В настоящее время журналист.
ГОСТЬ
Накрывают на стол
приборов серебряный свет.
Но никто не ест
уже остывший обед.
Наливают бокалы
дрожащей рукой,
стой!
У дамы напротив —
слезы из глаз,
но этим уже не испортить
изжеванных фраз.
Кто-то нервно глотает,
запивает
с прохладным лицом.
Эй, вина, еще,
потом споем.
Станет всем хорошо!
Пусть дымится в глазах
и заиграет приятная влага
на наших висках.
Пусть стреляют в нас
они привычным взглядом.
Тише, может он здесь,
Где-то рядом.
ENIGMA
На улице Бонд Стрит
я потерял свою кредитную карту.
На авеню Амбассад
я пропил свой паспорт.
На бирже
у меня отобрали трудовой лист.
В Рокфеллер-центре
Я съел свое гарантийное письмо.
В больнице у меня
исчезли вены.
В могиле
у меня открылись глаза,
выпали волосы
и поседели ресницы.
ГЕО
Раствори алмаз в кислоте,
набери в рот жемчужин
и ляг с изумрудом в руке,
но в твоих глазах стоят слезы,
на твоих ногтях
перламутровый налет,
ты готов идти в полет.
Нет следов, и в груди море,
в голове ручей, в волосах дождь.
Вас нет, и нет планет.
Есть только пыль на ногах.
Провались в пещеру
и родись во тьме,
выйди на свет и развей облака,
обрети влагу и наступи на гранит.
В твоих глазах радуга и нет тепла,
растопи льды и построй флот,
убери тень и найди грот,
скройся в лесу и посади женьшень,
вырой могилу и закопай боль,
не мучайся с собой, разбей свой сон
не моли никого
и делай все враз.
***
В молоке тумана
медовый привкус
пыльцы разлит.
Поднимайся наверх,
не хватает дождя,
не хватает дождя,
проснись.
На ресницах роса.
Расставанье не вечность,
отсутствие вечность.
Вечность, проснись!
Забываю цвет глаз,
Закрывались глаза.
Глаза и слезы,
как близко вода,
проснись.
Подборку подготовил Ростислав Соколов
Александр Проханов “Я ЛОВИЛ БАБОЧЕК НА ВОЙНЕ”
— Александр Андреевич, с чего это вдруг вы — и бабочки?
— Однажды человек, оказавшись среди разнотравья и тысяч цветов, испытал почти мистическое наслаждение...
— Сколько же лет было человеку?
— В общем-то, он был вечен. Но, видимо, это случилось в юности, когда человек мог уже ощущать божественность мира. И вот среди этих горошков, ромашек, колокольчиков, тысячелистников, заячьих лапок, вьюнков, которые благоухали и цвели, носились тучи божественных существ: голубых, алых, золотых, прозрачно-белых, изумрудно-зеленых... Все это клубилось, окружало мои колени. Потом на все это проливались дожди, все испарялось, превращалось в огромные облака счастья, света и красоты. Все это были бабочки. С тех пор, переживая это чувство в сумрачные зимы, я думаю: счастлив человек, оказавшийся на русском лугу в середине июня.
— Почему же вы не остались на том лугу, а, сделавшись военным журналистом, понеслись по миру?
— Я возвращаюсь. Только на луга Латинской Америки, Вьетнама, Кампучии. Странные это луга. Как сказал китайский поэт Ван Вэй, "все бежит, летит мой сон по выжженным лугам". Среди этих выжженных лугов локальных войн, где я провел пятнадцать лет своей жизни, и собрана моя коллекция. Множество обгорелых, убитых снарядами, расстрелянных пулеметами бабочек... Это уникальная коллекция, коллекция трофеев. Все бабочки были пойманы на локальных войнах, которые вела моя страна в конце XX века. Это бабочки Анголы, Мозамбика, Эфиопии, Кампучии, Никарагуа.
— Это была концептуальная идея — собирать именно трофейных бабочек?
