Среди этого жизненнаго ландшафта единственнымъ живымъ существомъ (кромѣ солнца) былъ человѣкъ, который долженъ былъ пробраться къ своей возлюбленной, живущей за горами, расположенными на заднемъ планѣ сцены. Человѣкъ этотъ отправился въ путь. Обыкновенно, если человѣкъ владѣетъ своими пятью чувствами и хочетъ пройти за горы къ опредѣленному мѣсту, то онъ старается по мѣрѣ возможности итти по одному направленію. Но упомянутый актеръ поступалъ совершенно иначе. Онъ метался по лѣсу, для того, чтобы убѣдить публику, что онъ дѣйствительно шелъ, проходилъ мимо картонныхъ птицъ, которыя не двигались съ мѣста при его приближеніи, мимо скалы, дрожавшей до основанія отъ его шаговъ, переправлялся черезъ ручей, мимо ключа, не замочивъ ногъ, возвращался назадъ, носился, какъ бѣшеный, туда и сюда и, наконецъ, исчезъ за одной изъ кулисъ. Солнце закатилось подъ звуки затихающей музыки, и наступила ночь. Прошло восемь минутъ. Въ слѣдующемъ явленіи онъ снова появляется и въ монологѣ длиною въ полмили повѣствуетъ себѣ и публикѣ о длинномъ только-что пройденномъ имъ пути за горы; хотя каждый изъ публики готовъ поклясться, что онъ не достигъ горъ, несмотря на свое длинное путешествіе.
Американцы совершенно незнакомы съ устройствомъ подвижныхъ кулисъ, которыя позволяютъ актеру, желающему пройти «за горы», итти по одному направленію, хотя бы цѣлыхъ тридцать минутъ, не бросаясь на задній планъ и не забѣгая за кулисы.
Въ американскихъ театрахъ часто даются такъ-называемыя «французскія пьесы», хотя само собою разумѣется, что эти пьесы никогда не шли во Франціи. Америка почерпнула изъ газетныхъ извѣстій, что французское драматическое искусство только немногимъ ниже искусства Дакоты, вслѣдствіе чего они и начали ставитъ французскія пьесы.
Всѣ эти пьесы отличаются обстановочнымъ скоморошествомъ. Одна и та же декорація по мѣрѣ надобности изображаетъ и колоніи тулонскихъ каторжниковъ и квартиру марсельскаго гражданина.
И въ этихъ болѣе американскихъ чѣмъ французскихъ пьесахъ задняя декорація одна и та же, какъ для турецкаго гарема, такъ и для американской харчевни.
Американцы не считаютъ абсолютной необходимостью, чтобы декорація непремѣнно соотвѣтствовала пьесѣ. Если въ распоряженіи труппы есть какіе-нибудь красивые обстановочные предметы, то они выставляютъ ихъ на сцену, не справляясь съ тѣмъ, представляетъ ли пьеса какое-нибудь приключеніе въ преріяхъ или городскую драму. Когда поближе познакомишься съ американскимъ драматическимъ искусствомъ, то не чувствуешь къ нему большого уваженія. Въ немъ совсѣмъ нѣтъ обработки, нѣтъ школы. Если бы американцы познакомились съ искусствомъ, созданнымъ Людовикомъ Баварскимъ, если бы они имѣли хотя бы легкое понятіе о волшебной красотѣ движущихся декорацій, они, можетъ-быть, стали бы печатать болѣе мелкимъ шрифтомъ объявленія о своемъ необыкновенно роскошнымъ картонномъ лѣсѣ… Но они не знаютъ этого и не хотятъ знать. Ихъ самодовольство до крайности послѣдовательно.
Въ нашихъ газетахъ иногда попадаются извѣстія, что такого-то числа въ нью-іоркскомъ театрѣ шли «Призраки» Ибсена, или что такого-то числа на одной изъ сценъ западныхъ городовъ играли Сарду. Но это не совсѣмъ вѣрно, въ чемъ мнѣ пришлось убѣдиться частью лично, частью изъ другихъ источниковъ. «Призраки» въ Нью-Йоркѣ никогда не шли, и Сарду ни въ одномъ американскомъ городѣ не играли [19]. Изъ «Призраковъ» американцы выбрали только самыя приличныя, незначительныя сцены, просѣявъ самую сущность, и представили драму въ совершенно неузнаваемомъ видѣ. Поэтому сообщеніе о томъ, что «Призраки» Ибсена ставились на американской сценѣ, не вполнѣ справедливо.
Доказательствомъ того, до какого грубаго непониманія искусства они дошли въ передѣлкѣ этой пьесы, служитъ, напримѣръ, то, что въ изуродованной заключительной сценѣ они передъ опусканіемъ занавѣса заставляютъ г-жу Альвингъ продекламировать нѣсколько стиховъ «для увеселѣнія публики».
