Он представляется «первоначальным», так как образует предысторию капитала и соответствующего ему способа производства. В истории первоначального накопления эпоху составляют перевороты, которые служат рычагом для возникающего класса капиталистов». (К.Маркс, «Капитал», часть 1, глава XXIV, стр. 725–728)
Первоначальное накопление капитала и сосредоточение его в руках немногих, произошедшее в результате проведённой в России приватизации, отметим, прежде всего, — крупнейших предприятий добывающей промышленности, также было далеко от идиллии. Оно успешно прошло благодаря состоявшимся политическим переворотам августа 1991 и сентября — октября 1993 годов, сопровождавшимся пролитием человеческой крови и приведшим к обнищанию многих и многих десятков миллионов россиян (!).
В своём интервью, данном 1 июля 1998 года сотруднику журнала «Культ личностей», безусловно, при всех плюсах и минусах мировоззрения и поступков, всё же один из немногих умнейших российских олигархов Борис Березовский немногословно заметил: «Первоначальное накопление капитала обычно происходит на грани закона. Важно не переступить черту. Я могу определённо утверждать, что все, кто сумел пробиться в деловую элиту России, рамки закона не нарушали». (Б.Березовский, «Искусство невозможного», том 1, стр.94)
Нельзя не согласиться с данным высказыванием, поскольку — и уважаемый читатель сможет в этом ещё не раз убедиться — нарушений законодательства России действительно юридически не наблюдалось по причине отсутствия этого самого законодательства, чётко регулировавшего весь процесс промышленной приватизации и послеприватизационной реорганизации бизнеса.
Как уже отмечалось, законодательство было подменено указами Президента России Бориса Ельцина и иными подзаконными актами. Готовились же проекты указов, распоряжений, инструктивных писем и телеграмм, детально регламентировавших процессы приватизации лучших промышленных предприятий и объединений (концернов) России, в кабинетах Егора Гайдара и Анатолия Чубайса; складывается впечатление, что иногда не без непосредственного участия тех, кого сейчас принято называть олигархами.
Детальные правила проведения приватизации в России, образно говоря правила игры, сочинялись узким кругом «игроков», то есть узким кругом приватизаторов, или применительно к данной ситуации — «прихватизаторов» крупнейших, далеко не убыточных предприятий и промобъединений (концернов) страны. Многомиллионному же отряду остальных игравших, так называемой массовке, в которой были представлены все остальные граждане России, было предложено играть краплёной колодой, в которой при любой раздаче главные козыри оставались на руках избранных соратников и помощников «семьи» Бориса Николаевича.
Хотелось бы обратить внимание читателя на то, что в отличие от подзаконных актов, к которым относились, в частности, президентские указы, законы — это нормативные акты, принятые представительным высшим органом государственной власти (в то время — Верховным Советом Российской Федерации), регулировавшие определённые общественные отношения и обладавшие наибольшей юридической силой. В демократическом государстве, как в президентской, так и в парламентской республике, даже в некоторых конституционных монархиях, таких как Великобритания, верховенство закона и равенство граждан перед законом — понятия настолько очевидные, что само по себе это не нуждается в дополнительном пояснении. Именно законодательная власть определяет основные правила жизнедеятельности человека в обществе (исторически возникшая и сложившаяся социальная группа) — права гражданские и устанавливает нормы его поведения, как гражданина государства, — права политические. Эта власть формально-юридически описывает, закрепляя в соответствующих законах, все общественные, государственные ограничения и запреты, создавая условия конкретной личности максимально свободно реализовывать свои гражданские права, провозглашая тем самым принцип: «разрешено всё, что не запрещено законом»!
Несмотря на это, законодательная власть независимой от Советского Союза Российской Федерации была ограничена в своей нормотворческой деятельности по формированию пакета правовых документов — законов, регламентировавших весь процесс промышленной приватизации государственной и муниципальной собственности.
