Дмитрий Калюжный - Страна Тюрягия

Имеется также 10 домов ребёнка (при наиболее крупных женских колониях), 83 зубопротезные лаборатории (практически в каждом УИНе) и 21 аптечный склад.

Во всех медицинских учреждениях уголовно-исполнительной системы работает 6 тысяч врачей, 14 тысяч человек среднего медперсонала (сёстры, фельдшеры, акушеры) и 5 тысяч младшего персонала из числа зэков (на должностях санитаров, дезинфекторов и т. д.). Всего 25 тысяч человек или примерно по 1 медику на 50 подопечных, из которых врачей по одному на 200—220 больных, медсестер – по одной на сто человек и санитаров по одному на 230—240 человек.

В больницах из перечисленного персонала работает 11 000 человек, здесь – по одному врачу на 15 больных; в малых медчастях 14 000 человек персонала; здесь врачей по одному на 350 больных.

Ещё около семисот человек работает в домах ребёнка, зубопротезных лабораториях и на аптечных складах. Из них врачей 10%.

В принципе, средняя обеспеченность зон медперсоналом укладывается в аналогичные показатели для населения России, где один врач приходится на 216, а одна медсестра или фельдшер на 108 человек. (См. Статистический сборник Госкомстата России «Медицинское обслуживание населения Российской Федерации», М., 1995.) А по числу коек стационары УИС превышают больницы Минздрава в три раза: в расчёте на 10 тысяч человек их здесь 384 штуки, а по России в среднем 124. Видимо, именно штатное и коечное обеспечение больных имели в виду наблюдатели Хельсинского надзора, когда в своём докладе «Тюремные условия в Советском Союзе» отмечали, что «медицинская помощь неудовлетворительна, хотя сопоставима во многих случаях с тем, что доступно на свободе».

Но количество медперсонала, пусть даже и соизмеримое с общероссийским, далеко не есть показатель эффективности охраны здоровья, а палаты, в которых лежащих на койках людей не лечат, быстро превращаются в морг. Нужны лекарства и оборудование, а они если есть, то количество их ну о-очень далеко от потребности.

Один из врачей Брянского УИН рассказывает в официальном журнале Минюста «Преступление и Наказание» (ПиН, № 1 за 2001):

«Сейчас каждый восьмой осуждённый, подследственный (а это 1162 человека), отбывающий наказание в исправительных учреждениях Брянской области, болен той или иной формой туберкулёза. Заболеваемость туберкулёзом спецконтингента превышает заболеваемость населения области в 22 раза, в то же время оставаясь ниже средних показателей по ГУИН России в 2-2,5 раза. В противотуберкулёзном отделении областной больницы для осуждённых находятся более 200 больных активной формой туберкулёза, ещё 190 – в расположенном рядом тубсекторе. Реконструированный в 1999 году на базе жилого сектора, он должен был разгрузить туботделение, но, к сожалению, больных за то время, пока шло строительство, стало ещё больше. Ещё одна проблема – отсутствие флюорографов в двух колониях и старая, находящаяся в предаварийном состоянии рентгеноустановка в больнице для спецконтингента»…

Без финансового и материального обеспечения даже сто врачей не смогут спасти и одного больного. Так стоит ли удивляться результатам работы тюремных медиков?

В письме, которое вы прочтёте ниже, мы свели вместе по одной–две строчки из семи писем больных-туберкулёзников, которых «лечат» в Томском учреждении ЯУ-114/1:

«Люди мрут, и не оттого, что безнадёжные. Нет лекарств, а те, что есть, очень сильные и требуют соответственного питания. Умер человек, завернули в простыню и закопали. Это ли не кощунство? Денег у администрации не хватает сколотить гроб. И обратите внимание, никто из находящихся здесь не приговорён к смертной казни. У них не на что закупать продукты и медикаменты! Но почему, если можно нам срезать пайку и обречь на смерть, нельзя срезать наши срока? Всех нас ждут на свободе родные, близкие, друзья».

Именно по тюрьмам и колониям ударили сильнее всего «либеральные реформы», начатые в 1992 году; дефолт 1998-го добавил остроты ощущений. Только с 1999 года стало улучшаться положение с лекарствами. Вернёмся к рассказу брянского врача:

«Сейчас врачи имеют постоянно 5-6 основных препаратов, необходимых для лечения, в то время как в 1997—1998 годах ситуация из-за недофинансирования была поистине катастрофической. Тогда медсанчасти и туботделение обеспечивались лишь на 8 процентов от потребности».

