Считается, что истоком этой культуры в большой степени послужили древние школы друидов, и в частности барды, которые в кельтском обществе были хранителями мифологии, сакральных знаний, священных текстов и даже законов народа. Бард имел столь сильное влияние и пользовался столь большим уважением, что мог своей песней поднять на войну и вести в бой, а мог, наоборот, одним словом предотвратить битву. Его задачей, как позже и задачей «бардов» рыцарской культуры — трубадуров и труверов, — было поддерживать и распространять повсюду знания, помогать людям совершенствоваться в любви, добродетели и мудрости. Существует предположение, что с приходом христианства на север Европы барды и друиды не исчезли бесследно, но влились в новую религию и продолжали оказывать влияние на духовную жизнь. Например, известен тот факт, что практически все монастыри Ирландии возникли на местах древних друидических святилищ и сохранили многие священные знания, которые потом, в книгах и легендах, вернулись уже в христианское общество.
Если священные истоки эпической поэзии севера Европы лежат в философии друидов, то символизм и философия куртуазной культуры трубадуров юга связывается скорее с мистическим движением суфиев.
Суфизм часто называли религией любви, поскольку в суфийской символике человеческая любовь являлась отражением любви Божественной. По мнению суфиев, озарение приходит к человеку с любовью, требующей от поэта полной преданности Музе, которая, хоть и кажется подчас жестокой, ведет своего адепта по пути через все лабиринты иллюзии к Истине. Считается, что суфийское поклонение Даме-Музе повлияло на развитие культа Девы Марии, возникшего во время Крестовых походов на Восток.
Средневековые миниатюры с изображением трубадуров
Сегодня нам трудно оценить значение суфийской поэзии, поскольку она очень символична и может показаться несерьезной; стихи Омара Хайяма, Руми или Газали подчас выглядят даже фривольными для человека, не знающего скрытого значения слов. Но те, кому ведом тайный язык, говорят, что многие истины во избежание их опошления должны быть защищены от профанов. И знатоку тайной науки стихи расскажут не о пирушке или прекрасных гуриях, а о божественном совершенстве человека, постигаемом с помощью религиозной любви.
Одним из «шифров» суфиев была игра слов. В арабском языке записываются только согласные буквы, и при прочтении могут быть добавлены разные гласные, в результате чего получаются разные слова. Кроме того, часто игра слов основана на перестановке согласных. И, например, слово «трубадур», которое сами суфии выводят из корня «трб», буквально означающего «лютнист», с помощью «шифра» будет прочитано как «музыкант», «суфийский учитель», «Мастер», «влюбленный», «дама», «госпожа» и т. д. Благодаря подобной игре слов многие стихи трубадуров содержат более глубокий смысл.
Сами суфии говорят, что движение трубадуров было одним из ответвлений суфизма и имело свои истоки не просто в арабской поэзии, но в философско-религиозной школе, одним из видов деятельности которой было преподавание религии Любви и высшей Мудрости в форме поклонения Прекрасной Даме, а через нее — Божественному. Когда арабы в VIII веке завоевали Испанию, суфизм начал распространяться в Европе и к XI веку проник во Францию и далее. Суфийская поэзия стояла за многими символическими образами, распространенными у трубадуров и труверов: это и знаменитые бестиарии, и Дерево добродетелей и пороков, и «тайный сад».
К сожалению, со временем философско-мистическая основа поэзии трубадуров была забыта, осталась лишь красивая форма. Однако этот импульс не умер. И иногда — в эпоху Возрождения и даже сегодня — появляются Мастера религии Любви, которые, идя трудным путем служения своей Музе, продолжают вести человека.
Елена Князева
Голос Ронсеваля. Песнь о Роланде
…Далеко разнеслась слава о великих подвигах рыцаря Роланда. Пел о нем певец в боевом стане — и крепло перед сражением мужество воинов. Рассказывал жонглер на городской площади — и, оставив нетронутые кружки с вином, забыв о веселых плясках, слушали люди повесть о герое.
Расцвет средневековой Европы пришелся на X–XIII века, когда прекратили бушевать пожары, затихли языческие боги, ушли в прошлое седые мифы. Росли и крепли государства, а вместе с ними крепло и народное единство. Люди стали слагать славные песни, посвящая их своим героям, своему отечеству.
Французский героический эпос сохранился в поэмах (их много, около ста), которые называются шансон де жест — «песни о деяниях», то есть о подвигах. Одной из форм песни одеяниях, жестой короля, является, несомненно, красивейшая поэма «Песнь о Роланде».
