Хорошо известна любовь сорок и ворон к разным блестящим вещицам. Зачем они носят в гнезда железки, стекляшки, брошки, часики с подоконников? Люди, занимающиеся изучением поведения животных, приходят к согласию, что некоторым из них свойственно некое «предэстетическое чувство». Размышляют об этом все чаще. Невозможно не размышлять. Природа наполнена красотою, и не представляется верным думать, что чувствовать способен ее лишь человек.
Позапрошлым летом снимали мы в Петербурге сюжеты для передачи «В мире животных». Как всегда, общались с профессором Леонидом Александровичем Фирсовым, изучающим обезьян. «Хотите побывать на сеансе художницы?» – шутливо в зоопарке пригласил нас профессор.
И вот внимание наше направлено на дощатый помост, где разложены цветные карандаши и большие листы бумаги. Художницу (Монику) привели за руку. Это была грузная четырехлетняя самка орангутана. Ее страсть к рисованью была известна уже хорошо, и мы приготовились к наблюдению. Но Монике весь наш отряд с треногой и телекамерой, видимо, не понравился, и вдохновенье отдаться любимому делу не наступило. Моника занялась забавою прозаической – запихивала в трехлитровую банку с водой чей-то матерчатый фартук, выжимала и снова запихивала. Все это было наблюдать интересно, но живописью Моника в этот день порадовать нас решительно отказалась.
«Обезьяньи рисунки» – дело не новое. В газетах они осмеяны, но незаслуженно. Насмешки родила мода коллекционеров иметь «обезьяньи листы». В 1957 году была устроена выставка этих листов, авторы: шимпанзе Бетси (из Балтиморского зоопарка, США) и шимпанзе Конго – из Лондонского. Именно в это время лондонские зоологи производили изучение изобразительных способностей шимпанзе Конго. Им важно было уберечь рисунки от распродажи. Для этого цены на них назначили очень высокие. Ко всеобщему изумленью, коллекционеры немалых денег не пожалели – все рисунки были распроданы. Отчасти именно это породило насмешки в газетах. И, как говорится, вместе с водою был выплеснут и ребенок.
Между тем охота обезьян к рисованью и результаты этой страстной их увлеченности интересовали этологов и зоопсихологов вполне серьезно. Было выявлено: процесс доставляет обезьянам явное удовольствие, сопряженное с видимым «творческим волнением». Обезьяны обнаруживали цветовые пристрастия, стремились расположить свои линии, кружки и точки всегда в центре листа, и вся композиция имела центральную, собирательную точку. Больше всего это творчество напоминало манеру художников-абстракционистов и забавные загогулины детей, впервые взявших в руки карандаши. Но если трехлетний ребенок в нарисованном круге в конце концов изобразит «точку, точку, два крючочка», что смотрится уже лицом человека, то высшим достижением обезьян стал круг, сплошь заполненный точками.
Анализ большого количества «обезьяньих листов» и сравнение их с рисунками детей раннего возраста дают специалистам богатую пищу для размышлений. Высшие животные не только явно имеют «предэстетическое чувство», но, как видим, некоторые из них пытаются даже как-то его реализовать. Карандаш в руке и видимая линия от него прямо-таки подталкивают обезьян к увлекательному занятию. Но даже и без карандаша фантазия обезьян иногда приходит в движенье. Известный английский зоолог Джулиан Хаксли писал, что несколько раз наблюдал в зоопарке, как молодая горилла «пыталась указательным пальцем окантовать свою тень на стене».
Ничего невероятного в восприятии животными цвета, форм, ритма, пропорций, симметрии и гармонии звуков нет. Все это подсознательно усваивается ими из мира, частью которого сами они являются. Человеку, владеющему чувством прекрасного и осознающему это как важную ценность жизни, еще предстоит пристально присмотреться к проявлению этих чувств у животных.
Недавно были опубликованы размышления психологов о том, что развитие эстетических чувств блокирует в человеке агрессию. Поэтому обучение рисованию, музыке важно не только в прикладном и профессиональном смысле. В этом свете наполняются смыслом слова Достоевского «Красота спасет мир».
• Фото из архива В. Пескова. 24 января 1997 г.
Окно в природу
Кто бывал в степном Казахстане и видел сайгаков, наверняка помнит странное поведение некоторых из них. Антилопа почему-то считает нужным соревноваться в беге с машиной. Обогнав ее, они непременно пересекают дорогу и только после этого удаляются в сторону. Такие картины я видел несколько раз и стал расспрашивать знатоков – в чем дело? Все пожимали плечами – «какая-то странность».
Попав в Африку, я заметил: не только сайгаки, но и другие антилопы часто проделывали то же самое. Маленькая эта тайна меня занимала, и постепенно набралось порядочно фактов для размышлений.
