И столь творческой компании, естественно, удалось превратить воспоминание (которое наверняка хоть раз в жизни испытывал каждый посетитель выставки) о мучительном ночном времяпрепровождении, а вернее, недуге со скучным медицинским названием insomnia в увлекательнейшее интеллектуальное путешествие. Когда в тёмных залах бронзовые скульптуры видятся сокровищами древних падишахов, таинственные звуки словно долетели до Царицына из дзен-буддийского храма, а светопроекция со школьной скамьи знакомых строк заставляет совсем по-иному задуматься над их смыслом.
Хотя на самом деле задумано было это автором выставки как некое четырёхчастное театральное действо, где «в первом зале наступают вечерние сумерки и мастерская художника наполняется звуками подступающей ночи. Во втором зале освещение меняется, к художнику приходят запоздавшие гости, слышатся эхо музыки и негромкие голоса. Потом мы попадаем в полную темноту, художника одолевает тоска. Последняя картина – возвращение света. Одиночество в предрассветные часы, когда тебя мучают совесть и воспоминания, постепенно отступает. Рассветный час приносит облегчение». Каждому действию соответствует поэтический ряд, который иллюстрируют скульптурные произведения. Например, стихотворение-мятеж А.С. Пушкина «Воспоминание»:
Когда для смертного
умолкнет шумный день
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет
ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся
в тишине
Часы томительного бденья:
В бездействии ночном
живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме,
подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно
предо мной
Свой длинный развивает свиток:
И с отвращением
читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь,
и горько слёзы лью,
Но строк печальных не смываю.
В данном случае пушкинские ночные жалобы попытался проиллюстрировать С. Бычков скульптурой «Большая зимняя молитва». Е. Казанская своим «Поцелуем» решилась соответствовать тоже вовсе не покаянной «Бессоннице» Марины Цветаевой:
Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может – пьют вино,
Может – так сидят.
Или просто – рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Не от свеч – от ламп
темнота зажглась:
От бессонных глаз!
Крик разлук и встреч –
Ты, окно в ночи!
Может – сотни свеч,
Может – три свечи…
Нет и нет уму
Моему покоя.
И в моём дому
Завелось такое.
Помолись, дружок,
за бессонный дом,
За окно с огнём!
А.М. Дронов посчитал, что «Селяви» вполне соответствует дидактике Бориса Слуцкого:
Совесть ночью,
во время бессонницы,
несомненно, изобретена.
Потому что с собой поссориться
можно только в ночи без сна.
Потому что ломается спица
у той пряхи, что вяжет судьбу.
Потому что, когда не спится,
и в душе находишь судью.
Так что, когда вас в очередной раз будет мучить бессонница, а тени станут почти осязаемы, вспомните «Марбург» Бориса Пастернака:
Чего же я трушу?
Ведь я, как грамматику,
Бессонницу знаю.
Стрясётся – спасут.
Рассудок? Но он –
как луна для лунатика.
Мы в дружбе, но я не его сосуд.
Ведь ночи играть
садятся в шахматы
Cо мной на лунном
паркетном полу,
Акацией пахнет,
и окна распахнуты,
И страсть, как свидетель,
седеет в углу.
И тополь – король.
Я играю с бессонницей.
И ферзь – соловей.
Я тянусь к соловью.
И ночь побеждает,
фигуры сторонятся,
Я белое утро в лицо узнаю.
И фигуру «Цейтнот» О. Цхурбаева. И вам, правда, станет легче.
Юлия ЛОГИНОВА
Статья опубликована :
№32-33 (6334) (2011-08-10) 5
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Искусство
Прикид не по Сезонам
КНИЖНЫЙ
РЯД
Н.Д. Чернышова-Мельник. Дягилев : Опередивший время. – М.: Молодая гвардия, 2011. – 475[5] с.: ил. – (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 1310). – 5000 экз.
После того как в ЖЗЛ вышли биографии Чингисхана, Тамерлана и Нострадамуса, относиться к данной серии как к академическому источнику представляется несерьёзным. Поэтому и оценка подобных хроник судьбы должна теперь основываться исключительно на критерии увлекательности чтения. Поглощается запоем – отлично, со скрипом – хорошо.
К огорчению, предлагаемая книга о Дягилеве в рамках данной двухбалльной системы может получить лишь отметку «удовлетворительно».
Жизнь знаменитого импресарио, прошедшая в соответствии с самыми строгими канонами авантюрного жанра, к сожалению, не нашла адекватного воплощения в изданной биографии. Что тому виной – излишний пиетет автора перед героем или желание избавить труд от «легковесности» – неясно, но результат может успокоить лишь того, кто о Дягилеве слышит впервые.
Наиболее познавательная часть исследования касается периода «Мира искусства». Подробно описаны проекты Сергея Павловича по организации выставок русских и зарубежных художников, немало ценного сказано о его интересе к отечественному историческому портрету. Вообще Дягилев как арт-дилер и арт-критик дан в жизнеописании более выпукло, нежели как балетный «гуру». Единственное, чего не хватает данному разделу, так это чёткой эстетической оценки исканий Дягилевым места русского искусства в европейском.
Балетная составляющая труда малоинформативна для тех, кто знаком с воспоминаниями участников «Русских сезонов», благо издано много.
Попытка «очеловечить» Дягилева и вовсе вызывает неловкость в тех местах, которые касаются его любовных привязанностей. Автор избегает их поэтизации в духе «Крыльев» Михаила Кузмина, не впадает в обличительный пафос Первого послания к Коринфянам апостола Павла, не берёт тон тёплой иронии «Не жалейте флагов» Ивлина Во. Вместо этого нам предлагается оправдание того, что можно простить, но оправдать немыслимо.
Дягилев-человек по-прежнему говорит с нами со страниц «Театральной улицы» Тамары Карсавиной, настоящая же книга не добавляет теплоты небесспорному герою столетия. Тогда как задача, кажется, ставилась именно такая.
Е.М.
Статья опубликована :
№32-33 (6334) (2011-08-10) 5
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Искусство
Куба далеко
ЗДЕСЬ ТАНЦУЮТ
Размышления по поводу визита Алисии Алонсо в Москву о социальных монархиях, о балете вообще и о Балете Кубы в частности
Мелкорасчётливые негодуют. Псевдонаивные недоумевают. Мнимоискушённые источают сарказм. Им всем выпало счастье увидеть балет, а они по-прежнему просят что-нибудь в стиле Ратманского. Самозваные депутаты от публики выносят вердикт: «Так выглядел балет до Петипа» – это раз. Верно. «Балет для внутреннего пользования» – два. И снова верно. Как верно то, что Светлана Захарова рядом с кубинками выглядит бледно.
Алисия Алонсо – наш давний друг. Она училась у русских балерин, танцевала на сценах СССР, не пренебрегла подмостками РФ. Она понимает, что балет шире политической конъюнктуры и влияние его на историю сравнимо с Реконкистой или Войной за испанское наследство. Великая привезла с собой четыре пары первых танцовщиков Национального балета Кубы – именно они, дополненные Светланой Захаровой и Андреем Уваровым, составили программу гала-концерта в Большом.
