Второй «камень»: мы терпим страшные поражения и отступаем до Москвы. Что вы будете делать с этим кровавым «камнем»? Или его от вас кто-то скрывал? Третий: под Москвой мы разбили немцев и отбросили на 150–250 верст? Хотите выкинуть и этот «камень»? Чем он вам не нравится, ваше степенство? Четвертый тяжелый «камень»: мы отступаем до Волги. Что, «официальная история» не писала об этом, замалчивала?.. Пятый: мы погнали захватчиков с нашей земли. Не страшно, что этот «камень» расплющит полковничье темячко?.. Скушно мне с вами, господин Скалозуб. Таскайте «камни» сами, пригласите в помощники Сизифа.
СОЛО ДЛЯ ЧАСОВ С БОЕМ
Так вот о фактах. Да, есть в фильме факты. Например, мы слышим укоризну: «Жуков, подстегивая подчиненных, присылает подарок командующему 39 армии Зыгину…» А что за подарок? Оказывается, опять часы! «Часы с гравировкой: «Награждаю вас за взятие города Оленино и желаю дальнейших успехов. Генерал армии Г. Жуков». Во-первых, откуда взялся на фронте гравер? Что, они были в каждой роте, как политруки? Или это личный гравер Жукова, которого он возил с собой по всем фронтам? Во-вторых, очень сомнительно, чтобы такой длинный текст уместился на крышке часов? Или это были не то стенные, не то напольные часы с боем, а гравировка — на маятнике с чайное блюдце? В-третьих, зачем писать «награждаю вас», когда совершается сам факт награждения? Неужели даритель не мог написать кратко: «А.И. Зыгину за освобождение г. Оленино. Г. Жуков». А тут ещё и пожелания на будущее! Да, скорее всего было бы написано именно «за освобождение», а не «за взятие». Вот две мои медали: «За освобождение Белоруссии», но — «За взятие Кенигсберга». В-четвертых, странно как-то, что генерал генералу дарит часы. Ведь комфронта имел и другие средства «подстёгивания», например, повышение в звании, что и было сделано в конце января: Зыгин стал генерал-лейтенантом. И наконец, Оленино, пожалуй, и сейчас-то не город, а уж в сорок втором… И Жуков не мог этого не знать.
Так вот, я подвергаю сомнению этот ваш факт. И меня не интересует ваша язвительная реплика: «Оленино освободят лишь через три месяца». Ну и что? А вы думали, всё делается сразу после подстёгивания? Это, голубчик, не всякий раз.
Да, важны факты и важно отношение к ним. Вы даже о дарении Жуковым часов говорите как о чём-то совершенно недостойном. Как тут не вспомнить о часах Ефремова, употреблённых вами для облагораживания фашистов!.. А «подстёгивание» изображаете как нечто уж просто позорное, недопустимое. Как, мол, так: кого-то надо подстёгивать в деле освобождения священной родины!.. Это ещё раз показывает, до чего ж вы ни уха, ни рыла не смыслите в том, что такое война. Так запомните: на фронте были не одни только храбрецы вроде вас, не боящегося виселицы, встречались люди и робкие, нерешительные, да и просто трусы, в том числе, разумеется, и среди командования. И «подстёгивание» на войне в той или иной форме — от орденов и повышения в звании до заградотрядов — обычное дело.
ОТВЕРТКА И ШТОПОР
Вот ещё ваш факт. Дабы убедить зрителя в своей дотошности и добросовестности, вы показываете и сравниваете зимнее обмундирование. Вот немецкое: шинель, шапка, сапоги и т. д. Тут же ваш восторг: «В такой одежде германский (фашистского государства. — В.Б.) солдат мог воевать хоть сто лет!» А почему же и четырех не провоевал? Кто помешал? Рядом наше обмундирование: телогрейка, сапоги (валенки), ушанка и т. д. Позвольте, а где шинель? В телогрейках воевали? Юрий Бондарев заметил убитых вами красноармейцев, лежащих на снегу даже в гимнастерках. И вы радуетесь, что я не подверг сомнению этот ваш «факт»? Как и невежественную чушь о том, допустим, что советский ППШ — негодный автомат, которого к тому же почти и не было тогда в Красной Армии?
Однако А. Григорьев, В. Шелекасов и другие профессионалы-знатоки из Центрального музея Вооруженных сил СССР в книге «Оружие славы» свидетельствуют: «У ППШ надёжно работала автоматика, устройство он имел столь простое, что можно было разобрать и собрать без отвертки, удобен в обращении, а главное, имел замечательные боевые качества — высокую скорострельность, точность боя, был безотказен в любую погоду. Шпагинский автомат стал грозным оружием в руках советских воинов». Даже вы, Пивоваров, пожалуй, легко овладели бы им, хотя ни разу в жизни не держали в руках отвертку и, наверное, путаете её со штопором.
