Промышленность и сельское хозяйство в годы нэпа находились в перманентном кризисе. Это убедительно продемонстрировал в своих работах М. Таугер, который прямо пишет — нэп не был периодом истории СССР, при котором будто бы не было голода. М. Таугер указывает, что нэп был периодом хронического отсутствия безопасности в отношении продовольственного снабжения страны.
Особенно тяжелое положение сложилось в 1927 году, когда случилась засуха в Поволжье, на Украине и в ряде других районов, что вызвало резкое уменьшение собранного урожая, буквально до уровня ниже прожиточного минимума. Стихийно возникла «хлебная стачка», в результате которой несмотря на высокий урожай к январю 1928 года было заготовлено менее 300 млн. пудов зерна (менее 2/3 прошлогоднего уровня). Возникли серьезные трудности в снабжении хлебом городов и армии.
Венцом стала сильнейшая засуха и неурожай 1928 года. Архивные материалы КПСС и ГПУ сообщают об очень больших трудностях с продовольствием весной 1928 года, резком увеличении цен на хлеб, в городах зафиксированы огромные очереди за хлебом, имели место забастовки рабочих в Московской и Ленинградской областях, на Украине и на Урале.
Низкий урожай 1927 года привел к недостатку посевного материала. Поэтому весной 1928 года крестьяне стали использовать резервные фонды, и была засеяна только половина обычных площадей. Весна 1928 года была поздняя, холодная и сухая. Пылевые бури сдули почву с посевами во многих областях, что привело к необходимости пересева. В июне и июле 1928 года была засуха, а в августе пошли обильные дожди, которые только испортили все дело. К концу лета стало ясно, что неурожай случится в 8 областях Украины. Урожай оказался в 2,2 раза ниже, чем в 1926 году и одним из самых маленьких за декаду, хотя и больше, чем в 1924 году. Особенно пострадали Одесская, Николаевская и Херсонская области. Эти 9 территорий давали 50 % зерна, производимого на Украине.
Как результат голода на Украине во второй половине 1928 года советскому правительству пришлось ввести нормирование распределения продуктов в крупных городах; одновременно был увеличен импорт зерна.
Летом 1928 года была создана Украинская госкомиссия для помощи жертвам неурожая. Ее работа позволила спасти жизни сотням тысяч взрослых и детей в 1928–1929 годах. В сентябре 1928 года председатель ЦИК Украины опубликовал воззвание, в котором призывал крестьян из областей с хорошим урожаем помочь голодающим в зонах неурожая.
Хороший урожай в 1928 году в Казахстане позволил выделить хлеб в помощь Украине… Украине было выделено 233 тыс.т. зерна. Кроме того, было позволено оставить на внутренние нужды 130 тыс.т. зерна из собранного на Украине урожая. 21 августа 1928 года были снижены налоги для крестьян. Наконец, 4 сентября 1928 года Совнарком выделил 10,5 млн. рублей сельскому хозяйству Украины для того, чтобы обеспечить осенний сев. Кроме того, существенная помощь выделялась в рамках Красного Креста. Из этого примера видно, что Советское правительство, несмотря на довольно жесткий характер некоторых его репрессивных мер, на самом деле оказывало огромную помощь своему населению во время неурожаев.
Улучшил ли НЭП жизнь крестьян?
Можно сделать вывод: нэп не решил продовольственную проблему в стране. Но улучшил ли он жизнь крестьян? Антисоветчики всех мастей, как пишет В. Пихорович, «намеренно затушевывают разницу между жизнью советского колхозного села и того села, которое было до колхозов, до того, как Советская власть дала селу машины, построила дороги, провела электричество, дала сельским детям полноценное образование. Вместо этого они рисуют совершенно необоснованные фантасмагорические идиллии, которые, видите ли, так безжалостно разрушили большевики.
На самом деле прекрасного в сельской жизни времен нэпа было немного. Поскольку оппоненты широко применяют свидетельства очевидцев, то и мы поступим таким же образом. Итак, по свидетельствам жителей одного из сел Черкасщины, накануне коллективизации кулаки в их селе отличались от бедняков только тем, что они не голодали. Но точно так же, как и бедняки, они работали с утра до ночи. Все поколения семьи спали в одной комнате вповалку на полатях (нарах). Здесь рождались, здесь умирали. О постельном белье не могло быть и речи».
