В деревенском клубе было накурено так, что хоть топор вешай. А, как известно из российской истории, если где-то висит топор, то он обязательно что-то отрубит. Боталовцы собрали впервые за долгие годы деревенский сход для решения глобального вопроса — как вернуть землю. Первым выступил бывший председатель колхоза имени Чапаева Иван Сидорович Карпухин:
— Уважаемые земляки! Наши деды и прадеды жили на этой земле. Ее они защищали от поляков в Смутное время, французов в 1812 году и немцев. Мы же ее просрали. У меня все.
Народ одобрительно загудел. С проломленного предыдущими поколениями кресла поднялся Алексей Мурзаев:
— Ну и что ты предлагаешь, Иван Сидорович. Ты же, помнится, сам первым свой пай продал. Да еще и уговаривал всех, мол, люди хорошие, порядочные. Сколь они тебе за енто заплатили?
Карпухин махнул рукой:
— Не время, Алексей, старое вспоминать. Я думаю, надо написать письмо губернатору, а может куда и выше о том беспределе, что творится в нашем Боталове.
— Вот приедет барин. Барин всех рассудит, — усмехнулся журналист Виктор Викторович Сырохватов, дачник из города, участвующий в собрании на правах гостя с совещательным голосом. — Все было сделано по закону. Плох он или хорош, но по закону.
— Нет такого закону, чтобы землю нашу отнимать, — возмутился Мурзаев. — А ежели кто такой закон придумал, пусть его назад и возвертает. Мой дед здесь в 41 партизанил, немцев и полицаев стрелял по возможности. Что я ему доложу, когда придется на том свете встретиться?
Так в прокуренном воздухе боталовского клуба появилось слово партизаны.
Но этого пока еще никто не заметил. Тут в разговор вступил отец Валерий, настоятель деревенской церкви:
— Миряне, надо все решить по-хорошему. Прийти и попросить захватчиков этих уйти с земли нашей по-доброму.
— Да уж просили и не раз, — не выдержал сосед Лехи Мурзаева Степан Трофимов. — Вон Кузьмичу нашему накостыляли по шее, когда он к реке пытался на утреннюю зорьку пробраться. Детишек и тех не пускают. Скоро и грибов и ягод собрать нельзя будет.
Народ одобрительно зашумел вновь.
— Я предлагаю, пока еще строительство не началось в полную меру, снести этот проклятый забор к чертовой матери. Извините, батюшка, за резкие выражения, — продолжил Степан.
— И как ты это сделаешь, — поинтересовался Иван Сидорович.
— Да вон нас в деревне сколько мужиков здоровых. А там всего десяток сторожей. Соберемся под вечер и как…
— Нет, так нельзя. Русский бунт самый бессмысленный и беспощадный, — встрял в разговор Сырохватов. — Нужно все делать по уму.
— Я знаю как, — опять поднялся со своего продавленного кресла Мурзаев. — Предлагаю организовать отряд самообороны. Или, еще лучше, сразу партизанский. "Имени Чапаева". В память о нашем колхозе.
— Ты, Леха, совсем сдурел, — стукнул кулаком по столу Карпухин. — Это же подсудное дело. Где ты тут немцев нашел, против которых воевать вздумал?
— А эти ничем не лучше немцев. Даже еще и хуже, так как свои, рассейские. На нашу землю пришли оккупанты, значит надо сражаться. Иначе всех здесь потихоньку выживут. Прошу поставить мое предложение на голосование. Так в деревне Боталово был создан первый на территории Российской Федерации со времен Великой Отечественной войны партизанский отряд. Командиром после долгих споров, как самого толкового, избрали Степана Трофимова. Комиссаром хотели отца Валерия. Батюшка сразу же отказался. Но благословил селян на ратные подвиги.
— А я стану вашим пресс-секретарем, — предложил Сырохватов. — Буду описывать боевые действия отряда "Имени Чапаева" в своей газете. На том и порешили. Всего в отряд записалось двадцать шесть мужиков и одна женщина. Жена Степана Мария. Раненых перевязывать, если придется.
Прошло несколько дней. Вся деревня усиленно готовилась к боевым действиям. Леха раскопал свой тайник на озере и принес несколько гранат и автомат «Шмайсер», найденные им во время раскопок немецкого блиндажа. Мужики, у кого было, достали свои охотничьи ружья. Остальные вооружались чем попало. В основном топорами и вилами. Мария запаслась бинтами и зеленкой. Выступать решили рано утром.
Битва на реке Ворожке началась 22 июля ровно в четыре утра, сразу после восхода солнца. Возле будущего «Райского уголка» протекал небольшой безымянный ручей. Бойцы отряда имени «Чапаева» остановились на его берегу перед решающим штурмом. Бывший колхозный кочегар Кузьмич, нацепивший на бейсболку красную ленту, перекрестился и произнес историческую фразу: — Рубикон будет перейден.
