Андрей Константинов - Коррумпированный Петербург

Получив водку, сей уважаемый человек и не подумал ее перерабатывать, а пустил в торговую сеть – по цене 7500 рублей за бутылку (о такой мелочи, как лицензия на продажу спиртного, он даже и заботиться не стал). А вот делиться с таможней младшему г-ну Новоселову не захотелось, и вместо денег он оставил таможенникам фиктивное платежное поручение – которое в конце концов и вывело оперативников на его след.

После того как прокуратура Петербурга отказалась выдать санкцию на арест младшего г-на Новоселова, он, не долго думая, укрылся от следствия. Осведомленные люди говорят, что в этом ему помог авторитетный г-н Яковлев. Скрываться, кстати, младшему г-ну Новоселову надо не только от правоохранительных органов, но и от некоторых прежних партнеров по бизнесу, которым он был должен деньги, но не вернул.

Говорят, что г-н Яковлев очень гордится тем, что именно ему выпала честь помогать скрываться от розыска сыну очень уважаемого в Петербурге человека. Ведь уважаемый человек является еще и любящим отцом и ради безопасности своего непутевого отпрыска, наверное, по-прежнему готов в меру своих скромных сил оказывать г-ну Яковлеву разные услуги, в которых тот, безусловно, порой нуждается.

В марте 1996 года бюджетная практика российского муниципального парламентаризма обогатилась замечательным изобретением – резервным депутатским фондом. Безобидное на вид сочетание слов на практике означало, что депутаты петербургского Законодательного собрания впервые получили на нос каждого по 5600 миллионов рублей из городского бюджета. Возможность достаточно свободно распоряжаться крупными суммами денег так им понравилась, что год спустя они уже не сумели отказать себе в удовлетворении понятного желания повторить эксперимент (снизив, правда, до 4324 миллионов рублей сумму, которую предлагалось потратить по собственному усмотрению «на нужды избирателей» каждому конкретному депутату).

Примечательная во всех отношениях идея резервного депутатского фонда родилась, как и большинство идей, в тяжких спорах. В марте 1996 года между собой спорили городская администрация и депутаты ЗС. Дискуссии касались принципов формирования бюджета и основных направлений расходования муниципальных средств. Желания депутатов потратить деньги, как водится, не совпадали с декларируемыми возможностями городской администрации. Спор грозил перерасти в затяжной конфликт с печальным концом: дело вполне могло закончиться непринятием городского бюджета до середины года. Вот тогда-то в светлой голове одного из народных избранников и родилась идея компромисса: депутаты голосуют за бюджет при условии, что каждому из них будет предоставлена возможность по своему усмотрению распорядиться определенной частью его расходов.

Идея подарить депутатам больше чем четверть триллиона рублей (около 2 процентов расходной части бюджета) поначалу не нашла понимания в Смольном. Однако затем мэр Петербурга Анатолий Собчак возжелал перенести первый тур выборов нового руководителя городской администрации с 16 июня на 19 мая 1996 года (при этом г-н Собчак, в свойственной ему манере вольно трактуя факты, ссылался на требование Президента России, имея в виду Указ, который не предписывал, а всего-навсего разрешал проведение выборов в день, приглянувшийся мэру: видимо, таким образом градоначальник рассчитывал застать врасплох своих конкурентов и обеспечить себе преимущество на выборах). В воздухе отчетливо запахло компромиссом. И в конце концов представители Смольного сторговались с представителями Мариинского дворца: депутатам разрешили произвольно распорядиться 274400 миллионами рублей, а депутаты, в свою очередь, согласились на перенос даты губернаторских выборов (что г-ну Собчаку, впрочем, никак не помогло).

Зато депутаты постарались воспользоваться неожиданно открывшимися перед ними возможностями на полную катушку. Благие намерения, которыми была вымощена дорога к резервному депутатскому фонду (разумеется, необходимость нововведения официально была мотивирована тем, что депутаты хорошо знают проблемы избирателей и сумеют с толком потратить деньги на решение насущных проблем в своих округах) были быстро забыты. Единственное ограничение при распределении средств резервного депутатского фонда, в соответствии с которым заказчиком тех или иных финансируемых из этого фонда работ могла выступать только администрация Петербурга или ее подразделения, быстро перестало интересовать предприимчивых избранников. Когда все депутаты распределили «свои» миллиарды, за утверждение бюджета с учетом этих расходов проголосовали, не глядя. Хотя посмотреть было на что.