Индустриализация и коллективизация
Так нужна ли была России коллективизация и индустриализация? Слово имеет товарищ Сталин: «Задержать темпы — это значит отстать. (Старую Россию)… непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы… Били шведские феодалы… Били англо-французские капиталисты… Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно… Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Да, выбор небогатый. Вопрос стоял остро: речь шла не об усилении обороны «на всякий случай». Сталин предвидел конкретную угрозу, мировую политическую тенденцию к развязыванию Второй мировой войны, а в 40–41 годах, как свидетельствует А. М. Василевский, неоднократно говорил ему: «Далее 42-го года мы в стороне не удержимся».
Но слишком отсталой была страна. И только покупкой современных технологий для подготовки к войне советское руководство не ограничивалось. Цитирую. «…Оборонной задаче было подчинено все остальное строительство. Все наши новые предприятия закладывались как производства двойного назначения — мирного и военного… Все 10 000 предприятий, построенные за две с половиной предвоенные пятилетки, были нацелены на оборонное производство, и будучи не всегда рентабельны как автомобильные, комбайновые, тракторные, они были эффективны как артиллерийские, авиационные, танковые. Такой планомерной, всеобъемлющей милитаризации промышленности и сельского хозяйства — ведь те же МТС — это полная предмобилизационная готовность всего автотракторного парка страны— не знает всемирная экономическая история, и сверхусилия Германии 1935–1939 гг. на ее фоне выглядят скромно. В результате этой работы советская экономика приобрела фантастическую управляемость и маневренность, способность почти мгновенно развернуть военное производство (что и произошло во время Великой Отечественной войны — быстрее, чем в других странах — участницах войны)… Никакой сверхэнтузиазм, штурмовщина, порыв не могли обеспечить такого результата без этой гигантской планомерной работы довоенных лет. И только при полном осознании неизбежности войны она могла быть принята, запущена и осуществлена. И если бы она не была произведена в Советском Союзе, кто бы ее произвел в мире? А без нее — что бы остановило А. Гитлера?.. В этой работе, единственно возможной тогда только в СССР, закладывалось спасение мира — и только Одна Шестая могла ее осуществить по состоянию, традициям, устремлениям общества и, добавим, провидению ее вождя».
Описываемые Л. Исаковым мероприятия НКВД, проведенные накануне войны, доказывают, что руководство страны предвидело войну: «В марте-апреле 1941 года была проведена операция „Туман“ — массовая депортация антисоветских и профашистских элементов из западных приграничных районов в глубь СССР, нанесен упреждающий удар по выявленным центрам немецкой разведки; такие „чистки“ обычно приурочивают к кануну войны, с тем, чтобы в самый острый момент ее начала лишить противника каналов информации (вспомните массовые расстрелы деклассированных элементов в парижских фортах в августе 1914 г. или превентивное заключение в концлагеря германской диаспоры в Англии в 1914 и 1940 годах)».
Тот же Л. Исаков свидетельствует об экспорте продовольствия и «голодоморе»: «Сама жестокость этого события прямо утверждала — Сталин осознавал войну как данность неизбежную и неустранимую, только в безусловной уверенности мог он осуществить это действие — первую битву нескорой еще военной драмы, более тяжелую, чем грядущие сражения, которую он должен был выиграть у собственного народа, взяв у небогатых необходимое ради того, что еще не осознавалось».
Так что сталинская «коллективизация» — не побочное дитя индустриализации, а важнейшее звено в цепи мер по подготовке к войне.
Заметим также, что проведение индустриализации в СССР традиционными путями, т. е. за счет накопления денежных средств внутри страны и внешних займов, было невозможно. У населения необходимые накопления отсутствовали, а займы не могли быть осуществлены ни по экономическим (мировой экономический кризис), ни по политическим причинам.
Одним из путей могло бы быть внеэкономическое давление на крестьян. Однако крестьяне, в полном соответствии с законом А. Чаянова о роли тягостности труда в производстве зерна, не хотели напрягаться для страны. Они хотели жить для себя. Оставалось одно — расхлябанную манеру жизни заменить на мобилизационную. Еще в 1924 году в журнале «Вестник коммунистической академии» Преображенский предложил сделать ставку на ускоренную индустриализацию за счет накопления средств, получаемых преимущественно от крестьянства. Но крестьянин среагировал на попытки государства увеличить налоги не как цивилизованный кооператор и, конечно, денег не дал. Как я уже указывал, попытки давления на деревню с помощью налогов привели к кризису хлебозаготовок. Поиск способа, который позволил бы государству в наиболее простой форме перераспределять денежные средства между секторами экономики, продолжался в течение всего периода свертывания нэпа. Решение было найдено в 5-летнем планировании и дополнительном печатании денег. Да, индустриализация в стране проводилась за счет эмиссионного финансирования после фактического отказа от золотой привязки.
