здания, никаких наказаний и санкций не последовало [Михайлов 2006:11-12].
Финансовый кризис 1998 года приостановил строительный бум в Москве, но в то же время подчеркнул стабильность и благосостояние столицы по сравнению с остальной страной. Авторитет Ельцина падал, состояние его здоровья ухудшалось. Лужков же производил впечатление человека, которому все удается: пожилые избиратели видели в нем «крепкого хозяйственника», молодые – настоящего менеджера. Лужков воспользовался этой возможностью, организовав собственную политическую партию и заключив союз с популярным в народе бывшим премьером Е. М. Примаковым. Мэр был близок к тому, чтобы занять Кремль, когда в 1999 году Ельцин удивил практически всех, назначив премьер-министром малоизвестного В. В. Путина. Оказавшись в центре внимания, Путин вскоре сумел создать привлекательный образ здравомыслящего, патриотичного и решительного человека. После того как избирательный блок Лужкова потерпел неудачу на парламентских выборах 1999 года, столичный мэр примкнул к сторонникам премьер-министра и поддержал президентскую кампанию Путина. Учитывая, что российская политика существует по принципу «победитель получает всё», Лужков поступил правильно, поскольку продержался в Москве еще 10 лет.
Глава пятая
Градостроители против градозащитников в первом десятилетии нового века
Экономический кризис 1998 года привел к резкому сокращению как иностранных, так и внутренних капиталовложений в город, а также критическому уменьшению налоговых поступлений от основных налогоплательщиков – нефтяных и газовых компаний. Сильно пострадал строительный сектор, и мэрия была вынуждена отложить некоторые проекты. Но уже в 2000 году восстановление шло полным ходом, главным образом благодаря росту цен на нефть и газ и, как следствие, увеличению налоговых доходов города [Semenenko 2000].
С оживлением строительной отрасли было «реконструировано» с сохранением лицевого фасада или полностью снесено еще больше исторических зданий. В течение первого десятилетия нового века древняя столица пережила волну разрушений, в результате которых исчезли или стали частью эрзац-репродукций сотни старинных построек [39]. Всего за два года, 2002-2003-й, благодаря спросу на помещения в историческом центре стоимость недвижимости в столице выросла в среднем на 60% [O’Flynn 2004d]. Большая часть объектов культурного наследия была разрушена в процессе обычной хозяйственной деятельности политико-экономической машины Лужкова – они уступили место более выгодным площадям, которые лучше соответствовали пространственным воззрениям мэра. А. И. Комеч находился рядом с Лужковым в историческом Столешниковом переулке, когда мэр неожиданно приказал снести охраняемое государством здание, заявив, что это не будет противоречить закону, потому что дом восстановят [O’Flynn 2004d]. При этом Лужков также возобновил работу над грандиозными проектами, которые были призваны заменить чрезвычайно значимые столичные достопримечательности муляжами — «улучшенными» копиями, интегрировавшие лужковское наследие в городской ландшафт.
Москвичи все чаще выражали возмущение по поводу сноса исторических построек, поскольку журналисты настойчиво информировали общественность о подобных скандалах. Постепенно граждане, выступавшие против уничтожения московского архитектурного наследия, объединились в сообщества, способные противостоять реконструкции. Три случая замены исторических сооружений муляжами особенно способствовали мобилизации общественного мнения внутри России и привлечению пристального внимания из-за рубежа. Первое из этих сооружений – всеми любимый Манеж, находившийся к северу от Кремля. Второе – «Военторг» в трех кварталах к западу от Кремля; этот универмаг специализировался на военной одежде и аксессуарах. Третье – гостиница «Москва» напротив северного входа на Красную площадь.
В Центральном военном универсальном магазине «Военторг» один этаж занимали военные товары, на других был представлен традиционный для универмагов ассортимент. Возведенный в 1910-1914 годах по проекту архитектора С. Б. Залесского, это был третий по значимости столичный универсальный магазин после всемирно известного ГУМа и Центрального универсального магазина – ЦУМа [Мезенцева и др. 2007: 156-163]. В июле 2001 года город объявил о намерении реконструировать «Военторг», превратив его в аукционный дом по продаже антиквариата, но в марте 2002 года от этого плана отказались [Кузьминский 2002]. Вместо этого было принято решение снести главное здание вместе с тремя более старыми постройками на этом участке, одна из которых датировалась началом XVIII века. Хотя сооружение было внесено в перечень «выявленных объектов культурного наследия», этот статус был аннулирован, несмотря на то что Главное управление охраны памятников г. Москвы (ГУОП, преемник УГК ОИП) объявило «Военторг» «прекрасным образцом общественного здания в стиле модерн» [Munro 2003; Voznesensky, Muratov 2007]. Город обещал воссоздать «важнейшие элементы фасада» [Munro 2003]. Одной из причин сноса «Военторга» послужила якобы большая потребность в подземном паркинге [O’Flynn 2003d]. Подписанный Лужковым приказ оправдывал уничтожение «Военторга» «в связи с важным градостроительным значением сохранения в историческом центре Москвы зданий бывшего Центрального военного универсального магазина». Иными словами, мэр разрушил здание с целью его сохранения [Михайлов 2007: 207]. Снос начался в августе 2003 года [O’Flynn 2003b].
К. П. Михайлов, на момент сноса «Военторга» – член Экспертно-консультативного общественного совета по формированию городской среды при главном архитекторе города Москвы, пришел к выводу, что личное разрешение мэра на реализацию проекта свидетельствует об участии в нем «очень влиятельных» людей [Михайлов 2007: 207]. Мэр проигнорировал Общественный совет. Возглавлял Совет главный архитектор города Москвы А. В. Кузьмин, который 13 августа объявил, что судьба «Военторга» еще не решена. Затем, 25 августа, начался снос, заставший Кузьмина и защитников московского культурного наследия врасплох. Кузьмин впервые пошел наперекор властям и публично высказался против уничтожения «Военторга», присоединив свой голос к голосам других защитников, таких как Михайлов, Комеч и Д. А. Саркисян, директор Государственного научно-исследовательского музея архитектуры имени А. В. Щусева [Мезенцева и др. 2007: 163; O’Flynn 2003b].
Однако на этот раз к отдельным интеллигентам, стремившимся сохранить культурное наследие города, присоединилось новое поколение активистов, которое применило новые методы борьбы. В сентябре проект «Москва, которой нет» (МКН) начал использовать Интернет для привлечения к защите архитектурных памятников столицы более широкого круга москвичей [40] [Мезенцева и др. 2007: 167]. В МКН также придумали «интеллектуальный флешмоб» – траурное бдение со свечами на стройплощадке. Для МКН «Военторг» стал «последней каплей» [Мезенцева и др. 2007: 167].
Министр культуры Российской Федерации М. Е. Швыдкой назвал уничтожение «Военторга» «государственным вандализмом», добавив, что московским депутатам городской Думы удалось остановить принятие закона, который упрочил бы процесс включения зданий в список охраняемых объектов [Мезенцева и др. 2007: 165; O’Flynn 2003с]. Это случилось на пресс-конференции в сентябре 2003 года, где Министерство культуры РФ представило трехтомный каталог всех зданий, находящихся под охраной государства, – «Судьба культурного наследия России. XX век. Архитектура и ландшафты России». Каждый том был своего цвета: в «Белую книгу» вошли все охраняемые здания, находящиеся под надежной защитой; в «Красную книгу» – здания, оказавшиеся под угрозой; в «Черной книге», самой большой по объему, перечислены утраты. Но Лужкова не остановила