Что касается Сарду, то мнѣ пришлось нѣсколько разъ читать его имя на афишахъ, но мы очень ошибемся, если повѣримъ, что дѣйствительно играли Сарду. Его постигла та же участь, что и Ибсена. Его драмы «просѣяли», раздробили на безчисленныя отдѣльныя сценки, ввели въ нихъ роль ирландца со стишками и танцами. Ни въ одномъ американскомъ театрѣ не представляли Сарду на англійскомъ языкѣ съ американскими актерами, предварительно не исковеркавъ его. Если бы исторія могла доказать, что на американскихъ сценахъ играютъ даже Ибсена, даже Сарду и Дюма, это сразу доказало бы, что американскіе театры работаютъ въ духѣ современности. Пошлина на иностранныя драматическія произведенія являлась бы въ такомъ случаѣ только экономическимъ вопросомъ. Но въ этой пошлинѣ главнымъ образомъ играетъ роль не экономическая сторона дѣла, а все та же американская самоувѣренность. Въ дѣйствительности они крайне враждебно относятся къ современному драматическому искусству. Что, напримѣръ, они говорятъ, когда пріѣзжаетъ Сара Бернаръ? Они всюду кричатъ о невѣроятно высокой цѣнѣ билетовъ, возмущаются незнаніемъ Сары Бернаръ англійскаго языка, наконецъ, называютъ ее полупомѣшанной женщиной и находятъ, что порядочнымъ людямъ нечему у нея учиться. Они идутъ еще дальше.
Пресса предостерегаетъ матерей отъ этой «сумасшедшей», которая по ночамъ спитъ со змѣей на груди, никогда не разстается съ ней и ежеминутно можетъ выпустить ее.
Пресса идетъ еще дальше. Изъ чувства патріотизма она не совѣтуетъ бросать такихъ сумасшедшихъ денегъ, чтобы посмотрѣть какую-то иностранку, а лучше приберечь ихъ и посмотрѣть пьесу съ настоящимъ національнымъ картоннымъ лѣсомъ.
Но это еще далеко не все. Пресса увѣщеваетъ всѣхъ порядочныхъ людей остерегаться этой женщины, у которой есть незаконный ребенокъ, и не принимать ее въ домъ, какъ публичную женщину. Желающіе провѣрить мои слова могутъ обратиться въ Миннеаполисъ, городъ величиной съ Копенгагенъ, гдѣ въ самыхъ распространенныхъ городскихъ газетахъ въ іюнѣ 1886 г. было помѣщено это предостереженіе о Сарѣ Берваръ.
Изъ всего вышесказаннаго видно, что и сценическое искусство, какъ и всякое другое, не пользуется особенно любезнымъ пріемомъ въ Америкѣ. Если произведенія искусства не подходятъ подъ рубрику бостонской морали, то они «просѣиваются», искажаются, — однимъ словомъ американизируются. За послѣднее время въ Америкѣ замѣчается сильное стремленіе помѣшать заграничнымъ актерамъ посѣщать эту страну, для чего вводится колоссальная пошлина.
Въ декабрѣ мѣсяцѣ въ переселенческій комитетъ Вашингтона прибыла депутація отъ американскихъ артистовъ съ просьбою, чтобы государство оградило отечество отъ вторженія иностраннаго драматическаго искусства. Но сомнительно, что это движеніе отразилось на новомъ законѣ о пошлинахъ. Нѣкоторыя крупныя восточныя газеты New-Iork-Herald и Evening Post высказались противъ проявленія патріотической эстетики, но они имѣли въ виду только политику, а не искусство. Обѣ названныя газеты — сторонники свободной торговли и хотятъ уничтожитъ всякую охранительную пошлину, чего бы она ни касалась. Тѣмъ не менѣе New-Iork-Herald пишетъ: «Этотъ законъ для насъ очень непріятенъ, но разъ онъ будетъ введенъ, мы охотно признаемъ его». Вожаками этого движенія, имѣвшаго свои послѣдствія, явились наиболѣе извѣстные американскіе артисты: Бусъ, Джефферсонъ, Баррей и Букиколь, артистъ средней руки. Я напрасно искалъ Кина въ спискѣ этихъ патріотическихъ артистовъ, я не нашелъ его имени, что еще разъ свидѣтельствуетъ о его тонкой артистической натурѣ. Букиколь же такой артистъ, что всякая значительная сцена въ пьесѣ сильно бы выиграла, если бы онъ не принималъ въ ней участія; и именно такой артистъ говоритъ съ апломбомъ: «Я вижу, что наступаетъ время, когда въ Лондонѣ организуются труппы для того, чтобы давать представленія въ Соединенныхъ Штатахъ. А такъ какъ наши любезные соотечественники всегда предпочитаютъ иностранцевъ (!), то намъ больше ничего не остается дѣлать, какъ удалиться въ преріи и стараться какимъ-нибудь способомъ заработать кусокъ хлѣба». Букиколь изъ Нью-Йорка продолжаетъ дальше: «Торговлю и промышленность оградили отъ иностранцевъ, не понимаю, почему дѣлаютъ исключеніе для нашей профессіи? Я очень высоко ставлю наше новое движеніе я надѣюсь, что оно приведетъ къ желанному результату. Мы просто-напросто даемъ пощечину американской публикѣ, предлагая ей англійскихъ и другихъ европейскихъ художниковъ. Всѣ американскіе артисты и артистки, безъ исключенія, превосходятъ всѣхъ артистовъ міра, но уже сотни изъ нихъ не имѣютъ возможности зарабатывать свой хлѣбъ, благодаря иностранцамъ.
„Если бы мнѣ предстояло набирать труппу, чего я очень бы желалъ, я выбралъ бы для всѣхъ ролей однихъ американцевъ“.
Газета „Америка“ прибавляетъ къ этой мудрой рѣчи нѣсколько словъ отъ себя. „Наши артисты вполнѣ правы въ своемъ стремленія. Джонъ Букиколь высказалъ настоящія чувства и мысли американцевъ; этотъ человѣкъ самъ актеръ и знаетъ о чемъ говоритъ, поэтому его мнѣніе имѣетъ большой вѣсъ“.
