Катись, катися надо мной
Всё просвещающее Время!
Завесу тьмы влеки с собой,
Что нам скрывает Свет Святой
И на душе лежит как бремя, —
Чтобы мой дух, в земных путях
Свершив свое предназначье,
Мог восприять в иных мирах
И высшей Тайны откровенье.
А. Майков
Представления о едином Боге вызревали в умах древних евреев в течение длительного времени. Библия дает нам возможность проследить, как постепенно и очень непросто утверждалась в Ханаане эта религиозная идея. В древнееврейском подлиннике Библии в первой главе книги Бытие прямо сказано, что создавал мир не бог в единственном числе (еврейское «эл», «элох» или «элоах»), а боги («элохим»). Этот факт весьма неприятен для тех ортодоксальных богословов, кто отстаивает идею библейского монотеизма. Они придумывают всевозможные объяснения этой лингвистической «неувязке». Например, утверждают, что множественное число «элохим» является формой величательного множественного. Но ряд библейских текстов, в которых фигурирует понятие «элохим», не поддается такой интерпретации. После грехопадения Адама и Евы Бог говорит: «Адам стал как один из нас, зная добро и зло» (Быт. 3:22). Бог сам признает, что кроме него, существует еще кто–то, равный Ему. В Ветхом Завете существует еще немало мест, где слово «элохим» фигурирует в качестве ясно выраженного множественного числа богов.
Русский перевод дает искаженное представление о том, что сказано в древнееврейском подлиннике, употребляя вместо множественного числа — «боги» единственное — «Бог». Так, рассказывая, что народ потребовал от Аарона сделать богов для поклонения, переводчик заменяет элохим «Богом» (Исх. 32:1). Этот прием он использует неоднократно. В Псалтири говорится: «Есть элохим, судящие землю» (57:12). А в русском тексте сказано: «Есть Бог, судящий на земле!» Что здесь элохим, безусловно, означает богов, а не Бога, подчеркивается тем, что они именуются тут же «судьями» во множественном числе (еврейское «шофтим»). В некоторых случаях вместо «богов» объявляются «ангелы». В русском переводе Псалтири читаем: «Не много ты умалил его (человека. — А. А.) пред ангелами» (8:6). Читать же следует: «… перед богами (элохим)». Это уже явное искажение. Нельзя не отметить, однако, что в некоторых случаях переводчик безупречен и добросовестно передает текст в его многобожеском смысле. В той же Псалтири есть строки: «Бог стал в сонме богов: среди богов произнес суд» (81:1); в данном случае слово «элохим» переведено правильно, в его точном политеистическом значении.
Представляет известный интерес трактовка вопроса об элохим, которую мы находим в современном католическом Словаре библейского богословия. «Элохим, — признают его авторы, — множественное число. Оно не является формой величания — такой формы еврейский язык не знает». Вопрос, казалось бы, ясен: перед нами очевидное проявление многобожия. Но тут богословы начинают лукавить, приписывая: «Его (слово «элохим». — А. А.) нельзя считать следствием каких–либо пережитков многобожия, которые невероятны». Почему? Потому что «надо принять во внимание особую чувствительность израильского склада ума в этой области». Тут, как говорится, комментарии излишни. Мало того, что истинные христиане должны верить в единого Бога. Они должны также поверить, что единобожие — достижение израильского гения, «особо чувствительного в этой области». Мы отнюдь не хотим оспорить факт особой «чувствительности еврейского склада ума» в области религиозной веры, но ведь она могла сформироваться как раз под воздействием Библии! Авторы словаря в данном случае рассуждают нелогично, и общий их вывод о том, что «множественное число — это след общесемитского миропонимания, при котором божественность воспринимается как множественность сил», не имеет никакой убедительной силы.
Тем более что в Библии имеется фрагмент, рассказывающий о жертвоприношении сразу двум богам. В книге Левит (16: 7–8) говорится: «И возьмет (Аарон. — А. А.) двух козлов и поставит их перед лицем Яхве у входа скинии собрания; и бросит Аарон об обоих козлах жребий: один жребий для Яхве, а другой жребий для Азазела». Козел, предназначенный для Яхве, тут же приносится Ему в жертву, поскольку Яхве присутствует при жертвоприношении. С жертвой для Азазела дело обстоит сложней, поскольку этот бог живет где–то в пустыне. В этой ситуации предусмотрена такая процедура: козла необходимо поставить «пред Яхве, чтобы совершить над ним очищение и отослать его в пустыню для Азазела» (Лев. 16:10). Необходимо только отметить, что в русском переводе текст фальсифицирован. Азазел не упоминается, сообщается лишь, что козел предназначен «для отпущения», вместо же Яхве, как и в других случаях, фигурирует Господь.