Например, депутат Законодательного собрания Сергей Никешин, возглавляющий строительную корпорацию «XX трест», решил израсходовать более 4 миллиардов рублей на организацию отдыха работников образования и здравоохранения на курорте в Аликанте (Испания). Недоброжелатели поговаривают, что выбор столь экзотического места для отдыха врачей и педагогов был обусловлен тем, что именно в Аликанте «XX трест» владеет гостиницей, которая до наплыва облагодетельствованных гном Никешиным учителей и лекарей терпела изрядные убытки.

Заместитель председателя Законодательного собрания Сергей Миронов направил 150 миллионов рублей центру избирательных технологий. А 400 миллионов рублей от депутата Алексея Ковалева перепали на финансирование научных и проектных работ по археологическому наследию (возможно, избиратели были бы не прочь поддержать эти мероприятия, – но нельзя не заметить, что сам г-н Ковалев участвует в этих программах и регулярно ездит в археологические экспедиции).

Первый опыт непосредственного распределения бюджетных средств так понравился многим депутатам, что они решили сделать подобную практику постоянной – и в конце 1996 года приняли городской закон «О резервном фонде бюджета СанктПетербурга». Судя по всему, постоянной многие избранники собираются оставить и практику распределения денег в соответствии со своими частными (или политическими) интересами и пристрастиями. Во всяком случае, представляя проект распределения денег из резервного депутатского фонда в бюджете на 1997 год, избранники уже куда меньше стесняли себя приличиями и куда более откровенно заботились о том, чтобы бюджетные средства были истрачены не без пользы для самих депутатов.

Господин Никешин, в 1996 году осчастлививший оздоровительным туризмом в Аликанте врачей и учителей, в 1997 году озаботился судьбами журналистов газеты «Санкт-Петербургские ведомости», предложив перечислить 200 миллионов рублей на техническое перевооружение газеты. В преддверии возможных новых выборов подобная предусмотрительность руководителя стремительно падающей в финансовую пропасть компании достаточно актуальна.

Между прочим, в симпатиях к прессе г-н Никешин не одинок. Вместе с ним трогательную заботу об «акулах пера» проявили восемь самых предусмотрительных избранников. А в Аликанте в 1997 году решили оздоравливать ветеранов войны в Афганистане – 2 миллиарда рублей на это благое дело решил выделить Игорь Высоцкий. Коммунист Алексей Воронцов не забыл про крейсер «Аврора», которому в связи с восьмидесятой годовщиной Октябрьского переворота предполагается перечислить 25 миллионов рублей. По воле того же г-на Воронцова петербургская организация ультрапатриотического Союза писателей России должна получить из бюджета 40 миллионов рублей (не всякая общественная организация может похвастаться бюджетным финансированием). А, например, старейший депутат Владимир Гольман, которого коллеги не без оснований считают представителем строительного лобби, без тени смущения распределил «свои» средства на строительство ряда жилых домов, где подрядчиками выступают симпатичные ему строительные фирмы.

Нельзя сказать, чтобы все омандаченныс избирателями обитатели Мариинского дворца дружно сливались в пароксизме довольства по поводу сомнительного бюджетного новшества. Среди депутатов встречаются и его противники – например, Михаил Амосов, который полагает, что подобная практика порочна, поскольку создает неимоверное количество сомнительных ситуаций и дает прекрасные возможности для злоупотребления властью. По мнению г-на Амосова, идея резервного депутатского фонда мало соответствует принципу разделения властей, ибо утверждение бюджета – законотворческая функция, присущая законодательному органу, а не отдельным его представителям, и предусматривающая обсуждение и согласование на всех стадиях бюджетного процесса. Стремление же депутатов присвоить хотя бы часть этой функции является своего рода попыткой растащить власть по частным депутатским кабинетам – чтобы каждому досталось хоть понемногу.