Сейчас в нефтяной отрасли такие крупные контракты между сторонами уже не редкость. Китайцы, например, готовы удвоить поставки нефти по трубопроводу Сковородино—Мохэ с нынешних 15 млн тонн, построив рядом с имеющимся нефтепроводом второй, такой же мощности.
Чем обусловлен столь интенсивный двусторонний интерес? Поскольку условия контракта засекречены, некоторые эксперты склоняются к мысли о серьезном дисконте, который мы предлагаем китайцам. Так, лидер движения «Демократический выбор» и глава Института энергетической политики Владимир Милов считает, что в Китай нефть продается более чем на 14 долларов за баррель дешевле, чем в Европу. Он исходит из информации, представленной в годовом отчете «Роснефти», где есть данные о выручке от реализации нефти, объемах и ценах продаж раздельно по двум направлениям — Европа и Азия. «Из этих цифр, — говорит Милов, — следует, что средние цены реализации нефти по азиатскому направлению — а это преимущественно Китай — составили примерно 98,2 доллара за баррель по сравнению с 112,3 доллара за баррель по европейскому направлению». «Если умножить это на годовой объем реализации по китайскому направлению, — продолжает г-н Милов, — это означает, что “Роснефть” теряет на китайских поставках примерно 1,86 миллиарда долларов в год. К тому же по нефтепроводу ВСТО нефть экспортируется без смешивания с сернистыми сортами нефти Поволжья, как это происходит при экспорте нефти в западном направлении. За счет этого по восточному нефтепроводу экспортируется нефть нового сорта ESPO (англоязычный перевод аббревиатуры ВСТО), которая торгуется с премией к сорту Urals примерно на четыре доллара за баррель», — считает он.
На самом деле отклонение между ценой реализации на азиатском направлении и европейскими ценами связано с ежегодными поставками 6 млн тонн нефти не в адрес китайцев, а «Транснефти». Такая «обязанность» вменена «Роснефти» условиями договора 2009 года, и об этом сказано в том же годовом отчете, на который ссылается Милов. Эти объемы продаются «Транснефтью» по цене, рассчитанной на основе экспортной альтернативы, и учитываются как зарубежные поставки в структуре реализации «Роснефти» (почти наверняка не по цене экспортных поставок, а по цене продажи «Транснефти»).
Потребление нефти в Китае за десять лет, с 2001-го по 2011 год, удвоилось с 228 млн до 462 млн тонн. Ежегодно оно прирастает примерно на 5–6%, то есть в ближайшие годы, если тенденция сохранится, Китай будет увеличивать потребление нефти на 20–30 млн тонн ежегодно
Но даже с учетом поставок в адрес «Транснефти» специалисты признают, что дисконт все же был. Почему же «Транснефть» с «Роснефтью» пошли на такие «эксклюзивные» условия? Дело в том, что в том самом прорывном 2009 году эти две госкорпорации смогли получить кредиты на 25 млрд долларов от Китайского банка развития на беспрецедентных на тот момент условиях. Как утверждали тогда участники отрасли, им удалось занять деньги у китайцев очень дешево: ставка по кредиту у «Роснефти» была привязана к LIBOR, причем чем LIBOR больше, тем меньше добавка. К примеру, при минимальном уровне LIBOR, до 2%, маржа составит 3,25%, а при LIBOR свыше 4,5% она будет 0,6%. «Роснефть» договаривалась о кредите в разгар кризиса, и выбранная структура кредита позволила «Роснефти» получить адекватную ставку в разные периоды цикла. Кредит был выдан на 20 лет, но выплачивать проценты по нему «Роснефть» начнет лишь в нынешнем году. И это самое дешевое финансирование, которое «Роснефть» могла бы привлечь тогда. Скажем, еврооблигации «Газпрома» с погашением в 2022 году торговались тогда с доходностью 9–10% годовых.
Такая скидка по кредиту, в принципе, могла потребовать скидок с цен на нефть. По нашим расчетам, «Роснефть» с «Транснефтью» для восстановления «справедливого» равновесия могли пойти на уступку в 5–6 долларов за баррель. Но никак не на 14 долларов.
Наконец, отметим, что потребление нефти в Китае за десять лет, с 2001-го по 2011 год, удвоилось (с 228 млн до 462 млн тонн, см. график). Ежегодно оно прирастает примерно на 5–6%. То есть в ближайшие годы, если тенденция сохранится, Китай будет увеличивать потребление нефти на 20–30 млн тонн ежегодно. И на фоне этого быстрорастущего спроса и своего более выгодного уникального положения во владении ресурсами менеджеры российских государственных корпораций вряд ли бы себе позволили идти на такие невиданные уступки.
Дядя Сэм ревнует, а Поднебесной не до него
Российские чиновники не преминули подчеркнуть, что Си Цзиньпин для своего первого официального зарубежного визита выбрал именно Россию. Спикер Госдумы Сергей Нарышкин заявил, что этот факт говорит о приоритете во внешней политике Китая. В Вашингтоне, кстати, тоже обратили на это внимание, но вида не подали. «Мы, как известно, абсолютно спокойны», — заявила официальный представитель американского Госдепартамента Виктория Нуланд в ответ на вопрос, не вызвал ли этот факт «разочарование» в Вашингтоне. Она разъяснила: «Си Цзиньпин посетил США в прошлом году, не помню точно когда. Месяца четыре назад, так? Он был гостем вице-президента, у него была возможность встретиться с президентом. Экс-госсекретарь Клинтон принимала его в этом здании Госдепартамента США. У нас был шанс узнать его».