…Стоят франки лагерем в Ронсевальском ущелье, и не ведают они, что в это самое время сарацины пробираются тайными тропами, со всех сторон окружают отряд Роланда. Черной тучей облепили они скалы Ронсевальского ущелья, прячутся в густых буковых лесах, затаились за камнями. Вдруг сорвался один камень, упал перед графом Оливье; поднял глаза Оливье. Там, над скалою, блеснули шишаки и наконечники копий. Прислушался Оливье: ветер донес до него топот копыт и звуки труб…
«Песнь о Роланде» была написана на старофранцузском языке в XII веке. Хотя исследователи полагают, что героические поэмы о подвиге Роланда складывали и раньше. Так, Вильям Мальмсберийский, английский историк XII века, отмечал, что в 1066 году перед битвой при Гастингсе «Песнь о Роланде» исполнил рыцарь-менестрель, который хотел первым нанести удар врагу.
Оксфордская рукопись, написанная между 1170 и 1180 годами и сохранившая самую раннюю редакцию «Песни», содержит своеобразную подпись: «Ci fait la geste que Turoldus declinet». Ученые до сих пор не могут перевести ее однозначно — по всей видимости, к созданию рукописи был причастен некий Турольд, возможно, он был переписчиком «Песни о Роланде» или ее автором.
В основу «Песни» легло реальное событие.
Король франков и лангобардов, будущий император Запада Карл Великий возвращался из Испании, где потерпел поражение в битве под Сарагосой. Войско растянутым строем двигалось через Ронсевальское ущелье в Пиренейских горах. Именно здесь на отряд франков, шедший в самом конце обоза, напали баски, союзники арабов, с которыми воевал Карл. Баски устроили засаду на вершинах скал, где деревья плотной стеной закрывали склоны. Атака стала для франков неожиданной, сражение в самом узком месте горного прохода было дать невозможно. Те, кто шел в конце обоза, были разбиты, а их доспехи и оружие исчезли. Исчезли и враги, быстро и незаметно, оставив на земле лишь кровавые отпечатки своих ног.
…Перемешались оба войска в страшной битве. Франки и сарацины колют друг друга копьями, рубят мечами и отражают удары. Повисло над полем боя облако. Летят обломки копий, осколки щитов и мечей. Катятся по земле шишаки и шлемы. Рубит Роланд мечом своим Дюрандалем, а конь его Вейлантиф топчет врагов копытами. Оливье копьем разит сарацин. Семьсот воинов уже перебил он. Осталось в его руке сломанное древко. А Оливье и обломком копья поражает сарацин. Жестокий бой, страшная сеча!..
В ужасном бою пали многие славные воины: сенешаль Эггихард, граф двора Ансельм и командующий отрядом Роланд, о котором и были сложены величественные строки поэмы. А произошло сражение, если верить эпитафии Эггихарду, «в восемнадцатый день сентябрьских календ», то есть 15 августа 778 года.
В «Песни о Роланде» история несколько изменяется.
Семилетний поход Карла на Испанию был успешен, не удалось ему взять лишь Сарагосу, главный город испанцев-сарацин. У сарагосского царя Марсилия состоялся совет, на котором мавры решили отправить к Карлу посольство с богатыми дарами. Посольство объявило Карлу, что Марсилий готов стать его вассалом. На совете у франков прекрасный граф Роланд, племянник Карла, отверг предложение сарацин и вызвался ехать к Марсилию с ответом. Но Карл не пустил его, и Роланд из лучших побуждений предложил своему отчиму Ганелону ехать в Сарагосу, ведь выполнить рискованное задание было делом чести! Однако Ганелон не только настоял на том, чтобы принять предложение Марсилия, но и затаил глубокую обиду на пасынка. Приехав к сарагосскому царю, Ганелон предложил ему погубить Роланда, а вместе с ним погубить и двенадцать пэров Франции, вассалов короля. Марсилий согласился, и Ганелон пустился в обратный путь в лагерь франков, чтобы объявить о решении Марсилия стать вассалом Карла и принять христианскую веру. Войско Карла, осаждавшее испанцев, теперь могло вернуться на родину. Командующим франкского арьергарда был назначен Роланд. Но в узком Ронсевальском ущелье его 12-тысячное войско окружили мавры, как и замышляли Марсилий и Ганелон…
