Риск заключается в… сюжете. Любовная дуэль между Беатриче (агрессивная и раскованная Александра Урсуляк) и Бенедиктом (в должной мере маскулинный Александр Арсентьев) спокойно перекладывается на сегодняшние нравы. Людям, ищущим любви, легче насмешничать, чем довериться друг другу и отважиться нырнуть с головой в сильное чувство. В некотором смысле это уже – болезнь века. А вот имевшая принципиальное значение и в шекспировские времена, и много позже трагедия оклеветанной Геро (Анна Бегунова, «ангелочек без характера») и обманутого завистником Клавдио (Владимир Жеребцов, несколько неврастеничный, как это и свойственно слишком многим нынешним героям-любовникам и на сцене, и в жизни) в сегодняшних наших реалиях едва ли возможна. Ну ни к чему современным женихам целомудренные невинные невесты! Так что если первой паре зритель сочувствует неподдельно (благо не знающих сюжета в зале гораздо больше, чем посвящённых в его перипетии), то над второй, скорее, посмеивается. Исключение делается только для убитого горем отца. Леонато в исполнении Андрея Заводюка – пример виртуозного сочетания «старой» актёрской школы с абсолютным попаданием в рамки сегодняшних представлений о добре и зле. В сцене объяснения с принцем и Заводюк, и не уступающий ему по классу игры Константин Похмелов, исполняющий совсем небольшую роль брата Леонато – Антонио, воистину поднимаются до шекспировских высот.
Одна эта сцена во многом искупает для зрителя, привыкшего к иному Шекспиру, многое. Хоть и не всё. Ну не стремился, судя по всему, режиссёр открывать неизведанные глубины в великом драматурге. И что? Какие времена, такой и Шекспир. Но, может быть, потратив вечер на такого «неправильного» Шекспира, зритель, заглянувший в театр по случаю (погода плохая, под луной с девушкой не погуляешь, на крутой клуб денег не хватило, а тут хоть пыль ей в глаза пустишь, на один раз за интеллектуала сойдёшь!), в следующий раз придёт сюда нарочно? Согласитесь, игра всё-таки стоит свеч.
Виктория ПЕШКОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Искусство
«…Как чисто всё в любви»
РАЗГОВОР ПОСЛЕ ПРЕМЬЕРЫ
МХАТ им. М. Горького представил зрителю новый спектакль «Ромео и Джульетта» в постановке Валерия БЕЛЯКОВИЧА. Мы беседуем с режиссёром спектакля, лауреатом премии правительства РФ в области культуры за цикл спектаклей «Шекспир на рубеже веков».
Появление в афише МХАТа им. М. Горького этой пьесы вызвало повышенный интерес зрителей задолго до премьеры. Идею постановки, с которой режиссёр пришёл к Татьяне Васильевне Дорониной, она горячо поддержала: «Сегодня любовь изгнана из жизни. Упрощение взаимоотношений доведено до животного соития. А тема поэзии, любви – животворна, спасительна для нашего времени. Надеюсь, постановка станет гимном высоте очищающей любви. Это совпадает с основной задачей нашего театра – сохранить высоту человеческих отношений. Эта тема «Ромео и Джульетты» должна прозвучать на нашей сцене».
– Валерий Романович, в течение многих лет вы ставите на сцене МХАТа им. Горького русскую классику – Гоголя, Горького, Булгакова. Как Шекспир оказался в сфере ваших интересов?
– Первый мой шекспировский спектакль был осуществлён именно на мхатовской сцене: в 1990 году я поставил «Макбет» с Татьяной Дорониной в главной роли. Тогда МХАТ под её руководством проходил трудный период становления. Постановка «Макбета» была этапной работой. С тех пор моя душа прикипела к Шекспиру. Он – своего рода театральная библия, воплотившая все главные темы жизни, изучаемые театром: власть, глубины любви, проблемы жизни и смерти, поэзия, коварство, трагедия личности, богатство как бич духовности… Я всегда чувствовал необычайное внутреннее родство с этим драматургом. В основе его таланта – народность. Шекспир – автор площадей, аналитик глубин народной жизни. «Глобус» – это та эстетика театрального пространства, которая мне ближе всех иных принципов освоения сцены. Я сделал несколько вариантов «Ромео и Джульетты», но тот, который сейчас ожил на любимой мною сцене МХАТа им. М. Горького, – это совершенно новый спектакль, в нём спрессован весь опыт предыдущих постановок.
