Что написали русские дети? Старательно поскрипывая перышками, они вывели — какой хороший мальчик Ваня, он не побоялся кинуться на помощь и спас друга Петю.
Что отметили немецкие ребята? Какой же плохой мальчик Питер. Ведь написано же было — нельзя идти, а он пошел.
И литература наша великая эти различия хорошо видела. Вспомним «Бесприданницу» Островского. Когда начались гонки двух пароходов на реке, немец вылез из трюма и заявил Паратову:
— Нельзяйт! Котел взорвется.
— Эх, арифметика у тебя вместо души-то! — отвечал ему купец.
А в последней экранизации этой пьесы, поставленной Э. Рязановым в фильме «Жестокий романс», все не так, потому что механик в фильме русский. Он любовно говорит хозяину: «Сейчас мы ее ласточку разгоним!»
Ну, претят нам писаные правила. Другие мы, в отличие от разочаровавшегося в человеке Запада, главная мысль идеологов которого заключается в том, что «война всех против всех» — основа жизни, что человек неисправим, и надо использовать его негативную энергию: жадность, эгоизм на пользу всем, включив конкуренцию и установив правила ее ведения.
Но жизнь доказывает, что это тупик. Технологии развиваются, а человек нет. Скоро любой сможет сделать атомную бомбу, не уследишь, следовательно, надо заниматься человеком и в России этим всегда занимались больше, так как, в отличие от них, мы не потеряли веру в человека.
А сейчас мы отказываемся от своих исконных особенностей. Медведев, будучи еще Президентом, уверял нас, что надо сделать воровство невыгодным. Глупости, воровать всегда выгодно. Нужно включать совесть! Одной угрозы наказания мало. Старая поговорка гласит: «Чисто не там где метут, а там где не сорят!»
Еще первый русский митрополит Илларион (до него Византия присылала в качестве митрополитов — греков) написал книгу «О законе и благодати», в которой главная мысль такова: по закону жить легко — от страха наказания чего не сделаешь, а вот жить по совести — это сложнее, но зато надежнее.
Так что не верьте, что мы анархисты и беззаконники, мы просто еще помним, что кроме суда есть еще и совесть!
Что важнее солнце или месяц? Так я вам скажу, что месяц, потому что солнце светит когда и так светло, а месяц ночью.
(Козьма Прутков)
Еще на первом съезде было обещано, что следующий съезд будет посвящен вопросам сельского хозяйства, так как одной из главных проблем тех времен была проблема снабжения населения продовольствием.
Причем тогда власть по наивности считала, что проблемы пустых прилавков надо решать путем увеличения производства продуктов. Если кто-то думает, что иных путей нет, тот глубоко ошибается, так как всего лишь через год продовольственную проблему Правительство Гайдара решило гораздо проще, отпустив цены, и все сразу появилось в магазинах.
В либеральных СМИ до сих пор утверждается, что благодаря столь мудрому решению Гайдар моментально накормил народ. В магазинах — то все было! И хотя статистика показывает, что все 90-е годы потребление мяса, рыбы, масла, других важнейших продуктов питания на душу населения в стране было много ниже, чем в советский период, кого же это теперь волнует?
А в то время еще волновало. Поэтому, как и было обещано, 27 ноября 1990 года был созван 2-ой съезд народных депутатов, который был должен разработать стратегию развития села. Были подготовлены очень добротные материалы по поводу электрификации, газификации села, программа строительства дорог и т. д.
Я помню, как народный депутат Громов Юрий Григорьевич, председатель колхоза из Астраханской области, просто и доходчиво объяснял нам, что без нормальной инфраструктуры на селе никакие фермеры ничего не решат, а приусадебные хозяйства снабжают население мясом, только благодаря наличию колхозов.
«Корма — то они в хозяйстве берут. Если председатель колхоза умный, то он сам корма выделяет, если нет, то воруют, — объяснял он мне, — я вот поросят колхозных на откорм даю, колхозники их дома выращивают, получая от нас корма, нам же и сдают. Конечно, подешевле чем на рынке получается, но зато никуда ехать не надо».
