А надо мной качался
Хозяйки шепоток.
***
Когда опустится на плечи
Неотболевшая тоска,
Поплачь-поплачь и станет легче
У глаз, у сердца, у виска.
Поплачь-поплачь. Когда заплачешь,
Горящую погасишь боль.
Ведь если плачешь, значит платишь
За безответную любовь.
Идут дожди – исчадье плача,
Глубок и сладок этот плач.
И если ты – моя палачка,
То я, наверно, твой палач.
Ты хочешь так, а не иначе,
Тогда возьми – переиначь!
И если вдруг не станет плача,
Не плачь! И, всё-таки, поплачь!
НОЧНЫЕ МАНЕКЕНЫM
А в городе проснулись манекены:
Не видно мне и неизвестно вам,
Как сквозь проёмы окон или стены
Уходят манекены по дворам.
Закрыты до утра кинотеатры,
Которые берутся на "Ура!".
Как персонажи странных кинокадров
Гуляют манекены до утра.
Я встречу манекена у подъезда,
Он у меня попросит закурить
И, как артист из нашумевшей пьесы,
Мне о Феллини станет говорить.
Он вышел из окна универмага,
Мечтал обычным человеком стать,
Ему нужны бумага и отвага –
Упущенное время наверстать.
Я подарил тетрадку манекену,
Чтоб он писал хорошие стихи.
И он ушел, счастливый, вдохновенный,
Когда деревьев вспыхнули верхи.
Иркутск живёт то встрёпанно, то гладко,
Бегут девчонки в платьях до колен.
…А я нашёл знакомую тетрадку
На улице, где сбили манекен…
ИГРУШКА
Я – игрушка заводная,
Нa сто лет заведена:
Знаю то и это знаю,
И чего не надо знать.
Я – игрушка заводная,
Человечек заводной,
А внутри, как боль зубная:
Что-то сделали со мной.
В сердце – трещина сквозная,
Раны рваные с боков…
Я – игрушка заводная,
Я – игрушка дураков.
РОМАНС
Не ты, мой друг, не ты, а я
Вчерашний день провёл в сиротстве –
В саду, где узкие воротца
И деревянная скамья.
Где у моих уставших ног
Тропинка пыльная плутала,
Где сонно бабочка летала,
Где понял я, что – одинок.
Слагался день из низких туч,
По древу ползали мурашки,
И думу думали ромашки,
Как уберечь последний луч?
А ты увидеть не могла,
Что я весь день провёл в сиротстве.
Мне – длинный день, тебе – короткий,
Тебе – огонь, а мне – зола.
Но ты умела рисковать,
И потому была жестока.
И потому – не одинока,
Что дверь умела закрывать.
Мне милых губ не целовать,
В сиротстве быть, в саду забвенья…
И я бросаюсь в исступленье
Ромашкам головы срывать.
МИНОТАВРЫ
Мы – от Чукотки и до Нарвы –
Москве сегодня не нужны.
Нас пожирают Минотавры,
Рождённые среди страны.
Победно зло гремит в литавры,
Вновь торжествует "Вечный жид".
И под копытом Минотавра
Русь, будто Герника, лежит.
СТРЕЛА
То ль из памяти чьей-то усталой,
То ли из неземного угла,
Пробивая небесные дали,
Пролетела над Русью стрела.
Направления не потеряла,
Просвистела в ночной тишине
И сверкнула огнём, и застряла,
В монолитной Кремлёвской стене.
Но недолго сияние длилось
И недолго качалась стрела,
На две части стена развалилась,
Мавзолей под собой погребла.
ШУКШИН
Хлеб славы – и горек, и сладок.
Сельчане, ведь вы – не враги?!
Страдал он от ваших нападок,
Придирчивые земляки.
Здесь скрыто немало загадок…
Неужто – он был нелюбим?
Вот "срезали" Васю – и сладок
Был гонор ребяческий им.
А он разрывался душою
И думал: "Да что ж это вы?"
Стонал по ночам и межою
В поля уходил от молвы.
Под утро сидел на Пикете –
Родной невысокой горе,
В тиши и в немом полусвете,
Мечтал о вселенском добре.
Сидел среди цветиков синих,
Где солнце вставало большим,
Тревожная совесть России –
Василий Макарыч Шукшин.
Поздравляем нашего давнего автора, известного русского поэта Владимира Скифа с 65-летием!
Желаем, как иркутскому жителю, здоровья – сибирского, лет жизни – долгих и творчески плодотворных! Благополучия и радости!..
Редакция
Алексей Марков «ВСЯ РОССИЯ В ЛУЧАХ...»
К 90-летию поэта (1920-1992)
***
Уже который день подряд
Свистят, аукают метели.
Деревья голые стоят,
Они от стужи почернели.
И только дуб назло ветрам
Листвой чугунною рокочет.
Её он сбросит только сам,
Когда он сам того захочет.
1955
***
В напасти гордость отпадает;
Вдруг ощутишь сутулость плеч,
И остроумье увядает,
Становится неловкой речь...
И женщины, что, чуть не плача,
Шли вслед, назойливо любя,
Твою почуяв неудачу,
Отворотятся от тебя.
Найдёшь в себе в минуту эту
Остатки отгоревших сил?
Сумеешь улыбнуться свету?
Тогда считай, что победил!
Вот так, теряя равновесие,
Канатоходец до конца
В электрозвёздном поднебесье,
Улыбку не убрав с лица,
Желанного достигнет края!
...И может быть, одна лишь мать
Глядит, опасность понимая,
И Богу молится опять.
1975
***
С меня довольно унижений!
Давал я клятву столько раз:
Не встану больше на колени
Перед лукавым светом глаз.
Не буду я до исступленья
Ждать у назначенных ворот,
Бежать за промелькнувшей тенью