ППШ был так знаменит, что оружейники изготовили «подарочные экземпляры» и преподнесли их самому Верховному, а также его заместителю Г.К. Жукову, начальнику Генштаба А.М. Василевскому и другим высшим военачальникам. Да, тут «целая история»…
Дальше слышим слюнявые похвалы немецкому штурмовику: ах, какое диво! ни у кого не было ничего подобного! И молчат мерзавцы хотя бы о нашем Ил-2, о «летающем танке», коих за войну выпустили около 40 тысяч против 800 штурмовиков «Хейнкель», который был пожиже.
До танков фильмачи не добрались, не решились, видимо, всё-таки понимая, что уж очень широко известно: лучший танк Второй мировой войны наш Т-34. В 1987 году, когда «Известия» были ещё честной газетой, они напечатали высказывание одного немецкого генерала: «Т-34 произвёл сенсацию. Этот 26-тонный танк был вооружён 76,2-миллиметровой пушкой, снаряд которой прошивал броню немецких танков с расстояния полтора-два километра, тогда как немецкие танки поражали русские с расстояния не более 500 метров, да и то, если снаряды попадали в бортовую или кормовую части Т-34». Немцы в слезах и поте пытались его скопировать — ничего не получилось! Кишка не того калибра.
ЕГО БАБУШКА КОМАНДОВАЛА ЗАГРАДОТРЯДОМ
А вот ещё излюбленный «факт» всех трепачей о войне вроде Э. Володарского: «Дело не только в героизме. За наступающими идут заградотряды», — уверяет Пивоваров так решительно, словно у него любимая бабушка служила в таком отряде и получила медаль «За спасение утопающих». Да, летом 1942 года были созданы заградотряды и штрафные роты, но не везде. Например, маршал Язов говорил мне, что у них на Волховском фронте их не было. Юрий Бондарев, начавший войну под Сталинградом, говорил, что не знает и не слышал ни об одном факте, чтобы заградчики применили оружие. У немцев всё это появилось раньше.
Вы тут же даёте высказывание на сей счёт и уверяете, что так говорил Жуков. Да почему я должен вам верить и опровергать это, если я убедился, что вы врёте даже в мелочах вплоть до часов, шинелей и портянок. А военный историк Г. Бердников писал о тех боях: «Пленные немцы имели жалкий вид: худые, небритые. Поверх пилоток — платки, кофты, на сапогах валяные опорки. Но дрались они с большим упорством. Как выяснилось, причина этой стойкости была в том, что солдат предупредили: всякая попытка отхода будет рассматриваться как измена и что за их спиной стоят эсэсовские подразделения, которые имеют приказ стрелять в отходящих без предупреждения» (Первая ударная. С.50).
А каково ваше и наше отношение к упоминавшемуся факту поездки Сталина на фронт? Мы считаем: у него не было времени для прогулок, как в 41-м у Гальдера, — если поехал, значит, надо было. А вы с высоты вашего невежества глумитесь: выехал не на фронт, а «в сторону фронта». Вы бы хоть разок съездили в сторону правды. «Ни в штабы, ни в войска не заглянул. Зачем, спрашивается, ездил? Для того, наверно, чтобы увидеть город, стоивший его армии столько крови».
Армия не «его», а всего народа, всей страны — Союза Советских Социалистических Республик. А он лишь возглавлял её. Сталин встретился с командующим фронта генералом А.И. Еременко и выслушал доклад о том, как подготовлена Смоленская операция, которая через три дня и началась, — вот зачем ездил. А вы хотите, чтобы он там встретился ещё и с коллегой Медведевым? Искали — не нашли.
О посещении Сталиным фронта было объявлено войскам, и, как вспоминал потом генерал Еременко, это «сыграло большую роль в подъёме морального духа войск» — вот ещё зачем ездил, что уж вовсе недоступно пониманию фильмачей.
Итожа свои впечатления о встречах со Сталиным, Еременко писал: «В его образе отчётливо были видны сила, здравый смысл, чувство реальности и широта познаний. Его отличали также собранность, быстрота решений, умение молниеносно оценивать обстановку, ждать, хранить грозное терпение».
«ЖАЛЬ МНЕ ТЕБЯ, МИЛАЯ МАМА…»
А вот ещё «факт» — население Ржева и окрестностей. В фильме оно упомянуто в виде лишь каких-то перебежчиков, тех, кто стал полицаем, да женщин, вынужденных стирать белье немцам. И это всё? Да, всё. Больше никакое население пивоваровцев не интересует. Абсолютно! А ведь там было еще и антифашистское подполье, которым руководили К.П. Латышев и А.П. Телешов, схваченные и казненные.
И тут нельзя не вспомнить о Ржевской — не о Елене Моисеевне, переводчице, что фигурирует в фильме и дожила до девяноста лет под этим псевдонимом — да продлят небеса её дни! — она сама о себе все рассказала, а о разведчике Ржевской, погибшей в двадцать.