Оказалось, нечто подобное антилопы проделывают не только перед машинами. В национальном парке Маньяра на эту тему зашел у меня разговор с ныне покойным профессором Гржимеком. Он подтвердил: есть у многих антилоп страсть «подсечь» машину, особенно там, где не часто их видят. «Объяснение этому можно найти, когда случайно видишь, как антилопа дразнит, не пробегая, а как бы даже прохаживаясь у носа льва, когда он сыт и явно не способен быстро бежать. Ей доставляет наслаждение подразнить обычного своего врага, причем врага смертельного».
Дадим продолжить рассказ о такого же рода наблюдениях другому знатоку Африки, американскому кинооператору-натуралисту Льюису Котлоу, книгу которого («Занзабуку») я недавно перечитал и, как это часто бывает, наткнулся на то, что тридцать лет назад не заметил. Отрывок из книги будет большим, но он нам важен, ибо эта информация из первых рук имеет прямое отношение к размышлениям.
«Мафута тронул меня за плечо. Я взглянул туда, куда он показывал пальцем, и увидел странную процессию, пересекавшую небольшой холмик примерно в двухстах футах от нас. Центральной фигурой был огромный, величественный лев с черной гривой. Он выступал медленно и осторожно, с кошачьей грацией, скрытой энергией и достоинством, внушавшим благоговенье. Лев никого не хотел замечать, хотя это и было очень трудно, потому что льва окружала толпа насмехавшихся животных – его излюбленной добычи!
Я сказал «насмехавшихся», хотя они не издавали ни единого звука. Впереди льва трусили три антилопы гну. Сейчас они вели себя столь же комично, как и выглядели. Они неуклюже брыкались, чуть не попадая копытами льву в морду, и подпрыгивали, как бы подражая грациозным антилопам импала. Они шли совсем рядом от льва, и я удивился, как это гну забыли, что они любимая пища царя зверей.
У этой сцены было единственно возможное объяснение. Лев, дремавший в кустах на опушке леса, только что проснулся и почувствовал жажду. Он направлялся через равнину к источнику. Животные увидели его. Они знали, что сыт он или голоден, ему не догнать их на открытой равнине. И они воспользовались возможностью (это доставляло им явное удовольствие!) поиздеваться, брыкаясь и махая хвостом перед его носом». Автор сокрушается далее, что солнце уже коснулось горизонта и не было возможности заснять необычное зрелище. Но зрелище это не такое уж редкое.
Можно делать уже выводы-размышления. Но посмотрим: только ли у антилоп наблюдается такая удаль?
Нет, не только! Мой друг-охотник на лис Владимир Морозов из деревни Вертишино близ Рузы рассказывал: «Местные лисы меня хорошо знают. Мою фигуру с ружьем от любой другой они отличают за километр и сразу деру. В то же время им доставляет громадное удовольствие ночью приблизиться к дому, где я живу, и вызвать лай сидящих на цепи псов. Однажды я осветил фонариком такую героиню – идет королевой, никакого страха! Бывает, в дурную погоду собаки ленятся лаять. Так лисе это неинтересно! Начинает лаять сама и, надо полагать, уходит собой довольная, когда собачий гвалт все же вызовет». Я спросил у Владимира: а что лисою руководит?
«Как что? Самоутверждается, тренирует нервы и выдержку!»
Можно понаблюдать кое-что похожее и вблизи деревенского дома. Сороки отлично знают, какой длины поводок у собаки, и без особой нужды, так, для острой забавы, будут прохаживаться возле собачьей будки на критическом расстоянии. Собака зубами клацает рядом с сорокой, а та, как говорится, и ухом не поведет – нравится ей своя выдержка и бьющая через край ярость собаки.
Знал я и кошку, которая, понимая ненависть к ней собаки, прохаживалась спокойно как раз на той линии, куда цепь собаку не допускала.
В свою очередь, кошку тоже могут допечь, например, сороки или вороны. Казалось бы, ну идет себе кот, никому не мешает. Нет, надо его донять, подразнить, даже с риском потерять собственный хвост.
Или вот, посмотрите, картинка. Снимок прислал мне питерский друг Анатолий Калмыков, зимовавший в Антарктиде. Что мы тут видим? Видим птицу поморника, задирающую собаку. Обычно поморник ворует пингвиньи яйца, похищает у бескрылых птиц малышей, приканчивает и взрослых, ослабших птиц. А тут – развлечение, вызов. Возможно, первый раз в жизни поморник увидел собаку. Спикировал, задев пса клювом. Тот огрызнулся. И это поморнику, видите ли, понравилось – забава с риском…
