетов.