Древнейший иудаизм вовсе не был монотеистической религией. Мы сталкиваемся здесь с особой разновидностью политеизма, получившей в литературе название генотеизма. Суть его заключается в том, что хотя признается реальное существование многих богов, но данная этническая группа, объединение племен или государство поклоняется лишь одному из них. С этой точки зрения у каждого племени или народа существует свой бог, с которым его связывают отношения договора, союза, «завета». Именно в этом смысле в Ветхом Завете говорится о Боге Авраама. В отношении избранного ими бога данное племя или народ брали на себя определенные обязательства: поклоняться и служить только ему, отказывая в этом всем другим богам, хотя они и существуют. Генотеизм представляет, таким образом, не монотеизм, а единопоклонение. Призывом к такому поведению проникнуто большинство книг Ветхого Завета.
Генотеизм имел не только этнический, но и территориальный характер: считалось, что на определенной территории хозяином выступает один, вполне конкретный бог, на других — другие. Известны случаи, когда та или иная этническая группа, поселившись на новом для нее месте, порывала завет со своим старым Хранителем и принимала соответствующее обязательство перед богом, господствующим на данной территории. Так было, например, с жителями Ассирии, переселенными на землю покоренного ею Израиля: они вскоре приняли религию Яхве, а потом и ее основной документ — Пятикнижие.
Элоха, которого выбрали для себя из многих известных тогда богов израильтяне, носил имя Яхве. Одно лишь то обстоятельство, что Бог носит собственное имя, показывает, что он не считался единственным. Он не просто Бог, не безымянный элоха, он — один из богов, которому дается имя специально для того, чтобы отличать его от других элохим. Уже со второй главы книги Бытие наряду со словом «элохим» появляется собственное имя Яхве. В русском переводе Ветхого Завета оно заменено словом «Господь». Только в пяти местах этого перевода упоминается имя Яхве (в форме Иеговы) — Быт. 22:14; Исх. 17:15; 33:19; 34:5; Суд. 6:24. В общем, всюду, где по–русски написано «Господь Бог наш», в подлиннике — «Яхве наш Элоха». Только постепенно, в ходе столетий в библейских текстах стало пробиваться представление о едином Боге, не только сотворившем вселенную и человечество, но и господствующем над ними и заслуживающем почитания всеми народами земли.
Свои требования к еврейскому народу Господь выразил в десяти заповедях. Перескажем вкратце их (Исх. 20:4–17).
— Не имей других богов.
— Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им.
— Не произноси имени Господа напрасно.
— Помни день субботний, чтобы святить его.
— Почитай отца и мать.
— Не убивай.
— Не прелюбодействуй.
— Не кради.
— Не лжесвидетельствуй на ближнего твоего.
— Не желай жены ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего.
Эти правила поведения состоят как бы из двух частей. Первые четыре заповеди, по существу, не имеют отношения к морали. Это некоторые предписания, которые были призваны утвердить культ единого Бога и тем самым сплотить еврейский народ для решения важнейшей политической задачи — создания своего государства. Вполне понятно, что объединить народ, поклоняющийся разным богам, было бы в тысячу раз сложнее. Остальные шесть заповедей по преимуществу этического характера. Они кажутся вполне естественными для всякого здравомыслящего человека. Но у читателя Библии возникают и «тонкие» вопросы, касающиеся их детального истолкования. Например, как древние почитатели Иеговы понимали выражение «ближний твой»? Как всякого, ходящего под Богом, или непременно как единоверца?
Ответ, разумеется, обнаруживается в Библии. По приказу Яхве евреи истребляли завоеванные народы. После взятия города Гая были истреблены все до единого жители. Образно об этом сказано таю Иисус Навин «не опускал руки своей, которую простер с копьем, доколе не предал заклятию всех жителей Гая», в результате чего «падших в тот день мужей и жен, всех жителей Гая, было двенадцать тысяч» (Иис. Нав. 8:26, 25). Все это делалось не в нарушение повелений Яхве, а во исполнение их. Израильтяне неоднократно вызывали гнев Бога тем, что недостаточно последовательно выполняли его приказ о поголовном уничтожении покоренного населения. Царь Саул нарушил волю Яхве, когда, истребив всех амаликитян, оставил в живых их царя Агага. Это привело Бога в ярость. «Жалею, что поставил я Саула царем» (1 Цар. 15:11), — сказал он своему пророку Самуилу И тот собственноручно разрубил Агага. Согласно Ветхому Завету выходит так, что какое бы то ни было регулирование дозволенности или недопустимости убийства относится лишь к единоверцам и единоплеменникам. Люди, принадлежащие к другим народам, даже не рассматриваются как объекты какой бы то ни было регламентации в этом отношении.
