Перегородили всю реку сетями. Опутали её донками и перемётами, полезли в неё с бреднями. В мутной воде начали бить бедную рыбу острогами и глушить динамитом. И весь улов на продажу туда, на правый берег. Наш же берег загадили мусором, остающимся от их бесконечных шабашей, на которых жгут костры из вяленых лещей. И саму реку, нашу кормилицу, превратили в свалку.
Разумеется, такое хищническое отношение к рыбалке до добра не доведёт, и, рано или поздно, это должно было привести к печальному финалу. Так и случилось. Уловы катастрофически снизились, рыба в реке стала пропадать. Наши бывшие артельщики, а теперь как бы эффективные рыбаки, запаниковали. Народная мудрость «На безрыбье и рак — щука» им не подходит, потому что за раками лезть в ими же загажан реку они брезгуют. Мы напомнили им про удочки, которыми в начале реформ они советовали нам ловить рыбу и предложили им самим взять в руки эти удочки. Но они, уже привыкшие без труда загребать рыбу сетями, отказались и потребовали вместо удочек рыбу. И «Рыбнадзор», не спрашивая нашего согласия, берёт рыбу из наших и так очень скромных запасов и отдаёт её этим эффективным рыбакам. Потому что котёл, в котором и рыбаки и «Рыбнадзор» варят уху, у них общий и навар с этой ухи они делят между собой, а нам с этой ухи перепадают только рыбьи косточки, жабры да чешуя. Иногда хвосты, когда кто-нибудь из нас на них нечаянно падает. Рыбаки, вместо того чтобы поделиться с нами рыбой, которую им выделил «Рыбнадзор» из наших же запасов, опять отвезли её на правый берег и продали. А на правом берегу накопилось так много выловленной рыбы, что рыбаки не могут её ни сами съесть, ни продать. Сытые уже и не знают, куда её девать, а у голодных денег нет, чтобы её купить. Выловленная рыба начала протухать. Её стали сбрасывать в нашу и так отравленную многострадальную реку. Всё случившееся рыбаки обоих берегов назвали кризисом. Но не прекратили под шумок свою хищническую браконьерскую деятельность, а наоборот — охамели ещё больше.
Когда мы возмущаемся создавшимся положением, нам отвечают, что во всём виноват один грузинский рыбак, стоявший у истоков создания нашей артели и руководивший ей. Якобы из-за него все наши беды. Но мы-то знаем этого грузина и помним, что при нём с рыболовством был полный порядок. Браконьеров он гонял и серьёзно наказывал. И было за что. А простые люди жили нормально, в достатке. Икру и чёрную, и красную ели ложками, детей бесплатно лечили рыбьим жиром. С тех пор прошло без малого сто лет. Много воды утекло по нашей реке с тех пор, а наши эффективные рыбаки другой, не грузинской и не русской национальности всё винят этого грузинского рыбака. За эти годы другие артели и выше по течению реки, и ниже выработали разумные правила лова рыбы и, соблюдая их, живут нормально. Только у нас ситуация ухудшается. Наши эффективные рыбаки всё больше наглеют, варварски тащат и тащат сетями не успевающую нереститься рыбу. Отвозят на правый берег и продают, продают, продают, обрекая нас на голод.
Уважаемая редакция, подскажите, пожалуйста, в какую прокуратуру пожаловаться на этот беспредел? Или самим навести порядок? Спасибо.
М. ЖАЛНИН,
и около ста миллионов жителей левого берега реки
Учредил Ющенко новую награду — «Крест Ивана Мазепы». И, конечно, думает, что надо бы кому-нибудь ее вручить. А то как-то неловко получается: награда есть, а награжденных нет. Вызывает к себе министра обороны Еханурова.
— Юрий Иванович, — говорит Ющенко. — Я тут подумал и решил наградить тебя первым «Крестом Ивана Мазепы». Ехануров только что вел секретные переговоры с Тимошенко и, услышав «Мазепа», сперва подумал, что Ющенко об этом пронюхал. Глянул в глаза: не блеснет ли красным? Но там была обычная пустота.
— Нельзя меня, Виктор Андреевич.
— Почему?
— Потому что я бурят. А первым кавалером такой почетной награды непременно должен быть украинец.
— Хм, ну иди.
Вызывает Ющенко главу СБУ Наливайченко.
— Валентин Александрович, — говорит Ющенко. — Я тут подумал и решил наградить тебя первым «Крестом Ивана Мазепы».
Наливайченко только что вел секретные переговоры с Януковичем и, услышав «Мазепа», испугался, подумав, что Ющенко как-то об этом узнал. Глянул в глаза: не блеснет ли красным? Но там была обычная пустота.
— А почему бы не наградить первым Еханурова? (Наливайченко уже знал о его секретных переговорах с Тимошенко.)
— Еханурова нельзя: он бурят, а первым кавалером «Креста Ивана Мазепы» непременно должен быть украинец.