Но, к сожалению, любовь к простым решениям, типа описанного выше гайдаровского, на съезде взяла верх, и главным вопросом стал не вопрос рационального использования бюджетных средств на помощь селу, не введение различных преференций для российского сельхозпроизводителя, как это делается во всем мире, а вопрос о частной собственности на землю. Тогда многим казалось, что все проблемы вмиг будут разрешены, если будет возможность продавать ее друг другу.
По коридорам Большого кремлевского дворца бродили бородатые дядьки в сапогах с чудодейственными початками пшеницы и кукурузы и громко вещали о том, что если им дадут землю в частную собственность, то они завалят нас отечественным зерном и мясом.
«Асфальтовый» фермер — публицист, Черниченко Юрий Дмитриевич, специализировавшийся по вопросам сельского хозяйства, кричал о том, чтобы ему дали землю, и он тогда всем покажет.
Депутат нашей нижегородской делегации — заместитель председателя облисполкома Макаров Юрий Сергеевич, получил от избирателей из отдаленного нижегородского района телеграмму с предложением для Черниченко получить сотни гектаров земли бесплатно и сразу же. Смысл послания был вкратце таков: «Пусть к нам в Варнавино едет, раз ему так все просто».
Я решил проверить, насколько серьезны заявления Черниченко и отдал ему текст телеграммы. Публицист как то сразу сник и стал ворчать, что его на мякине не проведешь, что он имел в виду хорошую землю, а не пустоши и т. д.
Короче говоря, оказался Черниченко треплом! Так еще один «демократический» авторитет сдулся прямо у меня на глазах.
Коммунисты и аграрники по поводу частной собственности стояли насмерть и приводили цитаты Льва Толстого по поводу того, что земля священна и принадлежит всем, на мой взгляд, тоже перебирая через край.
Страсти тогда разгорелись нешуточные, хотя проблема этого не стоила.
То, что вопрос о земле абсолютно надуманный, показывает нынешнее состояние сельского хозяйства: сельхозпродукции производится меньше, чем в советские времена, на 50 % потребление продовольствия удовлетворяется за счет импорта, а частное владение землей разрешено уже более 20 лет, значит дело вовсе не в этом.
По земле в городах вообще получился настоящий конфуз. Сколько было разговоров о том, что владение землей позволит создать «цивилизованные институты» ее залога и получения под этот залог кредитов и займов под развитие предприятий.
Однако практика показала совсем иное. В соответствии с Земельным кодексом тем организациям, которые владеют объектами недвижимости, разрешалось выкупить под ними землю не по рыночной, а по более низкой кадастровой стоимости. Данное положение действовало в течение 3-х лет. И что же получилось? Этот срок потом продлевали несколько раз, потому что землю выкупали единицы, так как никому она была не нужна, большинству было достаточно ее аренды у государства!
Нельзя сказать, что уже тогда я так четко понимал надуманность проблемы, но то, что ее значимость преувеличивают, понимал однозначно. Поэтому спокойно проголосовал за предложенный Шахраем компромиссный вариант: Частная собственность на землю разрешалась, но с введением моратория на ее перепродажу на 10 лет.
Ничего страшного в этом не было, однако либеральные СМИ рыдали по-поводу гибели реформ, и журналисты строчили свои статейки о запрете коварным съездом частной собственности на землю, даже не удосужившись разобраться, что к чему.
Нижегородская делегация
Уверенность журналистов в том, что частная собственность на землю запрещена была так велика, что, когда я показывал некоторым из них текст Конституции, в которой было черным по белому написано, что частная собственность на землю существует, это повергало их в шок. Я проделал это не с одним из них, превратив это в своеобразное развлечение, пытаясь хотя бы таким образом заставить их разбираться в том, что они пишут.
А ведь эти люди освещали происходящие события всем остальным россиянам. Можно только ужасаться тому, насколько дезориентировали они тогда граждан страны.
Референдум. Союзу быть и Президенту тоже
На некомпетентность и истеричность СМИ накладывалось все более эпатажное поведение Ельцина и его команды в отношении вопроса о подписании союзного договора.
Дела зашли так далеко, что Горбачев решил прибегнуть к помощи народа, проведя по этому поводу референдум. Это был вынужденный, но опрометчивый шаг, так как потом в некоторых Союзных республиках провели аналогичные референдумы по поводу независимости, которые стали формальным поводом для выхода из Союза.