Кузьмич не знал откуда он взял эту фразу и не знал, что повторил только что самого Гай Юлия Цезаря. Как впрочем и Гай Юлий Цезарь не знал про Кузьмича.
Отряд без потерь форсировал водную преграду и окружил временно оккупированную территорию. Все немецкие кобели к тому времени были нейтрализованы следующим образом. Леха Мурзаев перекусил ножницами по металлу в одном месте колючую проволоку и туда поставили деревенскую суку, у которой к тому времени началась течка. Кобели, повизгивая, исчезли в один миг. Затем через лаз в проволоке пробралось несколько бойцов. Мурзаев, перекрестясь, бросил через забор немецкую гранату и пальнул в воздух из своего «Шмайсера». Битва на реке Ворожка продолжалась десять минут. Взятая в плен еще сонная охрана была разоружена и вытолкана взашей на проселочную дорогу. Затем мужики завели бульдозер и принялись сносить ненавистный им забор. К обеду от «Райского уголка» ничего не осталось. Командир партизанского отряда Степан Трофимов распустил бойцов по домам. На сенокос. Но на следующий день в Боталово прибыла карательная экспедиция.
«Кузьмича ведут», — неслось по деревне от околицы до магазина. Народ бросал все свои дела и бежал поглядеть, как по улице шел со связанными сзади руками еще не успевший опохмелиться после празднования вчерашней победы над врагом бывший колхозный кочегар. Кузьмича конвоировали несколько человек в камуфляже, подталкивая его прикладами карабинов «Тайга».
Перед магазином стоял маленький пузатый человек в окружении таких же людей в пятнистой форме. Рядом с ними расположились прокурор района, глава местной администрации и еще несколько чиновников рангом поменьше. Когда Кузьмича подвели к магазину, маленький человек забрался на пень срубленного недавно тополя и стал говорить, обращаясь к деревенским жителям:
— Вчера утром неизвестное, пока неизвестное мне бандформирование разгромило самое дорогое, что у меня было. Уничтожена мечта всей моей жизни — превратить ваше захолустье в райское место, — маленький человек говорил очень тихо, но внятно. Видно было, что он взбешен. — Я найду всех, кто принимал в этом участие. Виновные понесут справедливое наказание. Пока пойман только один из бандитов, прямо на месте преступления. Этот, с позволения сказать, народный мститель ловил мою рыбу в моей реке. Для всех, кто еще не понял, объясняю. Эта земля моя. Здесь будет построен мой коттеджный поселок. Здесь буду жить я и мои друзья. Тех деревенских, кто не участвовал во вчерашних беспорядках, я возьму к себе на работу в качестве обслуживающего персонала. А пока, в назидание собравшимся, пойманный нами вор будет выпорот публично на этой деревенской площади. Снимайте с него портки.
— Люди добрые, да что же это делается, — заголосила во весь голос мать Степана Матрена Евдокимовна. — Кузьмич хоть и никчемный, а все наш, боталовский. Гражданин прокурор, ты куда смотришь-то?
Прокурор смотрел в землю и носком ботинка рисовал на ней какие-то иероглифы. Наступал момент истины. И тут до собравшихся на площади возле магазина донеслась песня, выводимая двадцатью шестью мужскими и одним женским голосом:
Наверх вы, товарищи, все по местам,
Последний парад наступает.
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает.
В Боталово вступал партизанский отряд «Имени Чапаева». Во главе отряда шел командир Степан Трофимов и отец Валерий, держащий в руках Красное знамя, полученное колхозом лет двадцать назад за выдающиеся успехи в труде.
Леха Мурзаев со «Шмайсером» наперевес подошел к маленькому пузатому человеку и сдернул его с пенька:
— Кончай болтать, а то сенокос срывается. Чем скотину будем зимой кормить?
Бойцы отряда тем временем разоружили опешившую охрану и освободили Кузьмича. Тот, потирая затекшие руки, подошел к прокурору:
— Ты, это, бля. Так больше не делай. Власть же все-таки. Нельзя нынче мужиков пороть. Мы этот, как его, Рубикон перешли уже. Назад ходу нет.
ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ
Я Вам сейчас очень просто объясню, почему дома подорожали к зарплате — бензин тут ни при чем.
Допустим, мы — я, Вы и Хроноскопист — летели на самолете через Тихий океан. В пути мы втроем накушались абсента, надебоширили, отломали дверь от туалета, и нас за это выкинули в море через аварийный выход. По счастью, рядом с местом нашего падения обнаружился маленький безымянный полинезийский остров. Выбравшись на берег, мы посовещались и решили считать его новым государством под названием Соединенные Штаты Абсента (США).