На самом деле для Китая сейчас актуально решение фундаментальных экономических задач, а не раздача политических реверансов. «В конце 2011-го — первой половине 2012 года экономическая обстановка в Китае осложнилась, — считают аналитики Института глобализации и социальных движений (ИГСО). — Власти стали демонстрировать нервозность в связи с проблемами внешней торговли, притоком инвестиций и внутренним положением дел. На ситуацию в экономике Китая одновременно влияют внешние и местные факторы. Правящие круги ищут новые возможности стимулирования роста...»
Сейчас Китай активно вкладывается в горнодобывающий сектор и энергоресурсы, необходимые его экономике. По словам заместителя директора национальной комиссии по развитию и реформам Китая Чжан Сяоцяна , на эти отрасли, включая также промышленное производство, приходится 90% китайских внешних инвестиций. «Активное инвестирование китайских капиталов за рубежом говорит не только об экспансионистском настрое корпораций, — считают эксперты ИГСО. — Оно также указывает на сужение возможностей для выгодного вложения капиталов в самом Китае. В 2012 году замедление национального хозяйства Китая стало фактом, а риски начали приобретать черты недалекой перспективы».
Так, по словам профессора Технологического института штата Массачусетс Давида Леви , 14% зарегистрированных в Соединенных Штатах транснациональных корпораций приняли решение о возврате бизнеса на американскую территорию. Аналогичным образом настроена большая часть европейских компаний. По сведениям Европейской торговой палаты в КНР, 20% торгово-промышленных фирм из стран ЕС предполагают уйти из Китая. «Причиной такой позиции иностранцев является рост операционных расходов, — говорят в ИГСО. — При застое производительности труда в стране произошел рост номинальной оплаты труда, что на фоне падения уровня жизни в странах центра делает Поднебесную уже не такой выгодной для вложений». Компании легкой, текстильной и швейной промышленности начали вывод производств из КНР. Не только такие страны, как Лаос, Индонезия, Камбоджа или Вьетнам, но и государства Восточной Европы оказываются более интересными для инвестиций, чем КНР. Растет тенденция к возврату более сложной индустрии на родину корпораций. «Наряду с Apple в США намерен вернуться производитель бытовой техники General Electric. Выводит производство из Китая и Adidas. Иностранный бизнес недоволен не только рыночными условиями. Власти КНР в 2008 году приравняли заграничные предприятия к местным, лишив их многих налоговых льгот», — поясняют в ИГСО.
Китайские власти боятся обвала экономики и стараются, чтобы замедление было плановым. В решении этой проблемы хеджирование рисков роста цен на энергосырьевые ресурсы становится наиболее важной проблемой, куда более важной, чем дружественные жесты в адрес бывшего крупнейшего инвестора, который перестал им быть и выводит свои капиталы из страны.
И мы должны кланяться
Впрочем, для России значимость китайского топливно-энергетического направления тоже трудно переоценить. Сегодня российский углеводородный экспорт идет почти исключительно в западном направлении: Евросоюз потребляет около 85% российских нефти и газа. При этом европейское направление не самое привлекательное — потребление энергоносителей растет медленно, конкуренция здесь жестче. Растет и давление со стороны европейской бюрократической машины. Не секрет, к примеру, что Еврокомиссия в основу своей энергетической политики давно уже поставила необходимость снижения объема российских поставок природного газа. «По сути дела, российский газ признан политически неблагонадежным, с ним ведется борьба, которая маскируется теорией диверсификации поставок, повышения надежности и так далее, — считает Константин Симонов , глава Фонда национальной энергетической безопасности. — Европейская комиссия ищет любой газ, кроме российского, и любой газ считается абсолютно нормальным, но не российский. Например, никто не против алжирской компании Sonatrach, которая тоже использует привязку газовых цен к нефтяным и тоже, в общем-то, присутствует на рынке ряда стран, пользуясь отсутствием единого энергетического рынка. Антимонопольного расследования не начинают. Важно, что Европа действительно уверена, что альтернативный российскому газ найден и этот нероссийский газ укрепляет энергетическую безопасность Европы». По этой и ряду иных причин (давление американского газа из нетрадиционных источников на мировой рынок, например) ситуация в российской газовой отрасли и в крупнейшей газовой монополии «Газпром», у которой падает добыча, не может не вызывать озабоченности российских чиновников. Газовый монополист планирует добыть в 2013 году 540 кубометров газа. В 2012-м добыча, по данным компании, должна была стать на 1–2% ниже плановых 531 млрд кубометров. Но по прогнозам аналитиков инвестбанка Sberbank CIB (бывшая «Тройка Диалог»), по итогам 2012 года ее объем едва ли превысит 496 млрд кубометров, останется на этом уровне до 2015 года, а к концу десятилетия снизится. Если не будет реализован проект экспорта природного газа в Китай, рост совокупного спроса на поставляемый «Газпромом» газ будет составлять в общей сложности менее 1%.
