кричит «Ганьба!» (польск. — позор)». [53, с. 81]. Злоба, пена и судороги — явные признаки беснования.
…Когда в Россию, Белоруссию и на Украину ещё только планировался привоз Даров волхвов, «Комсомолка» взяла у меня, как у опытного святогорского паломника, интервью. Разговор зашёл и вот о чем. Прежде, когда эту святыню вывозили за пределы Афона, она нередко обнаруживала в людях скрытую до поры до времени одержимость. При попытке приложиться к Дарам, бесноватого вдруг начинало корежить. Порой овладевший несчастным демон покидал его, не выдерживая благодати.
Так оно и оказалось — кое-кого корежило в Москве, в Питере, (почти не было беснования в Минске), зато в Киеве… Число таких случаев в разы превысило «российский» показатель. И это при том, что людей, пришедших поклониться святыни, было на удивление мало.
Кстати, прибытие в Киев Даров волхвов воспринималось здесь некоторыми едва ли не как идеологическая диверсия российских спецслужб. Так называемая Украинская православная церковь Киевского патриархата вообще объявила реликвию фальшивкой: дескать, «не нашлось авторитетных документальных подтверждений, которые бы засвидетельствовали подлинность святыни».
Катастрофа в человеческой душе неизбежно проецируется в катастрофы глобальные. Современный малороссийский публицист пишете болью: «Войны, гражданские междоусобицы, голод, концлагеря, тотальный раздор и обособление, раненное православие, духовное разложение и одичание народа, мёртвая земля индустриального Востока и Чернобыльской зоны, гибнущее в непрерывных потопах Прикарпатье и т. п. — это следствие нашего предательства.
Мы предали Русь, мы предали самих себя!
Мы малодушно бросили свой тяжкий крест в момент испытаний, когда надо было бороться, терпеть или достойно умереть, мы взяли другое имя, плюнули на могилы своих предков, захотели иной, более лёгкой судьбы»…
И.А.Сикорский писал, что сочинитель укрианского прошлого проф. Грушевский заменяет историю политическими течениями: «Население это не растения и не вновь открытый остров, а сумма живых личностей, которые с Х-ХI вв. называют себя «Русь», «русичи», «русскія жёны», русская земля». Эти названия созданы самим народом. Это возвышенные идеалы или нравственные интересы уже ясно и ярко существовали в Х-ХІ вв. И нашли для себя художественное выражение в «Слове о полку Игореве».
Профессор Сикорский.
Неужели же этот высокий художественный памятник не обязателен для учёного историка? Ведь те герои, которые описаны в «Слове…», называют себя «русскими», они пали на Каяле на реке за «русскую землю», как удостоверяет автор «Слова…», современник, а, вероятно, и участник похода Игоря, который называет их «русичами». И после этих торжественных свидетельств всей этнической русской земли русский учёный-историк, вдохновленный закордонными течениями, уверяет нас в своих сочинениях, что события совершились не в русской земле, что Игорь, его воины и даже поэт — бытописатель событий — были «украинцы», что они пали не за русскую землю, как им показалось, а за Украину!.. Дальше нельзя идти в вольном переводе исторических документов с их подлинного языка на язык желаемых, но не существующих фактов!
…Мёртвые не имут ни срама, ни гнева, и только по этой причине они не схватились за оружие при ОТНЯТИИ у них имени, за которое они пали…». [49, с. 355].
Публицист Алексей Александров, по-моему, прав: «В основу «идеологии украинства» заложено неразрешимое противоречие между генетической сущностью украинцев (части Русского народа) и обязательной для каждого «свидомого украинца» ненавистью ко всему русскому. То есть — к самим себе. Антирусскость стала, по сути, инструментом саморазрушения малороссийского этноса, противопоставления его самому себе, своей истории, своей сущности. Уничтожая русскость в себе, украинцы разрушают собственную идентичность, крушат сами себя. По их убеждению, Украину как отдельное государство можно построить только на противопоставлении Русскому Миру. И они воюют. С собственной историей. С Церковью, которая вскормила их, родом из которой вся наша общая культура. В результате их действий место Православия занимают секты, место армии — свора мародеров, место государственных деятелей — стая коррумпированных дилетантов…
В нас вживлялась фальшивая историческая память, вера, оруэлловский новояз — «державна мова» из этнографической особенности малороссов была превращена в боевое отравляющее вещество интеллектуально-паралитического действия».
Писатель Светлана Замлелова добавляет: «Сегодняшние украинцы — это русские, которые не хотят быть русскими, но не могут стать кем-то ещё. Из Малороссии — пространного и цветущего когда-то юга России — алчные и тщеславные фантазёры умудрились устроить резервацию для неприкаянных. Подогреваемые комплексами, разъедаемые ненавистью, украинцы не в состоянии разобраться в самих себе… Они сделали свой выбор, покинув наш общий когда-то дом и плюнув напоследок в глаза хозяину»…
Неужели и здесь был прав Шевченко?
И потому-то на Руси
Завещано аж Мономахом:
“Связаться Боже упаси
С тремя— жидом, хохлом и ляхом!”.
Коварен жид, хотя и слеп;
Кичливый лях-похуже бляди;
Хохол же — съест с тобою хлеб,
И тут же в суп тебе нагадит.
(«Хохлы», 1871 год). (10).
…Мне жалко вас, бывшие русские. Подвига русскости в условиях апостасии вы не понесли. [44] Не выдержали бремени имперской титульной нации, главное качество которой — жертвенность. Не «тильки для сэбе», а — «кто положит душу задруги своя…»
Куда вы движетесь? За кем идёте? Неужели не понимаете, что «Проклятые жаждут, чтобы их проклятие досталось всему миру!» [40, с. 107]. Именно поэтому вас побуждают отрицаться от поколений и поколений христолюбивых предков. Напомню, что не случайно Гоголь называет Бога «источником всего русского». [45] Хотя, конечно, Николай Васильевич для вас не авторитет.
Как-то летним вечером мы сидели во дворе на своей подмосковной даче и наконец, как всегда, запели. Конечно, дошла очередь до украинских песен. Наша кума Оля (настоящая хохлушка) начала:
«Місяць на небі, зіроньки сяють»,
мы подхватили:
«Тихо по морю човен пливе»…
Соседнюю дачу в это время строила бригада с Укрианы. Мы и не заметили сначала, что все они переместились к нашему заборчику. Кончили мы петь, а они спрашивают: «Так вы шо, наши писни спиваете?» Так это ж наши общие песни, — отвечаем… Пока они думали, как это понимать и нет ли здесь для них чего-нибудь обидного, я предложил: «А вы тоже спойте». Строители совещались долго. Потом нестройно, забывая слова, исполнили какой-то бодрый новодел: Украина вперед, Украина краше всех и так далее… «А настоящее-то знаете?» Оказалось, не знают. Другим песням и другой истории учат их теперь.
Не ведаю, запомнили ли они этот эпизод. Помнят ли, как моя тёща подкармливала их и давала лекарства. А вот то, что вороватый прораб «кинул» их и практически
