Вселенная действительно кажется жестокой для Кенни. Он умирает очень много раз и множеством различных способов. Но вдобавок ко всему, никого, кажется, это совсем не заботит. Персонажи переживают, только когда умирают другие друзья. Когда Кайл был болен и умирал от почечной недостаточности, Стэн сказал: «если бы мой друг умер, я не знаю, что я сделал бы». Кенни явно раздражен этим комментарием, но в следующий момент он погибает, попав под фортепьяно, друзья, однако, не выказывают никакого сожаления. Один персонаж, который, кажется, озабочен смертью Кенни (кроме родителей, конечно) — его подруга — Келли. В отличие от остальной части так называемых друзей, она, фактически, дает ему второй шанс, спасая после удара молнии. Как правило, Стэн и Кайл проклинают ответственных за смерть Кенни и двигаются дальше, как будто ничего не случилось. Они никогда не пытаются помочь ему или вызвать скорую.
Единственный эпизод, где смерть Кенни оказывает сильное влияние на мальчиков — «Кенни умирает», в которой он умирает от смертельной болезни целый год. К пятому сезону Стоун и Паркер подтвердили, что они устали от смертей Кенни и решили убить его окончательно. Вся соль эпизода в том — что на сей раз, мальчики озабочены смертельной болезнью Кенни. Стэн не может перенести вида Кенни в больничной койке и упускает шанс попрощаться с ним. О предшествующих смертях забывают и дрянная фортепьянная музыка добавляет эмоционального веса к печали мальчиков. Разбитый горем Картман кричит и обнимается с Кайлом. А потом едет в Вашингтон, чтобы заставить политических деятелей аннулировать запрет на исследование стволовых клеток, чтобы спасти своего друга. Сквозь слезы Картман говорит: «я люблю Кенни Маккормика, и я хочу, чтобы Вы тоже полюбили его». Конечно, позже мы обнаруживаем, что для Картмана это все было игрой. Он хотел аннулировать запрет исследований, чтобы попытаться создать собственный ресторан Пицца Шэки из стволовых клеток.
АбсурдУ Кенни — жестокая судьба, убивавшая его множество раз, но ни один из его друзей, кажется, не озабочен этим. Он, конечно, указывает на двойственное отношение к себе мира и спрашивает, стоит ли вообще жизнь что-нибудь, если она может в любой момент, без видимой причины, убить его. Вопрос того, имеет ли жизнь значение и стоит ли жить, был особенно важен для Аль-бера Камю (1913–1960), называвшего вопрос самоубийства «фундаментальным вопросом философии». Выходец из Алжира, во время оккупации Франции, Камю рос в бедности, как и Кенни. Он стал драматургом, писателем и журналистом, переехал в Париж в 1940-м и описывал немецкую оккупацию Франции. Камю была активным членом французского сопротивления и позже достиг известности со своими экзистенциальными романами, такими как «Посторонний» и «Чума».
В 1942 Камю написал Миф Сизифа, в котором рассматривал греческий миф о Сизифе, осужденном богами за то, что украл их тайны. В наказание, Сизиф вынужден был катить тяжёлый камень к вершине крутого холма, каждый раз откатывающийся назад к основанию. Сизиф был обязан выполнять эту, по-видимому, бессмысленную задачу целую вечность, потому что боги знали, что нет «более ужасного наказания, чем бесполезная и безнадежная работа». Камю описывает Сизифа, как героя абсурда, который наказан бесполезным существованием.
Для Камю этот миф — метафора нелепости жизни. Так же, как рабочий должен заниматься каждый день одной и той же повторяющейся задачей, Сизиф должен двигать скалу снова и снова. Это приемлемо для среднего человека, потому что он не думает об этом, но Сизиф ощущает всю нелепость своей задачи, делая бессмысленное существование даже тяжелее, чем простое ничегонеделание. Камю описывает чувство столкновения с абсурдом среднего человека следующим образом: «Повышение, пробки, четыре часа в офисе или на фабрике, еда, трамвай, четыре часа работы, еда, сон, в понедельник, во вторник, в среду, четверг, пятницу и субботу согласно заведенному ритму, и так — большую часть времени. Но однажды, „почему“ восстает и все привычное предстает в оттенке изумления». Жизнь для среднего человека — сплошная скука, постылый график работы, пищи и сна. Это терпимо, пока человек не думает об этом, но как только ощущаешь ужас этого положения, наступает сильное расстройство и даже отчаяние. Для Камю — мы все Сизифы, заталкивающие камень к вершине холма каждый день, только для этого, чтобы скатиться к основанию снова, зная, что мы должны будем сделать это снова на следующий день.
