18 августа 1948 года вышла новая директива СНБ, № 20/1, «Цели США в отношении России». Этот документ, насчитывающий 33 страницы, был впервые опубликован в США в 1978 году в сборнике «Сдерживание. Документы об американской политике и стратегии 1945–1950 гг.».
Во вступительной части директивы объяснялось:
«Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне политической войны наметить более определенные и воинственные цели в отношении России уже теперь, в мирное время, чем было необходимо в отношении Германии и Японии еще до начала военных действий с ними… При государственном планировании ныне, до возникновения войны, следует определить наши цели, достижимые как во время мира, так и во время войны, сократив до минимума разрыв между ними».
Основные цели США в отношении России сводились к следующему:
«а) свести мощь и влияние Москвы до пределов, в которых она не будет более представлять угрозу миру и стабильности в международных отношениях;
б) в корне изменить теорию и практику международных отношений, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России…
Речь идет прежде всего о том, чтобы Советский Союз был слабым в политическом, военном и психологическом отношениях по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля…
В худшем случае, то есть при сохранении советской власти на всей или почти всей нынешней советской территории, мы должны потребовать:
а) выполнения чисто военных условий (сдача оружия, эвакуация ключевых районов и т. д.) с тем, чтобы надолго обеспечить военную беспомощность Советского Союза;
б) выполнение условий с целью обеспечить значительную экономическую зависимость от внешнего мира…
Все условия должны быть подчеркнуто тяжелыми и унизительными для коммунистического режима..»[151]
И далее, после небольшого обоснования целесообразности психологической войны рассматривалась своего рода этическая сторона в отношении противника. К слову сказать, она мало согласуется с официальными «демократическими принципами свободного общества»:
«Наши усилия, чтобы Москва приняла наши концепции, равносильны заявлению: наша цель — свержение советской власти. Отправляясь от этой точки зрения, можно сказать, что эти цели недостижимы без войны, и, следовательно, мы тем самым признаем: наша конечная цель в отношении Советского Союза — война и свержение силой советской власти.
Было бы ошибочно придерживаться такой линии рассуждений.
Во-первых, мы не связаны определенным сроком для достижения наших целей в мирное время. У нас нет строгого чередования периодов войны и мира, что побуждало бы нас заявить: мы должны достичь наших целей в мирное время к такой-то дате или «прибегнем к другим средствам»…
Во-вторых, мы обоснованно не должны испытывать решительно никакого чувства вины, добиваясь уничтожения концепций, не совместимых с международным миром и стабильностью, и замены их концепциями терпимости и международного сотрудничества. Не наше дело раздумывать над внутренними последствиями, к каким может привести принятие такого рода концепций в другой стране, равным образом мы не должны думать, что несем хоть какую-нибудь ответственность за эти события… Если советские лидеры сочтут, что растущее значение более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их власти в России, то это их, а не наше дело. Наше дело работать и добиться того, чтобы там свершились внутренние события… Как правительство, мы не несем ответственности за внутренние условия в России…»[152]
23 ноября 1948 года президентом Трумэном была утверждена директива СНБ 20/4. Она во многом воспроизводила основные положения предшествовавшего документа. Однако по сравнению с СНБ 20/1 в ней делался больший упор на подрывную работу с конечным выводом:
«Если Соединенные Штаты используют потенциальные возможности психологической войны и подрывной деятельности, СССР встанет перед лицом увеличения недовольства и подпольной оппозиции в зоне, находящейся под советским контролем».
14 сентября 1949 года президентом Трумэном была утверждена директива СНБ-58, касающаяся политики США «в отношении советских сателлитов в Восточной Европе». В этом документе была намечена важная линия в психологической войне, направленная на разжигание внутри социалистического блока национальных противоречий. По мнению разработчиков директивы, «такую слабость Соединенные Штаты должны использовать… двинув, как острие клина, для подрыва авторитета СССР создание группы антимосковских коммунистических государств»[153].