– Я бы назвала это воплощением русской театральной эстетики ХХI века, когда театр, долго корчившийся в поисках, заговорил наконец на языке поколения, вырвавшегося из-под идеологической опеки и громко заявившего о своём праве на самовыражение, испугав обывателя. Грубо? – Да! Нелицеприятно? – Да! Но с этим уже нельзя не считаться.
– Во многом вы правы. Мы постарались прислушаться к его голосу и сделать так, чтобы его услышал зритель.
– Внимание зала не ослабевает ни на минуту. И это происходит с тем самым зрителем, которому мы отказываем в должной культуре, образовании, обвиняем в нерадивости, нежелании читать книги, ходить в театр. Общество не понимает его, не даёт себе труда оценить его стремление утвердиться в жизни.
– Шекспир выражает не только стремление понять природу человека, даже к экстремальным её проявлениям он старается относиться с уважением. Вот это и чувствует зритель. Наше сомневающееся, ищущее себя молодёжное общество откликается на слово Гения, потому что оно искренно. Молодая натура шекспировских героев кипит, играет, и это находит отклик у зрителя, испытывающего в жизни те же самые чувства. Общество растерялось перед реалиями сегодняшнего дня. Спектакль отражает их в той многогранности и многоплановости, которые диктует жизнь. И Шекспир становится архисовременным. «Ромео и Джульетта» – это про нас сегодняшних. Свойственные молодости ершистость и задиристость, неоправданная необузданность агрессии, вызванная недальновидностью и глупостью власти, и бессилие добра, и, наконец, данное природой право любить – всё слито в едином стремлении – жить! Как научиться, любя жизнь, противостоять всевластию смерти – об этом наш спектакль.
– В поисках ответа на этот вопрос русский театр всегда видел своё главное предназначение. Но жизнь нередко обращает к человеку не истинное своё лицо, а маску.
– За маской скрывается Ложь, стремящаяся поглотить общество. Маска имеет множество ипостасей, всё зависит от того, куда она повёрнута. К примеру, уже похоронили Джульетту, все плачут, ещё не осознав масштабов трагедии, но маски, прикипевшие к лицам, не дают пробиться священнику к сердцам. Никакого «новаторства» в нашем спектакле нет. Шекспировская мысль достойна того, чтобы выражать её предельно ясно. Потому и спектакль состоялся. Ну и, естественно, потому, что театр – искусство коллективное. С какой отдачей молодёжь работает в спектакле! Всем движет любовь!
Беседу вела Галина ОРЕХАНОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Искусство
Анти-Григорович проиграл
ЗДЕСЬ ТАНЦУЮТ!
Приз Benois de la danse и «Звёзды Белых ночей в Москве» как две стороны одного мирового балета
Гори, Дягилев, гори!
Когда Михаил Фокин придумал свою «Шехеразаду», только самые прозорливые критики, подобно Андрею Левинсону, указали, к чему может привести откровенная эротизация балетного искусства, по природе сдержанного.
Когда Вацлав Нижинский извивался фавном в Париже, лишь самая нездоровая часть зрителей попыталась своим «браво» перекрыть свист не озабоченного публичной сексуальностью большинства.
Когда Дягилев в своих «Сезонах» совершал балетную революцию, мало кто понимал, что направление, которым пойдёт вслед за его антрепризой танец, будет направлением к пропасти.
Что ж, сегодня мы почти достигли края культуры. Ещё шаг – и не будет балета. Невесело. А отчего веселиться, наблюдая год за годом за лауреатами «балетного Оскара», как именует приз Benois de la danse международная тусовка танцменеджеров и их клиентела?
Который год подряд мы становимся свидетелями того, как на смену универсальным благородным чувствам приходят переживания «маленького человека» с его неопределённой артикуляцией чувств. Как в жестах, так и в мыслях. Как в мыслях, так и в инстинктах. Гордого хищника-аристократа сменил на балетной сцене представитель «подлого сословия», принёсший во дворец даже не запах коровника, а нечто ещё более непристойное: своё «человеческое, слишком человеческое».
Современные хореографы словно соревнуются меж собой, демонстрируя самые малопочтенные проявления людского полового чувства. Кажется, ещё чуть-чуть – и «Бенуа» поприветствует какую-нибудь группу «совр. балета» DV8. Не верится? Рекомендую дуэт из опуса «Караваджо» Мауро Бигонцетти. Красиво повествующий о трудностях мужской любви. Или номер того же хореографа, блестяще исполненный Натальей Осиповой и Иваном Васильевым, но ставший от таланта танцовщиков лишь более грубым. Нет, так испохабить любовь может лишь человек разумный.