Момент осознания важен для Камю, так как это отмечает разрыв между тем, как заведено и тем, как мы хотим. Люди хотят объяснения цели или значения жизни, они хотят знать, что их действия имеют значение в великом замысле вещей. Когда случаются несчастья, люди нуждаются в объяснении, они хотят знать, что есть смысл во всех событиях. Камю называет чувство, которое появляется, когда люди осознают, что мир не может быть полностью описан в рациональной манере, чувством абсурдности. Следуя Фридриху Ницше (1844–1900), Камю решил, что Бог умер, так как вера в религиозные ответы в Европе таяла. Потеря веры сделала людей отчужденными от мира, лишила их чувства уверенности в божественном промысле, великом плане. Абсурд происходит из столкновения человеческой потребности в рациональном объяснении и неспособности получить его. Камю описывает абсурдность как борьбу, которая «подразумевает полное отсутствие надежды, непрерывное отклонение и сознательную неудовлетворенность». Как только Сизиф осознает свой приговор, его ежедневное существование станет абсурдным, так как его работа окажется бессмысленной. Типичная реакция на реализацию абсурдности состоит в том, чтобы или искать положительное решение, которое поможет избежать дилеммы в религии или каком-то другом типе обнадеживающей философии, или стать нигилистом и покончить с собой. Камю отклоняет оба подхода, так как оба отрицают факты, ищут утешения, вместо того, чтобы подтвердить факт, что жизнь — абсурдна. По Камю, каждый должен столкнуться с абсурдностью и принять это.
Жизнь и смерть Кенни могут быть также рассмотрены, как абсурдность. Мы хотим знать, как он мог погибнуть много раз, так как мы никогда не получали исчерпывающего объяснения. Задача Кенни — умереть и, по большей части, люди смеются над этим или пропускают мимо ушей. Это — вдвойне экзистенциальное наказание, потому что оно не только абсурдно и бессмысленно, как задача Сизифа, но также непосредственно касается смерти Кенни, самой популярной экзистенциальной темы. Безразличное отношение к смерти Кенни — отношение абсурдное, так как отражает безразличие Вселенной к человеческой смерти. Как Сизиф, который двигает валун каждый день, Кенни должен также обратиться к своей судьбе, не находя утешения в ответах. Одно и то же случается почти в каждом эпизоде, и Кенни вынужден столкнуться с этим. Он гибнет только за тем, чтобы быть возрожденным, и погибшим снова. Как Сизиф, он должен тащить тот же самый валун каждый день, не получая удовлетворительного ответа, о значимости своей жизни. Даже притом, что мы, возможно, и не умираем также часто, как Кенни, мы все, как он, должны оказаться перед нелепостью жизни.
Кенни — герой абсурдаДля Камю, Сизиф — герой абсурда, не потому, что он приговорен к ежедневной рутинной работе и знает об этом факте, но из-за того, как он относится к своему наказанию. Сизиф ощущает всю его абсурдность, но все еще стоит перед ним и принимает его. Момент, которым больше всего заинтересован Камю — когда Сизиф идет с холма к своему камню. Когда Сизиф спускается с холма, Камю думает, что он «выше своей судьбы. Он сильнее чем его скала». Герой абсурда подтверждает, что жизнь не имеет никакого врожденного значения, но, тем не менее, продолжает жить. Философ описывает это, как позицию бунта, потому что абсурдность подтверждена, но нет возможности к отступлению. Абсурдный герой живет жизнью без возражений, без утешения или определенных ответов. Сизиф говорит «да» своей судьбе, не отклоняет ее, не отчаивается и не думает, что может изменить ее. Что является самым важным — Сизиф свободен от иллюзий, он не ищет утешения в сказках о значимости жизни. Борьба Сизифа — только его собственность, и его дело определять свою ценность, так как никогда не получит он ответов относительно цели собственной жизни.
Интересно что, когда нелепость жизни подтверждена, личность достигает ясности и просветления, полагает Камю. Нелепость жизни, состоящей в толкании валуна, ясна Сизифу, и все же он принимает борьбу. Эта непрерывная борьба очень важна, и Камю считает, что ее «достаточно, чтобы заполнить сердце человека». Для Камю у Сизифа есть небольшая радость в том, что он говорит «да» своей абсурдной задаче, так же, как Кенни, кажется, осознаёт свою комическую функцию.
Кенни умирает в каждом эпизоде, чтобы посмешить нас своей смертью и избитыми сюжетными ходами, авторы приносят в жертву наименее раскрытого персонажа ради драматической напряженности. Хотя Кенни, кажется, полностью уверен в своем будущем и часто преднамеренно жертвует собой или нервно ждет своей кончины, он, как Сизиф, продолжает говорить «да» своей цели и придает значение своей жизни, несмотря на всю ее нелепость. Камю делает вывод, что «нужно вообразить Сизифа счастливым», так как он принял абсурдность. Если бы Кенни достиг соглашения со своей повторяющейся смертью, Камю сказал бы, что Кенни — тоже счастлив.