— Ну почему если Мазепа, так непременно украинец? — Наливайченко позволил себе даже чуть-чуть обидеться. Совсем чуть-чуть.
Ющенко внимательно посмотрел на него.
— Ты хочешь сказать, что среди украинцев никто не достоин этой высокой награды?
— Не-не-не-не, Виктор Андреевич, каждый достоин, абсолютно каждый! Но если награду дать одному, этим мы несправедливо обидим всех остальных.
— Хм. — Ющенко задумался. — Что же делать? Бурятам нельзя, украинцам нельзя… Кого же наградить? Может, Саакашвили?
— Да его вроде не за что? (Наливайченко не знал, что Саакашвили уже давно ведет секретные переговоры с Путиным.) А давайте какого-нибудь шведа наградим.
— Почему шведа?
— Ну как же, Виктор Андреевич? Мазепа, Карл XII, Полтава…
— «Полтава»? — Ющенко посмотрел на него еще внимательней. — Ты что,
Наливайченко, Пушкина читаешь?
— Боже упаси, Виктор Андреевич! Я даже не знаю, кто это!
— Ладно, посиди пока.
Ющенко позвонил шведскому премьер-министру:
— Здравствуйте, господин Райнфельдт! Вот хочу наградить вас первым «Крестом Ивана Мазепы»!
Райнфельдт ни с кем не вел секретных переговоров, но изменял жене и сейчас размышлял, что следует быть осторожней, раз уж об этом знают даже в Киеве.
— Нет, господин Ющенко, я не могу принять эту высокую награду. Неловко получится: вы нас награждаете, а мы вас нет.
— Ну так и вы меня наградите орденом… — Ющенко прикрыл трубку рукой и шепнул Наливайченко:
— Как там этого, ну который с Мазепой, швед который?
— Карл XII.
— … орденом Карла XII.
— Но, господин Ющенко, у нас нет такого ордена.
— Хм, ну тогда вы можете дать мне Нобелевскую премию мира.
— Некрасиво получится, господин Ющенко. На премию вы выдвигались вместе с господином Саакашвили, и, если мы теперь вам двоим ее дадим, получится, что мы одобряем военные авантюры.
— Ну дайте премию мне одному, без Саакашвили!
— Тогда получится, что мы осуждаем демократически избранное правительство Грузии.
Ющенко повесил трубку. Возникла неловкая пауза.
— А давайте, Виктор Андреевич, вы эту награду вручите себе.
— Но я же украинец, а ты сам говорил, что украинцам нельзя.
— Но вы ведь не простой украинец, вы же первый Президент!
— То есть как это первый, Наливайченко? А Кравчук, Кучма, не говоря уж об этом, как там его…
— Грушевский, Виктор Андреевич. Ну с ним дело темное. А Кравчук и Кучма — ну какие же они президенты? Тьфу, а не президенты. А первый настоящий Президент — вы, Виктор Андреевич!
— Ну не знаю… А как народ посмотрит на то, что я сам себе вручу первый «Крест Ивана Мазепы»?
— Народ одобрит, Виктор Андреевич.
Наливайченко был абсолютно прав. Народ одобрил.
http://roland-w.livejournal.com
Среди множества журналистов, выдвинувшихся в постсоветскую эпоху, особое место занимает Елена Пасюк, более всего почитаемая в либеральных и демократических кругах общества. Буквально первые же её репортажи и статьи показали, что на журналистском небосводе всеми цветами радуги заблистал новый яркий, можно сказать ярчайший, талант. Причём в своих публикациях Елена не страшилась поднимать самые острые, самые злободневные и животрепещущие темы, частенько затрагивающие власть предержащих. Последние неоднократно даже пытались «одёрнуть», «вразумить» принципиальную журналистку. Но любые компромиссы Елена всегда однозначно отвергала.
В начале девяностых годов прошлого столетия Елена Пасюк особо пристальное внимание обратила на неблагополучное положение в Российской правоохранительной системе, а также на ситуацию с организованной преступностью. В прессе и на телевидении неоднократно появлялись её острые материалы и выступления, в которых Елена яростно обличала произвол, творимый работниками спецслужб, их топорные, устаревшие методы работы. Когда же силовые структуры приступили к широкомасштабным действиям по пресечению деятельности организованных преступных группировок и наведению «конституционного порядка», она выступила с резким осуждением подобных акций, доказывая, что, не смотря на свои политические убеждения, на род занятий и сферу интересов, каждый гражданин этой страны имеет неотъемлемые общегражданские права и свободы, гарантированные ему конституцией, посягать на которые не позволено никому. Она с отвращением писала о неуклюжих потугах силовиков, о некомпетентности и малообразованности их командного состава, о некультурности и забитости рядового. По её словам, в сравнении с ними значительно в более выгодном свете предстают так называемые «боевики» и «братки», часто элегантно и модно одетые, пахнущие дорогими французскими одеколонами и лосьонами, а их деятельность, опять-таки в сравнении, отличается изяществом и гуманностью.