Но уже во «времена улучшения» получили мы письмо от Раисы Б. (г. Орел, ул. Красноармейская, 10, СИЗО 55/1, 4 туб. отделение):

«Обращаемся к вам с большой просьбой. Мы лежим на лечении в г. Орле в туб. отделении, но у нас нет совершенно медикаментов и некому принести, т. к. никого нету из родных, а лежать ещё 3 года, помогите хоть продержаться до конца срока. У нас есть ещё астматичка, для той вообще гибель».

Причём, даже на воле «прежние критерии и возможности здравоохранения утеряны, и вернуться к ним мы не можем», – как это правильно формулируют некоторые депутаты Госдумы.

Туберкулёз, чахотка – самое первое и самое страшное, что приходит на ум при словах «лагерная медицина». Ничего удивительного в этом нет: по данным российского НИИ туберкулёза, каждую секунду на Земле один человек заражается туберкулёзом. От него умирает больше людей, чем от СПИДа, малярии и тропических заболеваний, вместе взятых.

Журналисты не раз писали, что эпидемия туберкулёза, поразившая сейчас Россию, имеет источником своим вполне государственные учреждения: тюрьмы и колонии. То есть само государство так лихо «исправляет» преступников, что на волю они выходят больными и заражают здоровых. Остановить всероссийскую эпидемию очень сложно, – нет денег. Значительно дешевле было бы лечить «тубиков» в тюрьмах, или не допускать роста в них заболеваемости. Если ГУИН упустил ситуацию с туберкулёзом из-под контроля, значит, его руководители должны быть наказаны за халатность или неполное служебное соответствие. Разумеется, тюремным начальникам такой вывод не нравится. Они спорят.

Здесь и далее мы используем данные в расчёте на 100 тысяч человек: так можно сопоставлять количество больных на воле и в зоне. И вот факт: в пенитенциарных учреждениях в 1997 году состояло на учёте больных активными формами туберкулёза (АФТ) в 32 раза больше, чем на воле, а заболеваемость была выше в 54 раза.

Сравнение цифр сразу показывает, что «опровергатели» из числа ответственных работников ГУИН, обзывающие пишущих на «зэковские» темы корреспондентов жертвами собственной фантазии, мягко говоря, не совсем правы.

Граждане начальники не скрывают, что проблема туберкулёза в местах лишения свободы стоит исключительно остро. Но, отбиваясь от «нападок СМИ», они не соглашаются с теми, кто считает эти места рассадниками туберкулёза, и предлагают называть их «местом сосредоточения таких людей», так как в следственные изоляторы, являющиеся основными поставщиками туббольных в зону, поступает большое количество лиц с этим диагнозом. И предлагают свой, лестный для ГУИН вывод: «Вот почему неправомерно сопоставлять цифры заболеваемости в целом по стране с той категорией, которая находится в СИЗО и колониях, так как последние, являясь составной частью населения, имеют определённую специфику (возраст, антиобщественный образ жизни и пр.)» (Цитируется по докладу руководителя отдела ГУИН, отвечающего за связи со СМИ).

Товарищ не понимает. Товарищу поручено любой ценой и в любых выражениях изобличить ненавистных борзописцев, что он и пытается делать, взяв под козырёк и не желая вникать в суть проблемы.

Термин «заболеваемость» означает количество впервые выявленных больных в течение какого-то периода. Чтобы было ясно, откуда взялась эта устрашающая цифра – превышение зоновской заболеваемости в 54 раза! – приведём данные статистики по заболеваемости АФТ, а именно заболеваемость АФТ (на 100 тысяч человек):

Примечание: Россия – по данным Госкомстата, УИС – по данным официальной статотчётности МВД «форма № 2-леч» (кроме последней колонки).

Эти цифры в динамике означают, что с начала «либеральных реформ» заболеваемость свободного населения увеличилась более, чем в два раза. Такое может быть только при наличии рассадника, потому что будь они, эти места лишения свободы, лишь «местом сосредоточения» больных, то, по логике и по закону сохранения вещества и материи, количество прибывших, уравновешиваясь с количеством убывших, не должно влиять на рост постоянно состоящих на учёте.

А оно влияет, и ещё как, что показывает количество состоящих на учёте на конец года (на 100 тыс. чел.):

Из 500—600 тысяч человек, ежегодно поступающих с воли в следственные изоляторы, выявляется при поголовном обследовании до 22—24 тысяч больных АФТ (4%). Ещё 5-6 тысяч подхватывают туберкулёз здесь, и далее, уже в количестве до 30 тысяч человек (6-7% от численности поступивших в СИЗО), тубики следуют в зону, где заражаются уже новые, из числа бывших здоровых.