Так не должно было быть, но так было! Львиную долю обязательных для исполнения документов регламентирующего характера по промышленной приватизации составляли президентские указы, правительственные постановления и распоряжения, а также распоряжения и инструктивные письма Госкомимущества Российской Федерации.
Таким образом, исполнительная власть государства, которая должна была руководствоваться принятыми законодательной властью нормативными правилами промышленной приватизации, сама себе писала нормы права, сама исполняла и сама себя при этом контролировала.
Примечательно, но ещё в 1748 году выдающийся философ-просветитель, учёный-правовед эпохи французского Просвещения Шарль Луи Монтескье, обосновавший идею правления законов, а не людей, идею конституционного правления, что в дальнейшем легло в основу теории государственного строительства демократических сообществ людей в ряде развитых стран мира, в своём научном труде «О духе законов» писал:
«В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского /судебная власть/… Для гражданина политическая свобода есть душевное спокойствие, основанное на убеждении в своей безопасности. Чтобы обладать этой свободой, необходимо такое правление, при котором один гражданин может не бояться другого гражданина.
Если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы не будет, так как можно опасаться», когда исполнительная власть «станет создавать тиранические законы для того, чтобы так же тиранически применять их». (Ш.Монтескье, «О духе законов», стр. 138)
Идея Шарль Луи Монтескье, отражённая в упомянутом научном труде, была в том, что исполнительная власть «должна принимать участие в законодательстве своим правом отмены решений, без чего она скоро лишилась бы своих прерогатив». (Ш.Монтескье, «О духе законов», стр.145) В наше время эта идея получила своё практическое применение в общеизвестном праве президента страны, как лица, олицетворяющего исполнительную власть государства, по каким-либо ему известным причинам не подписывать закон, уже принятый законодательной властью — парламентом.
Во времена же президентства Бориса Ельцина исполнительная власть Российской Федерации с высоких политических трибун провозглашала буржуазно-демократические принципы разделения властей, а на деле, к примеру, при разработке и принятии правил проведения промышленной приватизации действовала заурядными методами азиатской средневековой деспотии.
Единомышленники первого российского президента прекрасно понимали то, чему чёткое определение дал ещё Шарль Луи Монтескье: «К основным законам демократии принадлежит и тот, в силу которого власть издавать законы должна принадлежать только народу». «Народ, обладающий верховной властью, должен делать сам всё, что он в состоянии хорошо выполнить, а то, чего он не может выполнить, он должен делать через посредство своих уполномоченных. Но эти уполномоченные не будут таковыми, если они не назначены самим народом; поэтому основной принцип этого вида правления состоит в том, что народ сам избирает своих уполномоченных, т. е. должностных лиц государства». (Ш.Монтескье, «О духе законов», стр.21, стр.18) Этими уполномоченными и являются депутаты-парламентарии, избранные народом для единственной цели — занятия законотворческой деятельностью.
«В деспотических государствах, где нет основных законов, нет также и охраняющих их учреждений… Из природы деспотической власти следует, что одно лицо, обладающее ею, поручает осуществлять её также одному только лицу. Человек, которому все его пять чувств постоянно говорят, что он — всё, а прочие люди — ничто, естественным образом ленив, невежествен, сластолюбив. Поэтому он сам не занимается делами. Но если он поручит их нескольким лицам, то между ними пойдут распри, начнутся интриги из-за чести быть первым между рабами, и государю снова придётся вмешиваться в дела правления. Поэтому гораздо проще предоставить все дела визирю, наделив его всей полнотой власти. Учреждение должности визиря есть, поэтому, основной закон такого государства… Чем обширнее государство, тем обширнее сераль /в переводе с персидского языка — дворец/ и тем, следовательно, более государь упивается наслаждениями; так что, чем большим количеством народов приходится управлять в этих государствах, тем меньше он озабочен делами правления; чем значительнее дела, тем меньше о них рассуждают». (Ш.Монтескье, «О духе законов», стр. 25 — 26)