— Да. Как вы сами понимаете, это был один из глобальных советских проектов, который обсчитывался строчкой в Госплане. И конечно, Советский Союз мог бы гордиться этой коллекцией. Наряду с авианосцами и ракетоносителями они могли бы войти в золотой фонд советской цивилизации. Однако на самом деле с бабочками у меня связано много не до конца освоенных представлений. Вот смотрите: русский фольклор освоил медведя, зайца, лису, волка, белку, комара, гуся, мыша, ежа и жука. У нас есть даже блоха, ха-ха-ха-ха. Но нет бабочки! Не тайна ли это? Бабочка есть в африканском фольклоре, в этнографии Индии, Латинской Америки. Там она в орнаменте, в сказках, она — как божество... В русской же этнографии бабочки нет. Как будто на тех лугах, где я оказывался, до меня никто бабочек не видел.
— И вправду странно. Ведь русский крестьянин в полях-лугах проводил большую часть своей жизни. Порой в снопах и рождался.
— Да, русский крестьянин, русская женщина просто жили в поле. Когда они взмахивали косой, срезая ромашки, васильки, из-под опавших трав тысячами взлетали бабочки. Эти косцы были окружены облаками бабочек. И русский глаз не заметил их? Не занес в пантеон фольклора? Удивительно. Их нельзя не заметить. Но почему-то русское сознание запрещало их замечать.
— Вы думаете — табу?
— Огромный запрет. Табу. Смотрите: у каждого человека есть свой тотемный зверь — медведь, лебедь, орел, тигр. И, видимо, какой-то род, который повел свое исчисление от бабочки, был каким-то образом запрещен. Демонизирован. Или закрыт, запечатан. Этим и объясняется такое магическое умолчание. И первым, кто в русской литературе прорвал и нарушил это ужасное табу, был Аксаков. Именно ему принадлежали первые книги и первый каталог о ловле бабочек. Да, наивные, как и многое из того, что писал Аксаков. К тому же, будучи натурфилософом, он подошел к этому не поэтически, а этимологически. Но тем не менее именно он разрушил фигуру умолчания.
— Вторым был, конечно, Набоков.
— Да, конечно. Он понял бабочку глубже. Страшнее, прекраснее. Превратил ее в некоторую геральдику своей судьбы. С Набоковым связана целая культура бабочек. Я на сегодняшний день являюсь третьим писателем, который оперирует бабочками в литературе. В моих книгах они повсюду. Они сопутствуют моему герою суперразведчику Белосельцеву, который передвигается по горящим материкам, собирая секретную информацию. И бабочек.
— То есть это как бы вы?
— Ну да, альтер эго. И бабочки, те, у него, и эти, которых вы видите у меня на стенах, являются носителями информации.
— На крылышках?
— На крылышках, на усиках, на лапках, на хвостиках... Если по ладони хиромант может угадывать судьбу человека — линия жизни, бугорок Венеры, линия Сатурна, то бабочка в такой же степени является отпечатком ранних реликтовых состояний Земли. Посмотрите, на ней есть залежи металлов, месторождения изумрудов, рельефы гор, странные ландшафты. Бабочка — она ведь один из самых реликтовых персонажей Земли. Она рождалась, когда Земля была еще молода, дышала молодыми вулканами, гейзерами...
— Может быть, именно поэтому я почти мистически боюсь бабочек? У меня с ними связан какой-то ужас.
— Это ужас перед геологией. И бабочки, рождаясь, каждая в своем регионе, каждая в своей нише, несут тайную запись этих исчезнувших ландшафтов... Например, известно, что некоторые бабочки совершают миграции по огромным траекториям, почти от полюса до полюса. Скажем, монарх размножается на севере Канады, потом собирается в стада и тысячами, миллионами движется в Калифорнию, в Мексику, одолевая почти половину земного шара. Есть бабочки, которые, рождаясь в Северной Ирландии или Шотландии, сбиваются в белые стада, покидают родные острова и идут в открытый океан, в Атлантику. В широты, где нет ни островов, ни земель. И, достигая этих широт, вдруг резко поворачивают на юго-восток и идут на северное побережье Африки. Утомленные, они садятся на море. Если на их пути оказывается корабль, он бывает усеян миллионами бабочек. Например, военный корабль. Пушки, ракеты, торпедные аппараты, палуба — все вдруг покрывается инеем, живой трепещущей шубой. Матросы выполняют свое задание, бегут по этим бабочкам, давят их, счищают. А бабочки отдыхают. Они думают, что это острова. Ученые говорят, бабочек ведет реликтовая память — к исчезнувшим землям, к разного рода атлантидам. И сии траектории, если их изучить, помогут запеленговать затонувшие континенты. Вот что такое бабочка...