В директиве говорилось:
«Наша конечная цель, разумеется, — появление в Восточной Европе нетоталитарных правительств, стремящихся связаться и устроиться в сообществе свободного мира. Однако серьезнейшие тактические соображения препятствуют выдвижению этой цели как непосредственной… Для нас практически осуществимый курс — содействовать еретическому процессу отделения сателлитов. Как бы они ни представлялись слабыми, уже существуют предпосылки для еретического раскола. Мы можем способствовать расширению этих трещин, не беря на себя за это никакой ответственности. А когда произойдет разрыв, мы прямо не будем впутаны в вызов советскому престижу, ссора будет происходить между Кремлем и коммунистической реформацией».
Далее в документе отмечалось:
«Мы должны вести наступление не только открытыми, но и тайными операциями… Курс на подстрекательство к расколу внутри коммунистического мира следует вести сдержанно, ибо этот курс всего-навсего тактическая необходимость и нельзя никак упускать из виду, что он не должен заслонить нашу конечную цель — создание нетоталитарной системы в Восточной Европе.
Задача состоит в том, чтобы облегчить рост еретического коммунизма, не нанеся в то же время серьезного ущерба нашим шансам заменить этот промежуточный тоталитаризм терпимыми режимами, входящими в западный мир. Мы должны всемерно увеличивать всю возможную помощь и поддержку прозападным лидерам и группам в этих странах»[154].
Одной из структур, которая должна была вести «наступление на коммунистический мир», стал Национальный комитет Свободной Европы, созданный в 1949 году. В состав комитета вошли Аллен Даллес, генерал Дуайт Эйзенхауэр — будущий президент, некоторые американские послы и банкиры. Сам по себе этот список, который возглавил Аллен Даллес, свидетельствует о целях и задачах комитета. О. Джексон (позднее помощник президента Эйзенхауэра по вопросам «психологической войны»), выступая перед сотрудниками подчиненной комитету радиостанции «Свободная Европа» (РСЕ) в ноябре 1951 года, откровенно заявил: «РСЕ — это служба психологической войны. Наша организация учреждена для провоцирования внутренних беспорядков в странах, на которые мы ведем вещание. Военное вмешательство вообще имеет смысл только в том случае, если народам интересующих нас стран будет привит импульс к вооруженным действиям внутри страны»[155].
Информация к размышлениюРадиостанция «Свободная Европа» впервые вышла в эфир 4 июля 1950 года. Трансляция велась передатчиком «Барбара», установленным близи города Франкфурт-на-Майне. В то время особенно больших масштабов достигла деятельность радиостанции против Польской Народной Республики. Для этой цели в Мюнхене была даже образована специальная «польская редакция» из 80 сотрудников во главе с графом 3. Михалковским. Первое время все радиопрограммы «Свободной Европы» подготавливались в Нью-Йорке, записывались на магнитную пленку и авиапочтой направлялись во Франкфурт.
В 1961 году штаб-квартира радио «Свободная Европа» была переведена из Нью-Йорка в Мюнхен, ближе к радиовещательному комплексу, и расположилась в парке Энглишер Гартен. К этому времени 85 процентов программ радиостанций готовились в Европейском центре организации в Мюнхене, а остальные пятнадцать — в Нью-Йорке, где определялась также и общая политическая программа радиостанции. Весной 1963 года в системе радио «Свободная Европа» было пять радиостанций, оборудованных 28 передатчиками общей мощностью 1 250 ООО ватт. Через год к ним прибавилось еще четыре передатчика мощностью 1 миллион ватт, оборудованных в Португалии. Таким образом, к середине 1964 года «Свободная Европа» располагала 32 радиопередатчиками, вещавшими 450 часов в неделю на шести языках социалистических стран Восточной Европы — чешском, словацком, польском, венгерском, румынском, болгарском. К концу 1960-х годов объем ежемесячных передач радиостанции на этих шести языках составлял уже 3 тысячи часов. По данным на 1964 год, в штате радио «Свободная Европа» насчитывалось более 1600 служащих. Радио имело собственные пресс-агентства в крупнейших городах мира — Лондоне, Париже, Брюсселе, Бонне, Стокгольме, Западном Берлине, Вене, Риме и Афинах. В Вашингтоне радиостанция имела аккредитованного корреспондента.
